Я в курсе.

– А я игнорировала тебя последние два часа.

Уверена, что он уже понял. Поэтому его упрямая задница сейчас здесь.

Я начинаю закрывать дверь, но он вставляет ногу между ней и косяком.

– Друзья не избегают друг друга, помнишь?

Вот ублюдок.

Распахнув дверь, я заявляю:

– Мы не друзья.

Мне хочется срезать эту самодовольную ухмылку с его губ бензопилой.

– Тогда почему ты продолжаешь настаивать на том, что мы друзья по сексу?

– Были. В прошедшем времени. – Я одариваю его мстительной улыбкой. – Спокойной ночи.

– Черт возьми, Леннон. Впусти меня, – зарычав, требует он.

Мне известно, что Феникс крупнее и сильнее и мог бы легко протиснуться внутрь, если бы захотел, но, несмотря на это, я все равно стою на своем.

– Нет.

Он проводит рукой по лицу.

– Знаю, что ты злишься, потому что я напал на Джорджа.

Хотя я признаю, что это было совершенно неуместно, Феникс, бесспорно, промахнулся с выводами.

Проблема в том, что он даже не понимает, в чем дело.

Феникс очень умен. Он должен легко понять очевидное.

Однако я бросаю ему подсказку, потому что чем быстрее он осознает, тем быстрее исчезнет.

– Я не злюсь. Я расстроена.

Ранена.

Он недоуменно моргает, и я с трудом сдерживаюсь, дабы не вскинуть руки.

– Почему? Мы оба знаем, что он тебе не нравится…

– Я расстроена, потому что я такая же, как ты! – кричу я так громко, что, наверное, кто-нибудь вскоре позвонит на стойку регистрации с жалобой на шум.

Моя вспышка гнева только больше озадачивает его.

– Что?

– Я знала, что у Джорджа есть ко мне чувства, и они не взаимные, но я все равно использовала его. Так же как ты использовал меня.

Следуй за подсказками, придурок.

– Твою ж мать, – хрипит Феникс и бульдозером проносится мимо меня в комнату. – Я же говорил, мои чувства к тебе были – и есть – настоящие.

– Что делает твой поступок еще хуже.

Потому что когда питаешь к кому-то чувства, ты не ломаешь этого человека намеренно.

Но Феникс это сделал. И вот мы здесь.

Застряли в месте, из которого никогда не сможем выбраться.

У меня перехватывает дыхание, когда он зажимает пальцами мою футболку и тянет к себе.

– Ненавижу, что причинил тебе боль.

Он говорит это уже второй раз. Только теперь агония на его лице будто стала сильнее. Настолько, что мне отчаянно хочется ему поверить… Вопреки тому, что подсознание твердит – зря.

Затянувшаяся между нами тишина кажется вечностью, а затем Феникс наконец отпускает меня.

Отстранившись, я замечаю в его руках бумажный пакет.

– Что там?

С бесстрастным лицом Феникс заглядывает внутрь и достает бутылку «Джека Дэниелса» вместе с двумя красными стаканчиками.

Воспоминание пронзает меня, точно клинок.

– Тебе нельзя пить, помнишь?

Ведь он пообещал мне, но – вот сюрприз! – солгал.

Выражение его лица становится суровым, будто Феникс знает, о чем я думаю, и это его тревожит.

– Хорошо, что я наполнил бутылку холодным чаем.

Проклятье. Отлично. На этот раз он не соврал. Ничего себе.

Я в растерянности наблюдаю, как он подходит к маленькому столу в углу комнаты и наполняет оба стаканчика.

Затем протягивает один мне.

– Что ты делаешь?

Одарив меня озорной улыбкой, Феникс чокается со мной.

– Мы должны сыграть. В память о былых временах.

Я пронзаю Уокера взглядом, от которого меркнет его улыбка.

– Давай не будем.

Какая-то дурацкая игра, в которую мы играли в старших классах, не поможет нам чудесным образом снова стать друзьями.

Конечно, тогда это сработало, но существует огромная разница между тем, чтобы поцеловать девушку и игнорировать ее в течение трех дней… И тем, чтобы сокрушить человека, который влюблен в тебя, ради собственной выгоды.

– Леннон. – Его голос звучит напряженно, но мне все равно.

– Я не буду играть в эту дурацкую игру.

Не обращая внимания на мой протест, он поднимает стаканчик в воздух.

– Я начну. У меня никогда не было комендантского часа.

Серьезно? Прошло уже более четырех лет. Можно было придумать начало и получше.

Несмотря на неприязнь к Фениксу и к этой нелепой игре, я делаю маленький глоток.

– Удивительно, учитывая Чендлера и все остальное.

– Однажды он попытался, но мы оба знаем, что я не следую правилам. – Его понимающий взгляд сродни стреле, пущенной в сердце. – Твой черед.

Ну, если он может повторяться, то и я могу.

– Я никогда не пела на сцене. – Когда он приподнимает бровь, я добавляю: – Перед толпой.

Не так, как он.

Он наблюдает за мной, пока пьет, а потом этот подонок продолжает:

– Меня никогда не обливали свиными помоями на вечеринке.

Фениксу повезло, что этот холодный чай вкусный, иначе бы я уже вылила его ему на голову.

Поднося стакан к губам, я поднимаю указательный палец свободной руки.

– Еще не вечер.

Чем вызываю у него смех.

Но я стремлюсь оборвать его следующим утверждением:

– Я никогда не обманывала на экзамене… или в отношениях с девушкой.

Он глядит на меня с укоризной.

– На экзамене – да. В отношениях – нет. Я же говорил тебе, что не трахал Сабрину той ночью.

– Не имеет значения. – Желая ударить по больному месту, я поднимаю на него взгляд. – Потому что я никогда не была твоей девушкой… И никогда ею не стану.

Можно с уверенностью заявить, что мой комментарий попадает в яблочко, потому что Феникс выглядит так, будто его ударили по яйцам. Мне даже почти жаль его.

Но, эй. Это он хотел поиграть в игру и пройтись по тропинкам общих воспоминаний. Я ничего не могу поделать с тем, что наш путь вымощен болью, затоплен душевными терзаниями и завален обманом.

В конце концов, Феникс сам выбрал этот путь.

Его ноздри раздуваются на вдохе, и он бросает на меня осуждающий взгляд.

– Я никогда не лгал себе, что просто дружу с кем-то ради секса, в действительности желая большего.

Я порываюсь сделать глоток, но в последнюю секунду намеренно останавливаю себя.

– Тебе известно о лжи все. Не так ли? – Жгучее чувство сжимает мое сердце, словно кулак. Его кулак. – Я никогда не крала ничьи песни.

Феникс тяжело сглатывает, а затем залпом осушает стакан.

Это что-то наиболее близкое к признанию, чего я давно ждала от него.

И на этот раз… Вкус победы сладок.

Я ощущаю удовлетворение, пока не слышу следующие слова:

– Мне никогда не платили за то, чтобы я раздевался.

В его тоне безошибочно чувствуется укор, и я знаю, что это расплата за мой последний ход.

Жаль, что она не сработает, поскольку пить мне не придется.

На лице Феникса отражается искреннее непонимание.

– Тогда что ты делала в «Обсидиане»?

Поставив стакан на стол, я сурово смотрю на Феникса.

– Для этого нам нужно сыграть в «правду или действие».

Он решительно встречает мой взгляд.

– Тогда «правда или действие».

– Отлично. – Я поджимаю губы. – На этот раз я буду первой. Правда или действие?

Существует только один вопрос, на который я жажду получить ответ.

Но Феникс искусно уклоняется от него.

– Действие.

Я прищуриваюсь.

– Хочу, чтобы ты поимел себя.

Сверкнув ехидной ухмылкой, Феникс тянется к молнии на джинсах и идет к моей кровати.

– Я бы предпочел поиметь тебя, но…

– Стой, – кричу я, прежде чем он успевает вытащить член. Мне хочется добиться от него правды, и я не позволю отвлекать себя. – Хочу… – Я оглядываю комнату, пытаясь что-нибудь придумать. И кое-что приходит мне в голову, когда я замечаю на столе его мобильный. – Чтобы ты отправил непристойное сообщение тому, кто звонил тебе последним.

Его лицо светится от удовольствия, когда Феникс проводит взглядом по моему телу.

– Насколько непристойным оно должно быть, Группи?

– Очень. – Я хватаю телефон Феникса и передаю ему. – И обязательно используй имя в сообщении. Чтобы получатель понял, кому оно предназначено.