Или как кто-то способен бросить своего ребенка и оставить его наедине с монстром, который над ним издевается.

– Что нам делать, Феникс? – хрипло спрашиваю я, мой мозг отчаянно пытается найти верное решение.

Мы не можем позвонить в полицию, потому что ее отец – шериф.

Не можем позвонить ее маме, потому что, очевидно, эта женщина его защищает.

Единственное, что я точно знаю: мы не повезем Куинн обратно в эту адскую дыру.

Мне плевать, сестра она ему или нет.

Заметно расстроенный Феникс хватается за шею.

– Прямо сейчас я ни хрена не могу сделать. Пока мы не сдадим тест ДНК и не получим результаты.

– Ты мой брат, – настаивает Куинн, наверное, в сотый раз с тех пор, как она здесь появилась. – Клянусь.

– Мне нужны доказательства, – гремит он, прежде чем его голос становится намного мягче. – Иначе я ничем не смогу тебе помочь. Буду выглядеть как какой-то подонок, укрывающий девочку-подростка.

Феникс прав. Хотя я надеюсь, что Куинн окажется его сестрой, у него полностью связаны руки, пока мы не узнаем наверняка.

– Но потом ты меня спасешь? – восклицает Куинн, и проблеск надежды в ее голосе заставляет меня проглотить слезы.

– Ага. Только сначала мне надо получить результаты. – Взглянув на меня, он беспомощно пожимает плечами. – А пока, думаю, она может остаться здесь.

Феникс пытается держаться отстраненно, но в тот момент, когда Куинн бросается к нему с объятиями, его бесстрастное выражение лица исчезает. Теперь на нем отражается множество эмоций, начиная от трепета и шока и заканчивая отчаянным желанием защитить.

Очевидно, что ему нужна минута или несколько, чтобы осмыслить бомбу, брошенную ему прямо на колени, поэтому, как только Куинн отстраняется, я улыбаюсь ей и говорю:

– Ты можешь занять мою комнату. Она прямо по соседству.

Ее недоверчивый взгляд мечется между нами.

– Почему вы двое не живете в одном номере?

Черт.

Я думаю о том, как объяснить то, что она видела между нами раньше, и одновременно вежливо попросить ее держать рот на замке, но Феникс произносит:

– Сегодня вечером будем в одной. – Он бросает взгляд на дорогие часы на запястье. – Сейчас три часа ночи, а завтра у нас еще один концерт, так что тебе, наверное, лучше пойти спать.

Обняв ее за плечи, я веду Куинн к себе.

– Я одолжу тебе пижаму и постираю твою одежду, пока ты спишь, чтобы она была чистой к завтрашнему дню, хорошо?

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Я достаю из чемодана чистую футболку и пижамные шорты и протягиваю ей.

– Они тебе будут немного велики, но мы со Скайлар сможем купить тебе какие-нибудь вещи перед концертом.

Когда я протягиваю ей одежду, она хмурится.

– Не хочу показаться неблагодарной, но у тебя есть что-нибудь кроме шорт?

Ох.

– Да. Конечно. – Я нахожу чистые пижамные штаны. – Вот.

На лице Куинн читается облегчение.

– Очень признательна.

Переодевшись в ванной, она выходит обратно. Затем протягивает мне свою футболку и джинсы, но толстовка остается на ней.

– Я часто мерзну.

Мое сердце стремится выскочить из горла, но я все равно киваю. Я уже догадалась, почему она не хочет снимать ее – по той же причине, по которой она не желала надевать шорты, – но не хочу заставлять Куинн чувствовать себя неловко, указывая на очевидное.

– В конце концов, это же Город ветров. – Я иду к двери, чтобы зайти в прачечную в отеле. – Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Я буду в соседней комнате.

Она забирается в кровать.

– Спасибо, но нет. Не хочу снова вам помешать.

Вот же черт.

– Мы не… – Я замолкаю, потому что уже поздно, а ей нужно отдохнуть. Можно обсудить это завтра. – Спокойной ночи.

– Леннон?

– Да?

– Феникс действительно меня спасет?

О боже. Эта девушка умеет дергать за треклятые струны Души.

Мне не хочется ей врать, поэтому говорю правду.

– Феникс – самый упрямый и решительный человек, которого я знаю, и когда он чего-то хочет, то ни перед чем не остановится, чтобы это заполучить.

Учитывая, что она понятия не имеет об ужасных вещах, к которым он прибегнет, она невинно предполагает, что я дала ему положительную характеристику, и улыбается.

– Ты хорошая, – говорит она, когда я поворачиваю дверную ручку. – Моему брату с тобой повезло.

* * *

Быстро посетив прачечную, я возвращаюсь в номер Феникса.

Он расположился на кровати в одних боксерах, оперевшись на изголовье. В руках у него ручка для чтения и документы, но отстраненное выражение лица говорит мне, что он ни на чем из этого не сосредоточен.

Не могу сказать, что я его виню.

– Привет.

Мой голос вырывает его из оцепенения.

– Привет. Ты… – Он замирает, словно теряясь в словах. – Подоткнула Куинн одеяло?

Я сдерживаю улыбку.

– Ей пятнадцать, а не пять. Но да, она уже в постели. И я сказала прийти за мной, если ей что-нибудь понадобится. – Я указываю на одну из подушек на кровати. – Ничего, если возьму одну из них? Те, что на диване, кажутся не очень удобными.

– Да… – Он качает головой. – Подожди. Почему ты говоришь о диване?

– Потому что я буду там спать.

Я собираюсь взять одну из подушек, но Феникс выхватывает ее.

– Ты не станешь спать на диване.

Ага. Следовало догадаться, что так и будет.

– На полу менее удобно.

Я пытаюсь стащить другую подушку, но он хватает и ее тоже.

– На полу ты тоже спать не будешь. – Он указывает на кровать. – Тащи сюда свою задницу.

Тащить свою задницу?

Я могла бы стоять здесь и спорить с ним всю ночь – и будь это любая другая ночь, я бы так и сделала, просто из принципа, не желая, чтобы он контролировал меня, – но ему достаточно стресса на один вечер.

Иногда битвы выбирать не приходится.

Внезапно меня осеняет, что, хотя я дала Куинн пижаму, себе я ничего не прихватила. Поскольку девочка, вероятно, – очень надеюсь на это – быстро уснула, мне не хочется ее будить.

Бедняжке не помешает отдых.

– Хорошо. Но ты можешь одолжить мне футболку?

Феникс приподнимает бровь.

– Для чего?

– Для меня. – Я снимаю туфли. – Забыла захватить пижаму, но не хочу возвращаться и будить Куинн. Поэтому мне нужна футболка.

– Нет, – невозмутимо отвечает он. – Предполагается, что в моей постели ты будешь раздеваться. А не наоборот.

Феникс неисправим.

– Неважно. Буду спать в том, что на мне.

Мои руки тянутся к молнии на джинсах, и я спускаю их по бедрам. Но перестаю раздеваться, когда ловлю на себе его взгляд.

– Пялиться невежливо.

– Невежливо то, что ты еще не голая.

Его фраза вызывает у меня смех.

Отбросив джинсы в сторону, я откидываю одеяло на своей стороне кровати.

– Видимо, тогда я вечно буду невежливой в твоих глазах, поскольку голой ты меня не увидишь. Никогда.

Я внутренне ругаюсь, потому что эти слова должны были остаться на уровне мыслей. А не вырываться наружу.

Он подмигивает.

– Не хочу тебя расстраивать, Группи, но я уже видел тебя голой.

Не абсолютно голой.

В тот раз, когда он ворвался, пока я писала на себе, на мне были скромные шорты и лифчик, к тому же комната не отличалась ярким освещением.

И каждый раз, когда мы занимались сексом или дурачились после этого, мне удавалось сохранить хотя бы один предмет одежды – как правило, кофту – и в тот момент, когда все заканчивалось, я всегда спешила одеться, пока нас кто-нибудь не застукал.

Так что, хотя Феникс видел много разных голых частей моего тела, полной картины он не лицезрел.

По правде говоря, я не возражаю против того, чтобы обнажаться во время секса.

Я раздевалась со всеми своими предыдущими парнями и была абсолютно уверена в себе.

Просто не могу полностью обнажиться перед ним.

Думаю ли я, что Феникс закричит и убежит? Точно нет. Мне известно, что он находит меня привлекательной. Но для меня он всегда был воплощением совершенства. Ну, физически.