— Ма! — это странное непривычное сокращение некогда недоговоренного имени стало часто звучать из уст Паши. А вместе с новым прозвищем в жизнь Марты пришли и новые друзья.

— Привет, — девушка слабо улыбнулась и захлопнула справочник по биологии.

— Сегодня сможешь?

— Дас будет?

— Да.

— Тогда нет.

— Ма-а-а…

— Пока он не извинится, я туда не приду.

В одиннадцатом классе Ма впервые попала в гараж. Вскоре это место стало ее вторым домом. Полуразрушенная загнивающая рухлядь была гордо представлена Дасом в один прекрасный день, не предвещающий никаких бед. Именно вскоре после этой новости Ма получила по голове фанерным листом, слишком плохо приколоченным Дасом к потолку. Еще долго у нее перед глазами взрывались искры, а кровь окропляла прогнивший деревянный пол. Но еще больше времени потребовалось Дасу, чтобы новоявленная подруга его простила. И дело было не в злопамятности Ма, а в том, что этот железный толстолобый амбал совершенно не умел извиняться.

Несколько месяцев упорной работы преобразили кучку грязи, обшитую металлическими листами, в уютный уголок, в котором ребята находились почти все свободное время. Ма проводила время в гараже, потому что не видела смысла возвращаться домой. Там ее никто не ждал, лишь бабушка возвращалась к десяти часам вечера с работы. Паша оставался здесь из-за проблем с отцом. А Дасу просто было скучно. Он уже второй год учился в университете, но почти не появлялся на парах. Его душа лежала к более осязаемым вещам, чем знания.

— В следующем секторе есть автомастерская, — увлеченно рассказывал он как-то. — Я договорился с мастером выйти на работу послезавтра.

— А диплом сам себя защитит? — с иронией поинтересовалась Марта.

— Диплом мне не платит.

— Это долгосрочная инвестиция, Дас, — вклинился в разговор Паша. — Потом он тебе пригодится.

— Ого, здесь собрались поклонники высшего образования? — усмехнулся парень. — Как вы юны и наивны.

— Наивно полагать, что пацан из автосервиса на окраине города сможет построить себе будущее, — огрызнулась Ма. Она чувствовала, как грудь царапают острые коготки обиды. Дас поступил в университет только ради своих родителей, и занял чье-то ценное место. Тем более, что так беспечно он относился к направлению, о котором Ма пока могла лишь мечтать: биоинформатика. Поэтому девушка так ревностно относилась к университетской проблеме Даса и вечно злилась, стоило ему лишь малость проявить свое безразличие.

— Закрой свой зубастый ротик, Ма, — предупреждающе ответил Дас. — Или хочешь обсудить мое будущее?

— Дас, Ма просто волнуется за тебя, — попытался остановить очередную ссору Паша.

— Коэн, — в тон Дасу заговорила девушка. — Не лезь. Я не волнуюсь, а мозги пытаюсь вправить.

— Не у одного меня проблемы с мозгами.

— Я не строю иллюзий по поводу своей жизни.

— Ты? Не строишь? — едко рассмеялся Дас. — Поэтому не возвращаешься домой? Избегаешь любого разговора о своем прошлом и семье?

— Просто тебя это не касается.

— Просто кто-то очень старательно пытается забыть.

Когда Ма судьба вручила новых друзей, она явно забыла упомянуть о том, что один из них окажется беспросветным идиотом, упертым бараном, с которым девушке придется ежечасно воевать. Однако тогда Марта не понимала, что похожие характеры никогда не смогут ужиться вместе и винила во всем Даса. А он — ее.

Но, как бы Ма не пеняла на судьбу за ценный подарок с двойным дном, глубоко в душе она ощущала такое теплое и нежное счастье, какое никогда в жизни еще не испытывала. У нее впервые в жизни появились люди, которые принимали ее такой, какой она была: резкой, грубой, нелюдимой, с взрывным характером. И эти люди стали самыми близкими, самыми родными на всей планете, если не во всей вселенной.

— Ма, — всего один слог. Такой односложный и не звучный. Но теперь он значил так много, таил в двух буквах столько смысла… Услышав, что кто-то протягивает этот слог, словно корова, у себя на языке, Марта тут же вскидывала голову и с едва сдерживаемой улыбкой смотрела вперед.

Неизбежное зло — неминуемо.

Томас Джефферсон как-то сказал, что постоянная бдительность — цена свободы. Нужно ставить под сомнение все и всегда, искать любые лазейки для врагов, обороняться даже ночью с плотно закрытыми глазами. Однако излишняя проницательность тоже подозрительна. От всего и всех ожидает подвоха только злодей. Иные же люди попадаются в ловушку, потому что судят по себе. И часто не видят опасности, притаившейся за углом.

Давно мир перестал делиться на черное и белое, он преобразился в миллионы оттенков серого. Нельзя, глядя на человека в чужой крови, сказать, что он — убийца. Нельзя смотреть на женщину в больничной койке и говорить, что она — жертва. Нельзя на вежливую улыбку мужчины протягивать ему руку, в полной уверенности, что он — спаситель.

Когда Ася вернулась в комнату после очередной трагедии, ее встретила кромешная тьма. Девушка удивилась. Она ждала, что соседка тут же нападет с расспросами. И тогда Ася рассказала бы все в самых мельчайших подробностях, потому что ей ужасно нужно было кому-то выговориться. Однако Алла не спешила устраивать допрос. Несколько секунд она сохраняла молчание, а потом неуверенно заговорила:

— Тебя искал Сын…

— Я знаю, — не раздумывая ответила Ася, но тут же прикусила язык.

— Откуда? — недоверчиво прошептала женщина.

— Пересеклись… в коридоре, — произнесла девушка первое, что пришло в голову.

Образ самоубийцы никак не выходил из головы. Девушка все еще могла различить рваную неаккуратную рану, зияющую в бледной шее. Она чувствовала на своих щеках жгучие капли крови, а нос щекотал тошнотворный запах металла. Однако, когда Ася вспоминала о несчастном, она лишь сильнее хотела раздавить это место собственными ногами. Чтобы смерть бедняги не стала напрасной, чтобы за нее поплатились толстосумы, угнездившиеся в деревянных тронах и собственных шикарных кабинетах.

Когда утром Ася вышла из своей комнаты, она думала об очередном бесконечном дне и своих планах. Нужно было успеть так много: обсудить собрание с Аллой, поговорить с матерью, возможно, поискать в библиотеке другие тайники, а вечером вновь встретиться с Павлом, чтобы поделиться находками и разобраться с их действиями.

После утреннего собрания и скоро завтрака Ася спустилась в холл, однако он пустовал. Видимо, Алена загнала послушниц в библиотеку, чтобы в очередной раз перед объявлением рабочих задач повозмущаться обо всем на свете. Девушка поспешила вперед, чтобы не получить выговор за опоздание, и вдруг заметила у закрытых резных дверей столовой фигуру Андрея.

— Доброе утро, — Ася изобразила радость резкой кривой улыбкой.

— Доброе.

— Сегодня снова послушание в библиотеке? — с надеждой спросила девушка. Ей не терпелось вновь облазить все книжные стеллажи, чтобы отыскать в них тайны «Истинного пути». Даже если их там оставили специально.

— Сегодня не будет послушания, Таисия.

Ася растеряно замерла на месте, продолжая глупо улыбаться. Она проморгалась, решив было, что ей послышалось. Но мрачные глаза Андрея, его нахмуренные брови и резко очерченные в немой ярости скулы говорили об обратном.

— Что? — только и смогла прошептать девушка.

— Сколько еще ты собиралась водить нас за нос? — вкрадчиво зашептал мужчина, медленно приближаясь. Ася громко сглотнула и сделала неуверенный шаг назад. Она не знала, что сказать. — Сколько еще ты собиралась лгать Отцу, соседке, мне?..

— Я-я… — проблеяла Ася. Голубые глаза Андрея угрожающе сверкали. Его тон был полон тихой ярости, и каждое движение угрожало стать смертельным. Он не кричал, не махал руками и не брызгал в ярости слюной. Но от исходившей от него ауры вселенского спокойствия становилось в сто крат страшнее. Андрей знал, что делает и что говорит, его шаги были полны уверенности и желания запугать. У него это получалось. Ася почувствовала, как сердце ушло в пятки, и не могла совладать с дрожью в теле. Она отступала назад, хотя должна была дать отпор.