— Ты пытаешься меня сгореть от желания?

— Ну, если честно, да.

Наконец, он двинулся вверх по ее телу и лег рядом с ней, а его пальцы принялись за мучительную пытку ее тела в тех местах, которые она не ожидала увидеть такими чувствительными. Он медленно обводил ее грудь и живот, с улыбкой наблюдая, как сокращался ее живот и сдвигались ноги, а затем уделил такое же внимание ее ключицам и плечам, внутренней стороне локтей. Если он не поторопится и не даст ей то, что ей нужно, ее кожи будет недостаточно, чтобы удержать ее молекулы от полета во все стороны.

Когда его тепло на мгновение покинуло ее, она поняла, что в какой-то момент ее глаза закатились. Она открыла их при звуке сминающейся фольги.

Мика надел на себя презерватив и встал на колени в конце кровати, одарив ее волчьей улыбкой, когда она села и раздвинула ноги, без колебаний потянувшись к нему. Он был потрясающе красив в свете лампы за спиной. Золотой бог голода, укрытие от бури, бушующей за окнами. Длинные, утонченные линии и крепкие мускулы. Его взъерошенные волосы так и просились, чтобы она намотала их на пальцы.

Он позволил Дарси вдоволь насладиться визуальными удовольствиями, а затем медленно, как в ночь их первого поцелуя, вошел в нее. Прошли мучительные секунды, прежде чем он наклонился и накрыл ее рот своим, целуя так, словно она была могущественнее кислорода, пока опускал ее обратно на кровать. Великолепные светлые волосы струились по ее лицу, закрывая все, кроме него.

Она нуждалась в этом. Нуждалась в нем, во всем, и каким-то образом, с того момента, как она увидела его, какая-то часть ее знала это.

Небольшое движение бедер направило его твердую длину вдоль ее потребностей, не проникая внутрь, но риск был. Давая ей время сказать «нет», убежать от огня. Но она не стала этого делать. Где-то в глубине своего затуманенного сознания Дарси понимала — невозможно отрицать этого левиафана желаний, которого они вызвали из глубин.

Невозможно вернуть его туда, откуда он появился.

От него не убежать.

Да и не хочется.

Дарси приподняла колени в приглашении. Глядя на нее полуприкрытыми глазами, он провел руками по ее бокам, вдоль рук и вдавил их в подушку над ее головой. Его язык скользнул между ее губами в ту же секунду, когда он прекратил угрожать и глубоко вошел в нее, заглушая ее испуганный вскрик своим собственным. Казалось, эта пытка будет продолжаться вечно; наполняя ее, пока снова не отступал.

Он двигался с грацией и силой эротического танцора, а взгляд Мика не отрывался от ее лица. Ее центры удовольствия уже давно вышли из-под контроля, и она отпустила все, кроме ощущения его кожи на своей. Его тепла. Его дыхания. Проникающей в душу привязанности, исходящей от его темного взгляда. Ровного биения его сердца. Сладких звуков его нарастающего удовольствия.

Чувственное давление в животе переросло в нечто большое и голодное.

— Боже, уже близко, но я не могу. Я никогда… не испытывала такого.

Он поднял ее на руки, держа в замке. Она сидела верхом у него на коленях, пока он был в ней.

— Скажи, что тебе нужно, — произнес он, задыхаясь. — Я сделаю для тебя все.

И она поверила ему.

Мика боролся с собственным телом за контроль, пока ждал ответа от Дарси. Чтобы отвлечься, он поцеловал ее плечо, изучая пальцами каждый изгиб ее спины и рук. В тот момент, когда он погрузился в нее, он почти потерял контроль над собой. Но нет, сначала она должна получить свою разрядку, иначе ее не будет ни у кого из них.

— Скажи мне, или я начну импровизировать.

— Я никогда не умела просить о том, что мне нужно, — наконец произнесла она знойным голосом, от которого он схватился за яйца и подался бедрами вперед, чтобы еще глубже вогнать его в свое влажное тепло.

Господи.

— Тогда покажи мне. — Он провел руками по ее спине, запустив одну в волосы, а другую опустил на округлую попку, которая поднималась и опускалась так, как ей хотелось. Мягкие груди прижались к его груди, а ее горячее дыхание щекотало его шею, когда она нежно укусила его. Прячась. Набираясь смелости, чтобы сказать то, о чем он думал, что уже вертелось на ее языке.

Наконец она оторвала его руку от своего затылка и поднесла ко рту, засасывая в рот два его пальца. Вид ее ресниц, разметавшихся по раскрасневшимся щекам, и потребность, вибрирующая в ее теле вместе со стоном, едва не вывели его из равновесия.

— Повернись, — полубезумно сказал он, заставляя себя отстраниться от нее. Когда она выполнила его просьбу, он провел ее на коленях к изголовью кровати и прижал руки Дарси к стене. Уже соскучившись по ее теплу, Мика вошел в нее сзади, и, услышав ее крик, в нем заскулил первобытный зверь. Мика приподнял ее задницу и глубоко вошел в нее.

Потянувшись к ее бедру, он нашел ее потребность своими еще влажными пальцами и стал гладить ее медленно и беспощадно. Свободной рукой он повернул ее лицо в сторону и поцеловал в губы, благо его рост идеально подходил для этого.

— Мика. Мика, о Боже! — Ее тело напряглось и забилось в конвульсиях под ним, она скребла пальцами по стене и, наконец, ухватилась за изголовье кровати. Звук его имени, сорвавшийся с ее губ, и очередная волна ее оргазма, обрушившаяся на него, как удар грома, лишили его всякого контроля. Он держался до тех пор, пока она не закончила наслаждаться своей волной, прежде чем поддаться своей.

Проклятия вместе с ее именем выплескивались из него, и в какой-то момент это могло превратиться в молитву «Отче наш», и бесконечные волны наслаждения заигрывали со сладкой, восхитительной агонией. Никогда его так еще тщательно не разбирали на части. Никогда не выводили из себя, не выворачивали наизнанку и не возвращали обратно. Таким живым и горячим. И было так совершенно спокойно в той его части, смирившиеся с хаосом.

Когда задыхающиеся вздохи Дарси смешались с ленивым хихиканьем, он привел себя в порядок на краю кровати, а затем выпутал из-под нее одеяло. Она сползла на живот, как прекрасная лужица сверкающей плоти. Его веки отяжелели от удовольствия, когда он притянул ее к себе, зажав руки Дарси между ними, а своими обвил талию девушки.

Они не говорили ни слова, пока ее голова покоилась на его бицепсе. Дарси, казалось, не замечала бушующую за окнами бурю. Постепенно ее затрудненное дыхание сменилось глубоким сном, пока он обнимал ее.

В его голове зародилась мысль, которую Мика не хотел отбрасывать в сторону. Он мог бы влюбиться в эту женщину.

Его сердце заколотилось от безнадежного желания, но не ради развлечения, на которые он обычно тратил месяц или два, а ради всего, чем она была, всего, что он мог отдать, и того, кем он становился рядом с ней.

Черт.

Приятное чувство, в котором он нежился, исчезло. Тихо выскользнув из кровати, он вышел через дверь во внутренний дворик, оставаясь под навесом крыши. Дождь с грохотом отбивал по железу. Странная вспышка молнии прорезала облака, отразившись от Соколиного залива. Он уставился в это сердитое небо, в нем кипели те же спектр эмоций, которые усиливались прохладными брызгами, приносимыми ветром.

— Ты послал эту женщину в подарок, потому что прощаешь меня? — прошептал он в ночь. После смерти матери, а особенно после Колумбии, он перестал верить в Бога и молитвы, но не знал, где еще найти ответы на мучительные его душу вопросы. — Или в наказание, потому что знаешь, что я не могу держать в руках что-то столь ценное, не разбив его?

А ведь так приятно было обнимать ее, пока она боролась со своими демонами, как она делала это для него уже несколько раз.

Была ли его мать там, наверху, и хмурилась ли она в разочаровании, глядя на своего никчемного сына? Неужели именно ее дух побудил его отвезти Дарси на остров, а потом в свой оазис среди деревьев? Его мать преодолевала невероятные препятствия, чтобы выжить в испытаниях собственного существования, а Мика в буквальном смысле тратил впустую свою роскошную жизнь. Был ли Фернандо с ней? Злился ли он на то, что Мика не попытался спасти его, как обещал?