Ася была не в силах поднять глаза и лишь пинала носком ботинка землю, чувствуя, как вновь намокли ресницы. Почему-то все злость и обида, что наполняли ее на протяжении нескольких недель, растворились еще до того, как Паша сумел что-либо объяснить. Ася готовилась к ссоре, крикам и обвинениям, к неконтролируемой агрессии, к гневу и боли, что копились долгое время. Но вместо этого получила лишь сострадание и понимание, готовность простить Паше все, что угодно. Даже настоящее предательство.

— Моя мама жива, — вдруг сказал мужчина и замолчал.

Ася резко вскинула голову, нахмурившись.

— Что? Ма сказала, что она умерла при родах…

— В этом все и дело. Я считал так всю свою жизнь.

— И где она сейчас? — тихо уточнила Ася, опасаясь сказать или спросить что-то слишком личное, что-то, что может задеть Пашу.

— В первой психиатрической больнице. Уже двадцать семь лет, — после этих слов Паша прерывисто выдохнул и повернул голову вбок, всматриваясь в бесконечную ограду «Пути». Ася ошарашенно замолчала, не зная, что сказать.

— Паш… — протянула она и сделала неуверенный шаг вперед.

— Нет, — мужчина вскинул ладонь. — Не надо. Все нормально.

Ася недовольно сжала губы, но остановилась. Хмурые брови и стальной уверенный взгляд не могли скрыть дрожь в Пашиных руках.

— Что случилось тогда? — спросила девушка.

— В тот день, когда нас поймали и Андрей увез тебя, отец рассказал мне правду. Что моя мама была против «Истинного пути», что пыталась сбежать, спасти себя и меня, но он, — Паша выплюнул это слово с отвращением, сморщившись от гнева, — он не дал ей этого сделать. Закрыл в психушке, а когда я родился, тут же забрал меня к себе. Моя мама никогда не видела собственного сына. Ее лечили от шизофрении. И лечат сейчас.

— О Боже… — выдохнула Ася. — Но если это неправда? Если отец обманул тебя?

— Я тоже не поверил сразу. Но у него были доказательства: медкарта, фотографии, выписки из лечебницы. Ася, видела бы ты ее… — Паша вдруг замолчал, а девушка тут же шагнула вперед и резко обняла его, чувствуя, как сердце обливается чужой кровью.

— Мне жаль, — прошептала она, крепче сжимая объятия.

— Он угрожал убить ее, если я не подчинюсь, — продолжил Паша также тихо. — Мне казалось, что так я смогу спасти всех. И маму, и вас. Надеялся, что после случившегося вы не будете лезть на рожон, а у меня будет время, чтобы подготовить новый план. Но вы оказались слишком упрямыми, — Паша вдруг тихо засмеялся.

— Ребята не поверили в этот спектакль, — Ася тоже засмеялась и отстранилась. — Они слишком хорошо тебя знают.

— Иногда я жалею об этом. О чем вы думали, проникая в «Симметрию»? Я едва убедил совет в том, что разберусь со всем сам.

— Извини, конечно, но ты забрал все наши материалы, — в тон ответила Ася. — Нам нужно было достать новые доказательства.

— А Губернатор? Вы серьезно думали, что он расскажет вам хоть что-то? Он тут же прибежал в «Путь» в ужасе, что под него копают две студентки-журналистки. Я даже без фотографий понял, о ком идет речь.

Ася не смогла сдержать улыбки, хотя для смеха сейчас был самый неподходящий момент.

— Это было мое самое ужасное интервью.

— Вам просто нужно было ждать, но вы день за днем вставляли мне палки в колеса.

— Ты же знаешь, что мы не стали бы ждать, даже если бы ты лично об этом попросил.

— Знаю…

— Паша… — Ася хотела было что-то сказать, но вдруг в голову закралась неприятная мысль, которую девушка все это время упрямо от себя отгоняла. — Твой отец, он…

— Мертв.

Ася почувствовала, как от этих слов по ее спине пробежал табун леденящих мурашек. Она с мольбой взглянула на мужчину, и он понял все без слов.

— Это сделал не я.

— Но ты знал?

— Знал.

— И позволил этому случиться?

— А не должен был? Ася, он разрушил всю мою жизнь. И не только мою: тысячи человек пострадали от его тщеславия, эгоизма и жадности. Да даже ты и твоя мать. Теперь мы сможем изменить хоть что-то, теперь мы сможем сжечь весь «Истинный Путь».

— Хорошо… — Ася шумно выдохнула, пытаясь побороть смятение. — Что ты хочешь сделать?

— Две недели назад я вышел на одного следователя. Он работает в федеральной службе безопасности.

— ФСБ? — изумилась Ася.

— Да.

— И ему можно верить?

— Его родители оказались в «Пути», и последние пять лет он не мог с ними связаться. Все это время он копал под секту, но в одиночку не мог достать доказательства. Я готовлю материалы, которые вскоре собираюсь передать ему.

— А то, что ты забрал из гаража?..

— Оригиналы отдал советникам в качестве доказательств своей «преданности», — с едкой усмешкой сказал он. — Но копии до сих пор у меня. Нам нужно добраться до моего кабинета, и я отдам их тебе. Отнесешь их ребятам и все расскажешь.

— Мы зайдем в «Путь»? — спросила Ася недоверчиво.

— Да.

— О нет…

Паша лишь тихо рассмеялся, зачесав непослушные волосы назад. Он повернулся к Асе и посмотрел на нее тем самым привычным взглядом с янтарным блеском, от которого у девушки все время перехватывало дыхание.

— Не волнуйся, сейчас время послушания, и я распорядился, чтобы на первом этаже никого не было.

— Не особо утешает.

— Я же с тобой. Тебе нечего бояться.

Паша приглашающе протянул руку, и Ася, хоть и одолеваемая сомнениями, не раздумывая взяла ее. Она поежилась, все еще не веря в то, что действительно сейчас прикасается к Паше, что он находится рядом не во сне, а в реальности. После стольких недель разлуки было тяжело осознать, что все это — не очередная уловка спящего разума.

Тем временем Паша потянул девушку за собой. Они обошли сарайчики и двинулись вглубь «Истинного пути».

Всякое зло запоминается, всякое добро забывается.

Паша шел быстро, утягивая Асю за собой. Девушка едва поспевала за его широкими шагами, но даже нескольких секунд во внутреннем дворике «Пути» хватило, чтобы воспоминания накатили вновь.

Перед глазами замелькали все встречи с Андреем у пруда, его неприятный требовательный поцелуй, сплошной обман; ночные вылазки в гараж с Пашей; проникновение с ребятами… Ася не могла отделаться от навязчивых мыслей, которые возникали в образах от всего, что видела перед глазами девушка.

Почти месяц Ася не была в «Пути» и почти что забыла, что испытывала, находясь внутри. Ей казалось, что то время, когда девушка жила здесь и неделями не покидала здание, остались далеко позади, за сотни километров и тысячи лет.

Одновременно здесь ничего не изменилось, и кардинально поменялось все. От окон, стен и потолков веяло чем-то давно забытым, возможно, страхом, что сопровождал Асю за спиной каждый раз, когда девушка шагала по этим коридорам, или это была ностальгия по сложным, но очень важным временам в Асиной жизни. А может, просто изменилась сама Ася.

Крепко стискивая Пашину руку, девушка шла вперед, озираясь по сторонам. Когда они подошли к стеклянным дверям столовой, сердце Аси екнуло и застучало вдвое быстрее, когда ребята оказались внутри.

Мертвая тишина резала слух. Дух перехватило от таких знакомых видов: длинные деревянные столы пустовали, буфет в конце столовой уныло ожидал посетителей, высокие закрытые двери угрожающе нависали над помещением. Когда-то Ася сидела здесь, в самом конце стола, и общалась с Аллой, вталкивала в себя местную еду, искала глазами собственную мать.

— Паш, а что с мамой? — тихо спросила она.

— Она в порядке. Я лично проследил за этим.

— А Алла?

— Твоя соседка? С ней тоже все нормально, но в последнее время она вызывающе ведет себя.

— В смысле? — удивилась девушка.

— После твоей пропажи она пыталась выяснить, что произошло. Когда это не вышло, она изменилась, от былой святости не осталось и следа.

— Думаю, она просто перестала притворяться. Она никогда не была верующей.

— Я уже понял. Но советники хотели избавиться от нее.