Но, как сказал Назар, может и не надо этого пресловутого интереса, а нужен только лишь покой? Как у Булгакова. Покой, но только для того, чтобы разделить вечность с тем, кого любишь.

А если ненавидишь? Если ненавидишь, ненависть ведь ни с кем не нужно разделять. И для ненависти не нужна ни вечность, ни покой.

— Лора… — прервал мои размышления Назар.

— Да?

— О чем ты думаешь?

— Черт знает о чем.

— Ты спрашивала, откуда я знаю про любовь, если сам сказал, что никого никогда не любил? — спросил Назар.

Сердце мое подпрыгнуло и заколотилось об ребра. Я почему-то догадалась, что сейчас произойдет.

— Спрашивала, — чуть слышно сказал я, словно не хотела отвечать, чтобы не слышать, что он скажет дальше.

— Знаю, потому что люблю тебя.

— Назар…

— Ничего не отвечай, — оборвал он меня. — Я хочу, чтобы ты это знала, больше ничего не нужно.

Он встал с места и подал мне руку. Сердце мое забилось еще чаще и у меня слегка перехватило дыхание.

Я встала. Назар обнял меня за талию и притянул к себе. Он потянулся ко мне. Дотронулся губами до краешка моих губ. Я тонула в его сильных руках, он словно лишал меня собственной воли.

— Назар… — я положила руку ему на грудь, отстраняясь, но он меня не отпустил. Он будто ждал, когда моя воля перетечет вся в него, когда я не смогу уже сопротивляться. Вино кружило голову, медленные касания Назара весь вечер будоражили, скапливаясь в одно жгучее желания — еще, еще. И вот он решил взять свое, требовательно и даже грубо.

— Ты не хочешь? — спросил он и снова провел губами по шее, по лицу. А потом поцеловал в губы — настойчиво раздвинул языком мои губы, вырвав из меня стон. Назар был слишком настойчив, он не остановится. И я испугалась.

— Не сейчас, нет, — я и второй рукой уперлась ему в грудь.

Он еще крепче прижал меня к себе.

— Назар! — я повысила голос.

Он, наконец, выпустил меня.

— Прости, — он провел пальцем по моей щеке, поправил волосы. На его скулах играли желваки. Он старался не смотреть на меня.

— И ты прости, я что-то сегодня совершенно не в себе. Дурной день. Все как-то не так, — попыталась я сгладить обстановку. Мне не хотелось после его откровения быть резкой.

На столе ожил мой телефон. Мы с Назаром одновременно глянули на экран.

«Макс» — высветилось на экране.

Назар как-то странно цыкнул, дернул плечами и пошел в прихожую. Нет, он не был безразличен к Максу, он его ненавидел. Люто. И когда бы эта ненависть в нем не зародилась, она жила в нем до сих пор. Его слова о Максе, о том, что он зарабатывает деньги каким-то неизвестным способом, были правдой или попыткой очернить соперника?

Я взяла телефон и, не отвечая пока на звонок, пошла за Назаром. Тот надел обувь и открыл дверь.

— Постой, — остановила я его.

— Все хорошо, Лора, ты права, все сегодня как-то не так. До завтра, хорошо?

— Хорошо.

Я подошла к нему и поцеловала в щеку. Он глянул на меня полными тоски глазами, резко развернулся и пошел к лифту.

Я закрыла дверь и ответила на звонок:

— Слушаю.

— Привет, Лора.

— Что ты хотел, Макс?

В тот вечер Макс по телефону безапелляционно заявил: «Собирайся в командировку».

Я пыталась было возразить, но слушать он не стал. Макс в полной мере пользовался тем, что я прикована к работе цепями и вариантов у меня нет. Сказало начальство — командировка, значит, командировка.

До отъезда оставалось несколько дней. Вся эта затей с командировкой казалась мне странной. Тем более, когда я узнала, что отправляемся мы с Максом в Германию — город Карлсруэ.

За два года моей работы в агентстве никаких командировок в Европу не было. Иногда бывали по России, но не более.

Я пыталась что-нибудь выведать у генерального под предлогом, что мне нужно подготовиться и вообще понимать, для чего мы едем, с кем будет встречаться и что конкретно обсуждать.

Но генеральный только пожимал плечами, отвечая, что вся инициатива идет от Макса, и он там с кем-то о чем-то договорился. В общем, молчал, как партизан.

Пришлось прибегнуть к помощи моего всезнающего воздыхателя-айтишника — Валеры.

— Я могу отследить движения средств и примерно прикинуть, что к чему, но не более. Может, еще какие-то документы найду в отчетности бухгалтерии, ну, там, билеты, гостиница и все такое.

— Давай хотя бы так, — согласилась я.

— А что мне за это будет?

Кажется, Валера в тот момент осмелел и вот таким странным способом решил воспользоваться шансом. Ну, это он думал, что у него появился шанс.

— А, что ты за это хочешь, Валерочка? — я глянула на него, слегка дернув бровью и нарочито с придыханием.

Валера тут же вспыхнул, даже не покраснел, а покрылся какими-то красными пятнами и потупил взор. Он уже не знал, как ретироваться из моего кабинета, совсем засмущался, и мне стало даже немного жалко парня.

— Сочтемся, Валера, земля же круглая, — улыбнулась я ему, чтобы он хоть немного расслабился.

«Хороший парень, — подумала я, когда за ним закрылась дверь. — Надо же было ему мной увлечься, здесь ему, конечно, не повезло».

Я искренне желала ему встретить достойную девушку. Не такую побитую, обозленную и уже ни во что не верящую, как я.

Валера не подвел и появился у меня в кабинете уже на следующий день.

— Слушай, я вообще ничего не нашел, то есть совсем ничего.

— Из такого выводов не сделать, — я задумалась.

— Напротив, выводы очень красноречивые, — Валера сиял, видимо, радуясь, что может мне растолковать, что к чему.

— И какие? — я приготовилась слушать.

— Получается, наш новый владелец вообще никаких движений не сделал по нашим счетам, значит все это исключительно его частная инициатива. Так же я глянул и другие отчеты. Никаких дел и никаких предварительных договорённостей ни с какими потенциальными партнерами из Германии у нашего агентства нет.

— То есть, нет никакой рабочей командировки, а есть только какие-то личные планы у Макса Рихтера, — подвела я итог.

— Точно, — Валера кивнул.

— Спасибо, — поблагодарила я его.

На этот раз Валера не стал балагурить и только сказал:

— Всегда пожалуйста, Лора, обращайся.

«Что ты задумал, Рихтер?» — спросила я про себя.

Я решила не ломать голову и пошла в его кабинет.

Макс был на месте. Он сидел за столом, что-то бегло набирая на клавиатуре ноутбука.

На меня глянул мельком.

— Подожди минуту, — бросил он, не отрываясь от монитора.

Я стояла в ожидании, сложив руки на груди.

Наконец, он закончил, закрыл крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла. Он глянул на меня этими своими холодными синими глазами, и сердце мое тут же застучало сильнее.

Никогда, наверное, я не привыкну к этому взгляду. За пять лет замужества не привыкла и каждый раз меня тревожил и манил его взгляд. И сейчас, спустя два года после развода, то же самое. Я не могу отвести взгляда. Он гипнотизирует меня.

И от этого во мне закипает злость. Злость на него, и злость на себя. На него за то, что он наверняка знает и видит, что еще не потерял на меня влияния и беззастенчиво этим пользуется.

На себя за то, что так и не смогла полностью выдернуть из сердца своего бывшего мужа. Да, я его возненавидела, но оказалось, что одной ненависти недостаточно. Мне требуется безразличие. Я не должна его любить, но и ненавидеть его я тоже не должна.

Мне нужно вообще что-либо перестать испытывать к Максу Рихтеру. Чтобы даже для айтишника Валеры во мне было больше эмоций, чем для Макса.

Тогда только я освобожусь окончательно. Тогда только смогу смотреть в эти ледяные синие глаза и ничего не чувствовать. «Но как это сделать?», — спрашивала я себя и не находила ответа.

Все это пронеслось во мне в одно мгновение. Я понимала, что и в голове Макса сейчас что-то происходит. Но ни по его глазам, ни по его почти безэмоциональному лицу никогда нельзя было угадать, о чем он думает или что в конкретный момент чувствует или испытывает.