— Алл, без обид, — Антон снова рассмеялся, обнажая ряд белых сверкающих зубов, которыми пару минут назад оставлял на женском теле отметины. — Оля — идеал для крепких отношений. А ты — для редких развлечений. Понимаешь?

Воздух рассек звонкий треск пощечины. Голова Антона резко дернулась, но он лишь сморщился и сжал губы. Алла оскорбленно прижала руку обратно к груди. Ее лицо полыхало, глаза блестели от ярости, а волосы вот-вот встали бы на дыбы.

— По-твоему, я шлюха?

— Я не так сказал…

— Заткнись, — резко прервала его Алла и мстительно сверкнула черными глазами. — Беги к своей Оленьке, но очень скоро ты об этом пожалеешь.

— Ты мне угрожаешь? — криво усмехнулся Антон.

— Нет, но не меня тебе стоит бояться, — в голове у Аллы уже возник новый план.

В итоге Алла добилась своего. Она разрушила крепкие отношения Антона Рябчикова и Оленьки Ляпиной, добилась объекта своего вожделения и даже больше…

Алла никогда не сдавалась и всегда была готова чем-то жертвовать. В основном, тем, что к ней никакого отношения не имело. Девушка давно выучила простой жизненный урок — куда проще, чем те, что преподавали в колледже, — никто не позаботится о тебе лучше, чем ты сам. Никто не станет жертвовать своим благополучием ради счастья другого. Никто не вспомнит о чужих бедах, когда есть свои. Поэтому миру Алла отвечала тем же. И пожертвовать она решила этой тошнотворной белобрысой Оленькой.

— Что это? — Антон с явным недоверием взглянул на бумажку, которую Алла сунула ему в руки на большой перемене.

— Твой билетик в счастливое будущее.

Антон, прищурившись, вгляделся в напечатанный черным шрифт, в чужие синие закорючки-буквы и вдруг побледнел. Он поднял ошарашенный взгляд, полный ужаса, на Аллу и открыл рот, не в силах выдавить и слова.

— И она об этом знала, — Алла неодобрительно покачала головой. — Я уже проверилась. И тебе советую, если вы без защиты…

— Не может быть, — проблеял Антон неверяще.

— Можешь сам проверить, — хмыкнула Алла безразлично, разглядывая собственные ногти. — Не знаю как, но это уже не мои проблемы.

— Я спрошу у Оли…

— Спроси. Спроси обязательно, почему она, зная о своем прекрасном, волшебном заболевании, не удостоила тебя чести разделить это знание. Я бы послушала, как она будет отпираться.

— Но как ты узнала?

— Совершенно случайно, — пожала плечами девушка. — Услышала ее разговор по телефону с матерью. Признаюсь, справку стащила. Но из чистых побуждений.

Это была ставка наудачу. Слишком многое зависело от случайных обстоятельств: решит ли проверить Антон эту чертову справку, сделанную на коленках, спросит ли Оленьку, обратится ли в больницу. Любая шаткая часть этого плана, состоящего из сплошных зыбких деталек, могла в любую секунду накрениться и утащить за собой всю задумку, вывалить наружу правду и закопать Аллу под своими обломками.

Однако каким-то чудом Алле повезло. Все обстоятельства встали на ее сторону, Фортуна дружелюбно махнула рукой, позволяя случиться неизбежному, и, видимо, усмехаясь над смышленостью своей подопечной.

Преданный и брошенный Антон нашел утешение в добросердечной благодетельнице Алле, которая раскрыла его глаза на колючую правду. Он долго убивался по случившемуся, но постепенно, под влиянием правильной компании, правильных слов и мыслей, которые выражала его подружка, горечь Антона сменилась на гнев и ненависть, обращенные к злополучной Оленьке Ляпиной.

«Спидозная», «шлюха», «абшабашенная», «шмаль» — все эти и многие другие нелестные эпитеты, своеобразные синонимы и другие фигуры речи стали неотъемлемым атрибутом появления Оли Ляпиной в колледже. Она стала главным символом всего учебного заведения, самым громким слухом и именем нарицательным.

Крестовый поход, целью которого стало уничтожение всех «потаскух» колледжа, а в частности, именно Оленьки Ляпиной, возглавлял Антон Рябчиков, за спиной которого Алла неизменно нашептывала свои искусительные речи.

Против Оли обернулись все: бывшие подруги, одногруппники, знакомые, ребята с младших и старших курсов, даже, кажется, мнение учителей о ней пошатнулось. Из скромной красавицы и добродушной хохотушки она превратилась в прокаженную отравленную падаль, к которой даже прикасаться было мерзко.

С этим до чертиков приятным положением дел прошло несколько лет. Алла получила все, что хотела: сексуального мальчика-одногруппника, всю его любовь, все его поцелуи и прикосновения; она стала той самой хорошей девочкой, которая раскрыла коварный обман местной стервы, и приобрела не только всеобщую дружбу, но и восхищение. Алла упивалась своей значимостью, до дрожи наслаждалась собственным величием.

Очередные изменения произошли в конце четвертого курса. Оленька Ляпина повесилась. Неожиданная новость повергла в шок всех в колледже, и мгновенно все грязные слова, выпады и вечные насмешки массово забылись. Никто больше не вспоминал о злобных выкриках, вечном шепоте, наполненном отвратительными подробностями, потому что знал, что за чужими издевательствами кроются и собственные.

Больше всех эта история повлияла на Антона Рябчикова, который в миг прозрел и различил в случившемся свою вину. С тех пор и началось его увлечение алкоголем. Он старался забыть о прошлом, выкинуть из головы все свои слова и поступки, ежедневно разрезающие его душу на тысячи маленьких почерневших от ненависти кусочков плоти и крови.

Алла старалась вправить ему мозги обратно. Она вытягивала из глубин Рябчикова того вечно веселого дерзкого юношу, от одной улыбки которого у нее в животе разливался кипяток, но все чаще у нее не получалось это сделать.

Странное горькое чувство поселилось и в Алле. Но оно было направлено не в сторону Оленьки Ляпиной, которой, по мнению девушки, самое место было в котле со свернутой шеей. Она почему-то не могла бросить вечно пьяного и избитого Антона, хотя постоянно намеревалась это сделать.

Вскоре пристрастие Антона переросло с алкоголя на что-то более тяжелое, потому что градус перестал приносить ему долгожданное облегчение. В его руках Алла все чаще стала различать колючие шприцы, свернутые купюры и нагретые ложки.

«Абстяг», «барбадос», «варево», «вмазаться», «отходняк» — теперь эти слова стали частью Аллиной жизни. Она все чаще уходила из дома, все сильнее закутывалась в одежду, дабы скрыть следы синяков и порезов, но неизменно возвращалась обратно к мужу, ведомая какой-то непонятной силой.

Начались ссоры, крики, побои, драки. Засыпая, Алла каждый раз злобно скалилась Оленьке Ляпиной, которая невидимым призраком стояла в углу комнаты и неодобрительно качала головой.

— Что, сука, рада? — спрашивала она вполголоса свою мертвую подругу.

Долгожданное облегчение принесла смерть любимого и единственного мужа Аллы. На какое-то мгновение женщина вздохнула свободно, впервые за тридцать лет почувствовав себя ничем не связанной. Она неожиданно для себя даже подумала о будущем, предположила, чем может заняться и куда пойти работать, но не учла одного.

Антон Рябчиков не доставал алкоголь и наркотики из воздуха. Он не работал, не стремился зарабатывать и получать средства, на которые смог бы себя обеспечить. В этом плане его полностью обслуживала Алла, разрывающаяся на двух работах. Но она не знала, что ее скромного заработка, никогда не переваливающего за отметку тридцати тысяч, не хватило бы на лакомства для любимого. Поэтому Антон Рябчиков нашел другие источники денежного богатства. Он наделал многомиллионные долги, а потом скрылся от них туда, откуда его ни один коллектор не в силах достать. Свое наследие он с чистой совестью передал верной жене, которая была ответственна за всю его жизнь.

***

Несколько месяцев реабилитации стали для Аллы отличным отпуском. Она чувствовала себя в полнейшей безопасности, не тратила денег на собственное существование, не ходила на тошнотворную работу. Конечно, время от времени она мечтала еще и о бокальчике Шардоне на прикроватной тумбочке, но утешала себя мыслью, что, чем сильнее соскучится по божественному напитку, тем насыщеннее будет наслаждение от долгожданного воссоединения.