Казалось, Макс двужильный. Он пер вперед, как танк. Я благодарила бога за то, что сейчас не зима. Макс давно уже снял с себя и пиджак, и рубашку. Я шла позади, смотрела на его сильное тело, покрытое грязью, пылью и потом и, даже несмотря на неуместность, чувствовала возбуждение.
Он походил на какое-то могучее животное, не знающее боли и усталости. Останавливался Макс только, когда я начинала молить о привале. Мы шли без еды, воды было немного. Макс набрал единственную емкость, которая у нас была — бутылка из-под спирта.
Пока в такие моменты я отдыхала, Макс занимался Ниной. На очередном привале он проверил ее и покачал головой.
— Что, Макс? — спросила я.
— Жаль, что мы не можем идти ночью, — ответил Макс куда-то в сторону.
— Почему? И почему не можем?
— Можем заблудиться. Да и опасно это. Ничего не видно, можно угодить в какую-нибудь яму и переломать ноги. Да и звери. Уверен, здесь есть медведи.
— Медведи? — я машинально посмотрела по сторонам.
— Ты как, есть силы идти? — Макс по поводу медведей как-то не особо сейчас переживал.
— Да, могу, — ответила я, и мы двинулись дальше.
Макс время от времени останавливался, сверяясь по солнцу, контролируя направление, в котором мы движемся. Его смартфон давно разрядился. Я свой, по всей видимости, утопила в озере.
Он иногда подолгу глядел на небо и прислушивался. Я спросила его об этом:
— Что ты пытаешься услышать, Макс?
— Если нас будут искать, то скорее всего на вертолете — слушаю шум винтов. Нужно будет подать знать, если что.
— И как его подать?
Макс достал из кармана зажигалку и показал мне.
— Пожар устроим, локальный, — он улыбнулся, пытаясь хоть как-то сбросить напряжение.
— Пожар так пожар, — согласилась я, — локальный так локальный.
Мы шли весь день и когда уже начало темнеть, я заметила, что Макс нервничает.
Я понимала, что он устал, хоть и не подает виду, но что-то его беспокоило помимо усталости и Нины.
Но он все шел, будто появилась какая-то цель, кроме основной — добраться до поселка.
— Макс, может нам уже начать обустраиваться на ночлег? — спросила я его.
— Да, но я заметил кое-что, нужно сделать еще рывок.
— Что заметил? — я с опаской огляделась по сторонам. Я все еще волновалась по поводу медведей.
— Следы, Лора.
— Медвежьи? — я начинала паниковать.
— Человеческие.
— Я ничего не вижу.
— Не в прямом смысле следы, — Макс остановился и присел на землю передохнуть. — Не отпечатки на земле, Лора. Но я вижу, что здесь ходили люди. Некоторые ветки на деревьях обломаны так, будто кто-то делал метки, и еще заметил несколько зарубок, явно сделанных ножом или топором.
— И что это значит? Это плохо, Макс? Говори, только как есть, пожалуйста! — все, что сейчас говорил Макс казалось мне ужасным. Медведи, люди какие-то с топорами. Я будто попала в какой-то фильм ужасов.
— Следы старые, вряд ли здесь сейчас кто-то поблизости есть и, скорее всего — это были охотники. Я, думаю, что, если это так, возможно нам повезет и мы выйдем к их охотничьему дому. Мы с тобой где-то полчаса уже идем по тропе.
Я глянула под ноги, но никакой тропы не заметила.
— Не вижу ничего.
— Говорю же, давно здесь никого не было, просто доверься.
«Доверься», — я мысленно зацепилась за это словно и меня передернуло. Я хотела было сказать, что уже один раз доверилась ему и что из этого вышло? Но не стала. «Всему свое время и место», — решила я.
Мы шли еще около часа по моим прикидкам. Солнце уже завалилось за верхушки деревьев. Воздух посвежел. Темнота начинала обступать нас со всех сторон. В лесу послышались какие-то уханья и шорох. Я и сама догадалась, что это активизировались ночные жители леса. Какие-нибудь совы, филины и прочая живность.
— Да, у кого-то очень хорошая карма, смотри, — Макс остановился.
— Куда? — спросила я.
— Вон там, видишь лес редеет, полянка какая-то и еще, глянь внимательнее.
Я пригляделась и действительно увидела, что впереди виднеется полянка, и там, о чудо! — что-то похожее на небольшой дом.
Макс оказался прав. Мы вышли к бревенчатому, грубо, но основательно сработанному дому.
Мы подошли к дому. Мы уже собирались занести Нину в дом, как Макс сказал:
— Постой! — он наклонился над Ниной, прислушался к дыханию.
Макс попробовал нащупать пульс на запястье, затем на шее. Он покачал головой.
— Макс? — я смотрела на него, уже понимая, что он сейчас скажет.
— Все, — ответил Макс и подтянул свой пиджак, которым была укрыта Нина так, чтобы закрыть ей лицо.
Слезы сами покатились из глаз. Я совсем не знала эту женщину, но ничего не могла с собой поделать. Эта смерть показалась мне слишком близкой.
— Что будем делать? — спросила я.
— Нужно ее или похоронить или, здесь может быть какой-нибудь погреб, где достаточно низкая температура. В таких обычно хранят добычу охотники.
Погреб мы нашли. Он находился неподалеку от дома. Там мы и оставили Нину.
— Как же так, Макс, — спросила я его, когда мы управились и вошли в дом.
— Это жизнь, Лора, жизнь и смерть, ничего тут не поделаешь. Если хочешь погоревать — это потом. Когда выберемся.
Он был прав. Сейчас нам необходимо было думать о себе. Все, что могли мы сделали. Мы не сидели сложа руки, мы действовали, и наша совесть была чиста.
Первым делом Макс затопил печку. Было не так уж и холодно, и на мой недоумевающий взгляд и немой вопрос он ответил так:
— Дым, Лора, для дыма из трубы, не для тепла. Чтобы было видно с вертолета.
В доме оказались припасы еды. Крупы и консервы. Обнаружилась даже бутылка растительного масла, кофе и чай.
— Охотничьи дома, как правило, всегда подготовлены для полноценной жизни. Учитывается даже тот факт, что в нем могут оказаться люди типа нас, заблудившиеся или просто попавшие в беду. И есть негласное правило, если нам есть, что оставить для хозяев или для других, нужно оставить. Сколько дров сожжем, столько же нужно наготовить.
— Хорошее правило, — согласилась я.
— Да.
— Давай я что-нибудь приготовлю, — вызвалась я.
— Было бы неплохо, — согласился Макс. — Я пойду попробую найти воду. Вряд ли кто-нибудь стал бы ставить дом, там, где нет источника воды.
Макс вышел из дома, оставив меня разбираться с крупами и консервами.
Я решила сделать макароны с тушенкой.
— Нашел родник, — Макс появился на пороге с ведром воды. — Налаживаются дела потихоньку, — он поставил ведро у печки.
Он успел умыться у родника. Капельки воды блестели на его мускулистом теле, и я почувствовала легкое напряжение внизу живота. Он был похож на дикого мужчину, мы были в дикой местности, начинали работать инстинкты, плюс он спас меня.
Сейчас, когда стало немного спокойней, навалилась накопившаяся усталость. Нашей жизни ничего не угрожало и мозг принялся за привычное, решив, что, если ему не нужно думать об опасности, можно помучить меня прежними мыслями.
Макс нашел бокастый закопченный чайник, налил в него воду и поставил на печку. Утвари здесь было предостаточно, хоть простой и грубой, но добротной и крепкой.
Я видела, что и он погрузился в какие-то свои мысли. Наверняка, с ним происходило то же самое, что и со мной. Сейчас не нужно было оберегать и заботиться обо мне, по крайней мере, уже не так, когда мы были у озера и пока шли сюда.
Между нами будто снова появилась та стена, которая была до того, как мы оказались в этом проклятом самолете.
Но никто ничего не говорил. Ни он, ни я. Он, наверное, потому что боялся нарушить иллюзию покоя после непростых приключений. Я же оттого, что меня одолели сомнения.
В один миг все, о чем я думала, все, что я думала о людях предстало передо мной совсем в другом свете.
Я думала о Назаре и не могла поверить, что он оказался совсем не таким, каким казался. Получается, что Назар именно, что казался все это время и не более. Зато Макс остался тем, кто он есть и тем, кем он всегда был. Он не дрогнул. Я только лишний раз убедилась в том, что никогда не ошибалась в этом человеке. За исключением, конечно, того факта, что он меня бросил.
