И тот факт, что я буквально не могу найти на его лице или теле ни одного изъяна, немного – ладно, много – пугает, когда я знаю, что обо мне нельзя сказать то же самое.

Я бы предпочла просто наслаждаться сексом, вместо того чтобы портить его, беспокоясь о том, видит ли Феникс мой обвисший живот или не слишком ли его отвлекает целлюлит на моих заднице и бедрах.

– Ага. Ты прав. – Забираясь в кровать, я взбиваю подушку. – Мое упущение.

Примерно через минуту я слышу его голос.

– Я никогда не видел тебя полностью обнаженной, – в недоумении бормочет он. – Как, черт возьми, это возможно?

Что-то мне подсказывает, что теперь Феникс не оставит меня в покое.

Прежде чем успеваю сменить тему, я чувствую резкую боль от шлепка его ладони по моей заднице.

– Покажи мне прелести.

Я прижимаю к себе одеяло, защищаясь.

– Ничего я тебе не покажу.

Его взгляд дает понять, что подобный ответ неприемлем.

– Хочешь поспорить?

Я визжу, когда он срывает с меня одеяло.

– Феникс, – предупреждаю я, когда он тянется к моей футболке. – Мы можем перестать фокусироваться на мне и сосредоточиться на тебе?

Если оставить в стороне тему обнажения, я знаю, что он просто пытается отвлечься от того, что его мир рушится.

Потому что он всегда так поступает.

– Сегодняшняя ночь наполнена важными событиями, ты так не думаешь? Я имею в виду, ты узнал, что у тебя есть сестра и что твоя мама…

– Господи. – Отпустив мою футболку, он садится в кровати. – А вот и гребаная зануда появилась.

– Прости, я просто действительно думаю, что нам стоит обсудить то, что произошло. Разве нет?

– Нет.

Сюрприз, сюрприз.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я, когда он встает.

Феникс крадется к двери.

– На диван.

О, черт возьми, нет.

– Ты что, издеваешься? – кричу я на несколько октав выше, чем нужно.

Этот придурок просто продолжает путь, захлопнув за собой дверь.

Во мне закипает гнев, потому что, хотя я и ожидала получить отказ, он все равно причиняет боль.

Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их остановить.

– И это лишь одна из многих причин, почему я никогда не буду с тобой. Понимаю, ты не желаешь говорить о том, что причиняет боль, но перестань отгораживаться от меня.

Оба хороши, Леннон.

Если Феникс – король увиливаний… То ты – королева.

Стиснув зубы, я пытаюсь заглушить ноющую мысль, пока она не пустила корни, но уже слишком поздно.

Я кричу на Феникса за то, что он делает то же самое, что и я: убегает от всего и всех, что причиняет неудобства. Почему гораздо проще обвинить кого-то в изъяне, чем признаться в своем?

Дурацкие стеклянные дома^[30].

Я собираюсь выйти и извиниться, но Феникс сам врывается в дверь.

– Я отгораживаюсь от тебя лишь потому, что ты заставляешь меня говорить о том дерьме, о котором я не просто не хочу разговаривать! – Его лицо искажается от боли, он сжимает затылок. – Я, мать твою, просто не могу. Для меня это слишком.

– Прости, – шепчу я.

Обычно я не жалею, что подпихиваю его, но в этот раз зашла слишком далеко.

Его грудь вздымается и опадает от неровных вдохов, и он поднимает голову.

– Что?

– Прости, – повторяю я. – Прошел всего час с тех пор, как твоя жизнь перевернулась с ног на голову. У тебя не было времени все обдумать, не говоря уже о том, чтобы поговорить об этом. Я не имела права злиться за то, что ты этого не хочешь.

В отличие от Феникса, у меня нет проблем с признанием вины, когда я не права.

И в этот раз я не права.

Скользнув обратно в постель, он берет с тумбочки стопку бумаг и ручку для чтения.

Феникс просматривает первые несколько строк. Насколько я понимаю, лейбл хочет выпустить альбом в конце января. Учитывая, что этот тур еще даже не закончился, а после него у них еще европейское турне, парням не остается времени на восстановление.

Заметно раздраженный, Феникс откладывает ручку.

– Не могу сосредоточиться на этой чуши.

Поскольку я не хочу, чтобы он совершил ошибку и, не читая условия, подписал контракт, который Чендлер, несомненно, вручит ему завтра первым же делом, я хватаю стопку документов.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь прочитать их тебе. – Покопавшись в ящике тумбочки, я нахожу ручку. – Все, что тебе не понравится или что ты захочешь уточнить, я отмечу. Таким образом, сможешь все учесть до того, как подпишешь контракт, хорошо?

Он мягко кивает.

Пока я читаю, Феникс дает комментарии. Многие вещи его устраивают, но некоторые – нет. Например, отсутствие времени на отдых после тура.

Выглядя более спокойным, чем раньше, он кладет голову мне на колени.

– Я бы убил, чтобы неделю ничего не делать, кроме как лежать в постели и заказывать еду навынос.

– Ты можешь попросить перерыв, Феникс.

Я не осознаю, что свободной рукой стала массировать его голову, пока он не говорит:

– Черт. Так приятно.

Продолжая, я перелистываю две последние страницы.

– Так, похоже, остался только… – Неловко. – Выбор песен для альбома. В списке тринадцать треков.

– Это должно быть интересно. Давайте послушаем его.

– Ну, они хотят, чтобы главным синглом стала песня под названием Breathe Dust.

Мгновенно Феникс напрягается.

– Черта с два. Никому из нас не по душе эта песня. Когда мы с парнями обсуждали, то решили, что главным синглом должна стать Existentialism, потому что она самая сильная и лучше всего отражает нашу суть.

– Тогда вам, ребята, нужно выступить единым фронтом и заявить об этом.

Он выдыхает.

– Какие еще песни?

Я озвучиваю список. Феникс молчит, пока я не дохожу до конца.

– Что случилось с Don’t Take Your Vitamins?

Я просматриваю лист, но не вижу ее.

– Ее нет в списке.

– Чушь. – Он поднимается. – Это наша вторая любимая песня. Будто Вик не слышал ни одного нашего слова.

Есть простое решение этой проблемы.

– Так почему бы тебе не сказать ему, что ты хочешь, чтобы она вошла в альбом?

– Потому что это лейбл Вика. А значит, записывается то, что он говорит.

– Так быть не должно.

Феникс закрывает глаза и вздыхает.

– Знаю. Именно поэтому Джош изучал продюсирование. У него неплохо получалось. Мы планировали провести встречу и сказать Вику о своем желании, чтобы альбом продюсировал Джош, потому что тогда, по крайней мере, мы бы знали, что он будет подлинно нашим, но потом… Произошла авария, и он умер. Теперь мы снова застряли с продюсером Вика. – Досадное фырканье слетает с губ Уокера. – Мы больше не Sharp Objects, а просто тупые гребаные марионетки.

– Ну, если вы, ребята, объединитесь и пригрозите, что уйдете, гарантирую, Вик предоставит вам больше контроля.

– Чертовски мало шансов. Он клянется, что знает все лучше всех, и его послужной список это доказывает, ведь он легенда. – Феникс выглядит побежденным, его плечи поникли. – Я просто хочу, чтобы Вик действительно выслушал нас, вместо того чтобы успокаивать нас своими типичными «я считаю».

– Еще раз, есть решение…

– Угроза уйти – не вариант.

– Почему?

– Если Вик раскроет мой блеф, я потеряю все, Леннон. Петь и исполнять несколько дерьмовых песен с альбома лучше, чем не петь и не выступать вовсе. – Страх и отчаяние в его глазах заставляют мою грудь сжаться. – Я умру без этого.

Я понимаю.

Конечно, у меня все еще есть пульс и я продолжаю дышать.

Но жизненно важные части меня мертвы.

– Мне нужна эта магия, – шепчет он. – Это не просто самая важная вещь для меня. Она единственная. – Он глубоко вдыхает. – Она остается, когда все остальные уходят. – На его шее проступают вены, и Феникс сглатывает. – Она никогда не оставит меня.

В отличие от его мамы.

Мое сердце сжимается так сильно, что становится больно.

– Я все еще думаю, что вам стоит поговорить с Виком. Может быть, он сможет добавить ваши любимые песни в альбом как дополнительные треки, и тогда каждый получит то, что хочет.