— О чем?

— О том, что не могу смазать губы ядом.

— А ты кровожадная, — ухмыльнулся Макс.

— О да!

— Вот он, — Макс показал на Платонова, выходящего из здания.

Несмотря на мою решительность, я вздрогнула от неожиданности, а сердце тут же сбилось с ритма и пустилось в пляс. Тут же вспотели ладошки, но уверенности я не потеряла.

— Помнишь, что делать? — спросил Макс и я заметила в его глазах тревогу.

— Помню, — ответила я.

— Идешь на перерез, ты должна оказаться позади него, — несмотря на мой ответ, напомнил Макс.

— Все будет хорошо, милый, не переживай, — попыталась я его успокоить.

Я вышла из машины, надела темные очки, захлопнула дверь и двинулась по выверенной траектории, чтобы догнать Платонова в определенной точке. Я отбивала ритм каблуками по тротуару, и никто со стороны подумать бы не мог, что эта уверенная в себе женщина, вышагивающая по улице, словно по подиуму, внутренне вся сжалась, будто готовилась спрыгнуть с обрыва.

Чем ближе я была к Платонову, тем больше меня трясло. Я, вдруг, поняла, что до чертиков боюсь этого человека. Вспомнилось сразу все. Его окровавленное лицо и шипение сквозь зубы: «Ненавижу!».

Наверное, только сейчас мне стало страшно еще и от того, что он всегда был рядом последние два года. Он был и рядом со мной, и рядом с моей дочерью. Вот этот человек, которой хотел сжечь нас с Максом заживо.

Я и думать не хотела, что он мог сделать, когда мы были наедине. Я чувствовала себя так, будто вырвалась из подвала, где меня держал маньяк и снова встретилась с ним спустя какое-то время.

«Возьми себя в руки, Лора», — приказывала я себе.

Я перешла дорогу и оказалась за спиной у Платонова. Макс рассчитал все точно, я и Платонов оказались именно в той точке, откуда для Макса будет наилучший обзор.

— Андрей! — вскрикнула я.

Я коснулась плеча Платонова. Тот остановился, обернулся, не понимая кто я и чего от него хочу.

Не давая ему опомниться, я бросилась ему на шею, чтобы он не успел в меня вглядеться. Он машинально взял меня за талию. Я впилась поцелуем ему в губы, но уже через мгновение отпрянула:

— Ой! Простите, я обозналась!

Мне показалось, что в его глазах мелькнуло узнавание. Наверное, как я не старалась изменить голос, он уловил знакомые нотки.

Но я уже топала обратно через дорогу. Я обернулась только когда оказалась на другой стороне от Платонова. Тот пожал плечами в недоумении и двинулся дальше по своим делам.

Казалось, сердце мое сейчас выскочит из груди. Я не могла нормально вдохнуть от волнения. Закружилась голова и мне казалось, я сейчас потеряю сознание и рухну на тротуар.

Я спешила скрыться за углом ближайшего дома, чтобы разорвать зрительный контакт с Платоновым и перевести, наконец, дыхание.

Только я зашла за угол, подъехал Макс. Я прыгнула в машину и Макс рванул с места, увозя меня от этого кошмара.

— Все получилось? — спросила я, так и не отдышавшись.

— Да, не волнуйся, все получилось. Даже лучше, чем планировали. Ты молодец, Лора!

Макс вырулил на Садовое кольцо и утопил педаль газа в пол.

Я опустила боковое стекло и подставила лицо ветру. Сейчас, мне казалось, наступает какая-то новая жизнь. Именно сейчас, а не тогда, когда рухнул самолет или, когда мы спасались с Максом из горящего дома. После тех событий, все можно было повернуть вспять. Можно было жить как прежде: так как я жила без Макса, так как я жила с Максом или так, как мы бы решили с ним жить после того, как спаслись, если бы хотели только покоя и ни во что больше не вмешиваться.

Но сейчас сделан шаг и обратного пути нет. Мы сделали ставку, сделали ход и уже сыграли гамбит Рихтера-Шуваловой, если использовать терминологию Макса.

Теперь только вперед. Страх прошел. Улетучилась паника. Осталась только безусловная уверенность в нашей победе. Ощущение было такое, будто во мне рождается какая-то новая Лора.

Лора

Подпольное казино — это только на словах звучало так, будто оно находится в каком-то подвале, где накурено, валяются пустые бутылки и публика сплошь маргиналы.

На деле оказалось, что устроено оно как закрытый элитный клуб, где «джентльмен» на «джентльмене» и «джентльменом» подгоняет. Интерьеры такие, что и официальные казино позавидовали бы. Бронированные двери, словно в бункере на случай ядерной войны, запах денег, риска с легким флером возможной удачи.

Я была снова загримирована именно так, как в тот раз, когда повисла на шее у Платонова. Темные очки здесь были даже уместнее, чем на ярком солнце. Наверное, я выглядела именно так, как в каком-нибудь фильме про мошенников. Стереотип, но сейчас этот стереотип был к месту и вовремя.

Я села за игорный стол, где меня уже ждали другие игроки. Оказалось, что я не единственная женщина, что немного меня успокоило. Но не сказать, что я особо сейчас нервничала.

Я нервничала накануне вечером и еле уснула уже под утро. Я нервничала весь день, игра должна была состояться ближе к вечеру. Я нервничала, когда ехала сюда. Я психовала от того, что Макс как заведенный все эти дни повторял одно и тоже. Чтобы убедиться, что я все запомнила, что знаю стратегию на зубок, что его схема полностью отложилась у меня в голове.

Я едва не убежала от страха, когда стояла перед дверью в это подпольное казино. Но стоило мне шагнуть внутрь я превратилась в лед. Не было уже смысла переживать. Последний шаг сделан, отступать некуда. И от моих нервов уже точно ничего не зависело, но это могло мне здорово помешать.

Крупье сдал карты. Началась игра в Преферанс.

Макс

Санкт-Петербург встретил Макса серым небом и дождем. Но уже к обеду распогодилось, а ближе к вечеру температура поднялась, вопреки всем прогнозам и ожиданиям.

Макс сидел за столом, не глядя на шахматную доску с расставленными фигурами в ожидании соперника.

Партия уже была просчитана. Макс уже сейчас знал, на каком ходу поставит мат. Поединок за звание чемпиона серьезное испытание, но не для Макса Рихтера. Он знал, что серьезным испытанием и последним гвоздем в крышку гроба это будет для его соперника — Назара Платонова.

Макс отдавал должное Платонову. Тот, несмотря на все передряги и его шаг за черту безумия, сумел собраться и добраться до главного поединка в своей жизни.

Хотя Макс и не переживал за исход партии, он заметно нервничал. Все его беспокойство было связано исключительно с Лорой.

Он блестяще ее подготовил. Макс и не думал, что Лора способна на такое. Его жена, хоть и бывшая, но в планах еще и будущая, оказалась намного сильнее, умнее и хитрее, чем он о ней думал. И это учитывая, что Макс и до этого знал — с Лорой не сравнится никто. Он прекрасно помнил, как еще студенткой она уделала его — кандидата философских наук, разгромив его тезисы.

Но он и не предполагал, что у нее еще и математические способности.

Максу нужно было во что бы то ни стало выкинуть Лору из головы. Он должен был сосредоточиться. Разум должен быть холодным, а сердечный ритм ровным. Если Макс не успокоится, есть все шансы проиграть партию. Даже несмотря на то, что все просчитано. Один неверный ход и Платонов не упустит шансов.

Появился Назар. Он шел к столу погруженный в собственные мысли. «Слишком сосредоточен, — подумал Макс, — слишком зажат и слишком волнуется. Это хорошо для меня и никуда не годится для него».

Когда Платонов опустился на стул, Макс глянул на него и спросил:

— Как головушка, Платонов? Не болит? Огурчиков соленых не желаешь?

Платонов оскалился в улыбке:

— В порядке головушка, Рихтер, спасибо за беспокойство.

— Не за что, — бросил Макс.

Поединок начался. Платонов двинул пешку вперед.

Лора

Сегодня я поняла, что чувствует Макс, когда играет уже просчитанные до последнего хода партии. Именно так шла игра у меня. Я все уже знала заранее. Я знала, какие у кого карты на руках и уже понимала, что у моих соперников нет шансов.