Верными спутниками в больничной жизни Аллы стали Эрнест и Анна из романа, который лишь чудом не выпал из-под ветровки в злосчастную ночь избиения. Он размок от грязи, некоторые странички впитали в себя бордово-коричневые следы крови, но в остальном почти совершенно не пострадал. Его тонкие потрепанные страницы стали единственной отрадой Аллы в этом суровом скучном мире бессмысленного существования.

Когда же Аллу выписали из больницы, она почти не помнила о случившемся. Мутно-серые воспоминания, окропленные кровью и грязью, покрылись слоем темноты, нос почти ровно сросся, синяки сошли с тела. О небольшой встряске напоминала лишь зияющая дыра во рту, где когда-то находился левый клык, да желудок.

Почему-то после случившегося Алла потеряла способность держать пищу внутри себя. Видимо, один из ударов головорезов пришелся на желудок и был неоправданно сильным. Тем не менее, вечная рвота и отсутствие способности нормально переваривать пищу вскоре переросли во что-то психологическое. Ежедневное опорожнение желудка вошло в привычку, и Алла больше не могла представить свой день без этих чудесных мгновений освобождения и легкости.

Стоя за пластиковыми дверьми больницы, Алла ломала голову над тем, что же ей делать дальше. Один из головорезов четко дал понять, что следующая встреча станет летальной. Каждый раз, когда женщина вспоминала его рыбьи тупые глазки, которые так и хотелось выцарапать собственными ногтями, у нее начинал ныть нос. А все тело невольно передергивало, хотя Алла и убеждала себя, что никогда в жизни не будет стелиться под подобных ущербных ублюдков.

Так как женщина четко знала, что платить по чужим долгам в этой жизни точно не будет, да и не сможет физически, она должна была придумать другой способ скрыться от преследования законов каменных джунглей.

Алла не собиралась сдаваться. Это было не в ее привычках. Она столько пережила, столько перетерпела, столько потеряла не для того, чтобы в одно мгновение сдаться под прессом чужих плоских гротескных лиц.

Поэтому, стрельнув долгожданную сигаретку у рядом стоящих женщин, она в задумчивости затянулась и тут же невольно расслабилась от растекающегося по венам никотина. Тут-то она и услышала разговор незнакомок об «Истинном Пути». План в ее голове возник сразу же.

«Хочешь жить — умей вертеться», — прекрасная пословица, которая оправдывает всю грязь и мерзость, совершенную с одной единственной целью — выжить. Алла жила по этому негласному закону, вспоминала эти слова каждый раз, когда совершала что-то, что могли осудить другие. Хотя, какое ей было дело до тех, кто посмеет открыть свой рот, чтобы выразить никому ненужное мнение? Алла бы с радостью посмотрела на этих умников, будь они на ее месте. Как быстро они бы сдались? Как скоро подохли бы где-нибудь в канаве?

Осуждать легко. Еще проще сморщиться и брезгливо отвести взгляд от непристойностей жизни. Зато сложно, если вообще реально, гордо выпячивать грудь вперед и шагать на отрубленных окровавленных ногах.

Алла попала в «Истинный Путь». Она надела на лицо очередную маску, примерила новый костюм, выстроила себе неприступную крепость, в которой оказалась вполне себе счастливой принцессой без всяких принцев, лишь с драконом, который огнем дышал на ладан.

— Я изменила мужу, — рассказывала она неприметному белесому старичку перед собой. — Понимаю, что поступила ужасно… Я пыталась исправить свою вину, но… Моя свекровь, она никогда мне этого не простит. Она пытается меня со свету сжить.

Так Алла и очутилась в своем новом доме. Вскоре ее ждали новые потрясения: постный образ жизни, миллионы ограничений, мерзкие послушницы-святоши, массовые галлюцинации и всеобщее сумасшествие.

Но, пока у Аллы была крыша над головой, «Зайчики», охраняющие ее, за дверью и бокал вина в руке, женщина могла смириться со всем, что происходило вокруг. Будь то призрачные твари, растянувшиеся гниющей плотью до самого потолка, или неприятные тощие послушницы с замашками первых леди всего «Истинного пути».

То, что должно произойти, не заканчивается.

— Что с тобой? — спросила Ма удивленно.

— Ничего, — на выдохе произнесла Ася, пытаясь ватными руками поднять с пола телефон. — Я выйду подышать. Тут душно.

— Вот именно. Дас, прекращай дымить, или я засуну эту палку… — послышалось ей в спину.

— Это не палка, гений!

Ночной морозный воздух мгновенно сдул с Асиного лица последние капли алкоголя. Девушка судорожно выдохнула клубок пара, чувствуя, как внутри все дрожит. Она снова и снова пробегала глазами по сообщению не в силах осознать его содержание.

Первой мыслью стала очевидная догадка — это сообщение — лишь ловушка, чтобы заманить Асю в «Путь» и избавиться от ненужного свидетеля преступлений Отцовской шайки. Отчаянная, но действенная попытка советников, которые поняли, на что нужно давить. Но чем дольше Ася смотрела на сообщение, тем сильнее ей казалось, что оно от Паши. Или она лишь выдавала желаемое за действительное?

Что ей теперь сделать? Позвонить? Даже подумать о таком было страшно. Что она услышит? Голос Паши или смех послушников? Тишину или гул чужого шепота?

«Но если не позвонишь, не услышишь ничего», — возразил внутренний голос.

«Точно, точно», — мысленно согласилась Ася, нервно кивая собственным мыслям. — «Просто нажми на кнопку, нажми на эту кнопку. На эту чертову…»

— В настоящее время абонент недоступен или находится вне зоны действия сети, — послышался механический треск записанного голоса.

— Ну, конечно, — Ася облегченно выдохнула и резко усмехнулась собственным страхам, которые завладели всем ее сознанием.

Это было до хохота очевидно. И до слез глупо. И страшно до кончиков пальцев. Никто никогда бы ей не ответил, как всегда. Неужели она действительно ожидала, что услышит чей-то голос на том конце провода? Что Паша тут же ответит ей и скажет, что его глупый розыгрыш затянулся? Такая детская наивность до ужаса раздражала.

«Почему я плачу?» — возник невольный вопрос. Ася тут же прижала холодные руки к щекам, стирая жгучие дорожки влаги.

Сердце продолжало неистово биться о стенки ребер, вибрацией разливаясь по всему окоченевшему телу. Руки мелко дрожали, и текст сообщения размывался в неразличимые бессмысленные символы. Нужно было принять решение, но даже собственные эмоции отказывались повиноваться.

«Неужели я опять им ничего не скажу?» — подумалось Асе, и девушка из-за спины взглянула в приоткрытую дверь. — «Ма меня убьет».

«Но Паша…» — возразило сознание.

«А если это не Паша?! Вдруг это ловушка?»

«Придется рискнуть», — наседал внутренний голос.

«Рискнуть собственной жизнью? Как это умно».

«Будешь и дальше сидеть в гараже и ждать, когда ребята все сделают за тебя? Будешь ждать, пока они приведут тебе твою мать и сумку с деньгами подмышкой?»

Спор с подсознанием на пару секунд застопорился. Ася замерла, обдумывая собственные мысли. Она разрывалась на две части: одна неистово орала о том, что Ася сейчас же должна собрать манатки и ринуться в «Путь», а другая жалась в углу и поскуливала о какой-то опасности, которая могла ожидать на месте встречи.

Что бы сказала Ма на эту идею? Что она безумна, но необходима? Или что Ася в очередной раз предает их доверие? Дас бы, наверное, лишь махнул рукой да спрятал пистолет за пазухой. А Паша… Паша бы ни за что не отпустил Асю туда. Он сам бы ринулся вперед, лишь бы защитить тех, кто ему дорог. Значит, Ася должна сделать тоже самое и для него.

«Меня пытались убить», — вспомнила Ася недавнее покушение. — «Но у них не вышло. Может, попробуют еще раз?»

«Ты знала, на что идешь, когда согласилась продолжать расследование с ребятами. Теперь ты не сможешь отсидеться в стороне, защищая собственную жизнь».

Ася сжала телефон в заледеневшей руке и нахмурилась. Она решилась. Плевать, что это может быть ловушка; плевать, что вместо Паши ее могут встретить железные цепи и оружие послушников «Пути». Главное, что она сделает все, что в ее силах.