Я резко обернулась.

— Ладно, раз ты такая деловая, тогда вопрос по работе. Точнее не вопрос, а распоряжение. У нас снова командировка, — Макс глядел на меня и не отпускал локоть.

— Уж не в Китай ли, Макс? — спросила я, зная ответ.

Макс не смог скрыть удивления.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, а еще знаю, что ты опять юлишь, не командировка, а очередные твои шахматные замуты, но, знаешь, я уже приглашена.

Макс явно был ошарашен.

— Что ты имеешь в виду?

— Я буду там с Назаром, он тоже приглашен. Ты же не думал, что ты у нас один такой уникальный. Поединок с нейросетью? Да, Назар мне рассказал, и я лечу с ним. И, раз это еще и твое рабочее распоряжение, получается, что и с тобой. Смотри, как славно все сложилось. Так, что там на счет командировки? — я дернула рукой, освобождая локоть.

— Платонов, — прошипел Макс, наверное, думая, что я не услышу.

— Угу, — кивнула я, — Платонов. Ну, до встречи, Рихтер.

Я мотнула головой, забрасывая волосы на спину и пошла к лифту. Макс так и остался стоять там, где стоял, в глубокой задумчивости.

Назар действительно рассказал мне о Китае и о предложении какого-то Тимура Вагитова принять участие в шахматном поединке с нейросетью. Не скрыл он и то, что там будет Макс. И помимо Макса и Назара еще несколько сильных шахматистов.

Назар позвал меня с собой, и я согласилась. Не потому, что так уж действительно хотела туда отправиться. Но я была уверена, что Макс снова попробует провернуть трюк с командировкой.

«Если он собирается играть со мной, я тоже могу продумывать ходы», — решила я и приняла предложение Назара. Это стоило сделать хотя бы для того, чтобы увидеть лицо Макса, когда он узнает.

До дома я добралась с четкой установкой, опираясь на слова моего нового знакомого — Анатолия: «Иногда, ситуации нужно дать разрешиться самой по себе».

«Так пускай и будет», — решила я. Да и никаких сил больше ни думать, ни что-то предпринимать у меня не было.

Но когда я подошла к своему подъезду, меня ждал новый «сюрприз».

— Лора! — услышала я позади.

Я оглянулась. Ко мне спешила девушка моих примерно лет. Статная блондинка, холеная, сразу видно, что у такой внешности точно есть определенный бюджет равный годовому бюджету какого-нибудь небольшого города.

— Вы же Лора? — спросила она.

— Да, — ответила я и глянула на нее, ожидая, что она представится.

— Я — Катя, Лора, можем мы с вами поговорить? — спросила она.

— По какому поводу, прошу прощения?

— По поводу Макса Рихтера.

Что-то оборвалось внутри, в животе похолодело, во рту мигом пересохло, а дыхание сбилось. Я сжала и разжала кулаки, чтобы успокоить дрожь пальцев.

Почему-то я понимала, что это будет такой разговор, после которого все точки над «ё» будут расставлены.

— Хорошо, я слушаю, — я сложила руки на груди.

— Это будет долгий разговор, давайте поднимемся к вам, — она смерила меня оценивающим взглядом и ухмыльнулась, как мне показалось — презрительно. Будто она снисходит до меня этим будущим разговором.

— Что ж, прошу, — я открыла дверь подъезда.

В квартиру эта Катя вошла, скорчив брезгливую гримасу. Словно принцессу заставили войти в хижину к простолюдину. Мне даже показалось это чересчур наигранным. Квартира у меня была не просто приличная, а очень и очень даже. «Не в дворце же она из цельного куска золота живет, чтобы кривить рожицу», — думала я.

Она без приглашения опустилась в кресло и закинула ногу на ногу. Я села на диван, ничего ей не предложив, чтобы она не думала здесь рассиживаться.

— Итак? — спросила я, чтобы пауза не затягивалась слишком долго.

Я держалась достойно и никак не выдавала своего волнения. Но на самом деле внутри меня бушевала буря. Сердце колотилось так, что казалось, это биение в моей груди видно невооруженным взглядом.

— И что он в тебе нашел?

От этого вопроса и от такой наглости я чуть не открыла рот. Конечно, я не сомневалась, что речь идет о Максе.

— Он во мне ничего не искал, ищут там, где с первого взгляда не видно ценности, ты сказать-то чего хотела? — парировала я и тоже перешла на «ты», чтобы не давать ей спуску.

— В общем, не буду ходить вокруг да около. Ты, Лора, губу не раскатывай, если Макс вдруг объявился. У него, как бы это сказать — творческий кризис. Я его немного и спустила с поводка, чтобы он свою бывшую женушку да ребенка повидал.

— Девушка Катя, я настоятельно тебе рекомендую выбирать выражения и, если ты хочешь что-то там до меня донести, давай, облегчи душу, без этих вот фигур речи, — я глянула на нее исподлобья.

Я знала, что, когда злюсь, выгляжу опасно. Катя это тоже заметила и немного сбавила обороты.

— Ладно. Если ты еще не поняла, тогда сообщаю, Макс бросил тебя из-за меня.

Я почему-то не удивилась, но все равно к горлу подкатил комок и застрял там.

— И не только из-за меня, но и из-за сына, — она протянула мне фотографию.

С фотографии на меня смотрел мальчик лет четырех с пронзительными синими глазами. Я облизнула пересохшие губы. Совсем не к месту, но меня даже умилило, что эта девица показала мне бумажную фотографию, а не на телефоне.

Я взяла свой телефон и навела камеру на фотографию и сделала снимок, не понимая на самом деле зачем мне это нужно. Но будучи уверенной, что пригодится.

Когда я вернула ей фотографию, она так бережно ее взяла, а когда глянула на своего сына прежде, чем убрать фото в сумочку, с нее на мгновения слетела вся эта эмоциональная позолота. Я будто увидела совсем другого человека. Без того лживого пафоса и нарочитой брезгливости. Ее глаза блеснули тем настоящим живым огоньком, который, я была уверена, блестел и в моих глаза, когда я смотрела на свою дочь.

Но она быстро взяла себя в руки и продолжила:

— Костя родился благодаря мимолетной интрижке. Но твой Макс, знаешь, он был упорен. Почти два года он бился о мой порог, но меня кое-что не устраивало.

Я слушала внимательно и только прикидывала в уме даты. Если Косте, судя по фото, сейчас четыре года, значит, все случилось еще за два или полтора года до того, как он бросил меня.

Я не могла в это поверить. Это же был один из самых счастливых периодов в нашей жизни с Максом. И в то же время, он, как эта Катя выразилась, «бился об ее порог». Я даже предположить не могла, что Рихтер настолько чудовищен окажется.

— Меня не устраивало его финансовое положение — это раз, — продолжала Катя, — и я не могла допустить ситуации, когда мой мужчина будет хоть копейку тратить на свою бывшую или на каких-то еще детей, кроме Кости. И мне плевать, как это звучит или кто и что об этой ситуации подумает.

«Что ж, — думала я, — эта сука та еще тварь, но это ее право. А вот Рихтер! Это уже за гранью, это что-то невообразимое. Как я могла настолько ошибиться в человеке?»

— Наконец, он решился, ну а дальше ты знаешь. Это было моим первым условием. Макс должен был доказать, что у него серьезные намерения и показать, кто ему на самом деле дороже — бывшая жена с бывшим ребенком, или та, с которой он хочет связать дальнейшую жизнь.

— Бывших детей не бывает, — бросила я.

— Бывает, Лора, бывает, — фыркнула Катя и поднялась с места и пошла к выходу. — Я все это к чему, я не думаю, что ты из тех женщин, которые могут простить подобное, а Макс что-то чудит в последнее время. Я знаю, что он тот еще стратег, и решила вскрыть для тебя его карты, чтобы ты не питала иллюзий. Он же ничего тебе не рассказал, верно? — она остановилась в дверях.

— Иди, Катя, иди, — только сказала я и закрыла за ней дверь.

Когда девица ушла, я защелкнула замок на двери и, с остервенением срывая по пути с себя одежду, направилась в ванную.

Мне хотелось вместе с одеждой содрать с себя кожу, чтобы больше никакой меня и не осталось. Поскорее хотелось залезть в горячую воду, я чувствовала себя так, будто меня вываляли в грязи.

Даже не вываляли. Я словно всю жизнь просидела в яме по шею в грязи и не замечала этого. Не чувствовала гнилостного запаха предательства и лжи. Я воспринимала эту грязь как благодать. Я думала, что это и не грязь вовсе, что это лучезарное счастье, что это любовь.