Оказавшись в доме, Дарси провела его хихикающую задницу вокруг хижины в заднюю часть и указала на один из стульев с более прямой спинкой у стола.

— Сядь.

— Может, мне еще порычать? — Он сел и наклонился вперед, словно готовился броситься на нее, а она обошла его сзади.

— К тому времени, как я с тобой закончу, тебе повезет, если ты сможешь рычать. Но обещаю, что после этого ты будешь чувствовать себя лучше, особенно после того, как затащу твою задницу в горячую ванну. — Она перекинула его спутанные волосы на другое плечо и заставила его откинуться на спину.

— Пытаешься раздеть меня, ты… ох… — Его голос перешел в стон, когда она вдавила большой палец в мышцу его плеча и провела вверх по шее.

— У меня тоже иногда болит спина и нога, — говорит она, не обращая внимания на то, что Мика снова скрылся за маской бога секса. Теперь, когда она увидела его сердце у пруда, это уже не так беспокоило ее. Знать, что он был там такой чудесный, настоящий и прекрасный, было достаточно. — Наверное, наше тело хочет напомнить нам, каково это — чувствовать боль, чтобы мы не подвергали его этой агонии снова.

— Как это может быть так больно и в то же время так приятно? — Проклятия и стоны вырывались из его уст, пока она спускалась по его согнутой руке к кончикам пальцев и снова поднималась вверх, радуясь, когда напряжение немного ослабло. Она принялась за его шею и верхнюю часть спины, держа свободную руку спереди, чтобы пресечь его попытки вырваться.

Когда он, наконец, сдался и расслабился под ее ладонями, она принялась работать усерднее, охваченная пьянящим чувством радости от того, что может сделать это для него. Как бабушка так часто делала для дедушки. Выбросив из головы эту странную мысль, она подсунула руку под его подбородок и подняла вверх, чтобы выровнять его лицо со своим.

— Лучше? — спросила она.

Он смотрел на нее с тем же удивлением и ужасом, что и вчера, после приступа тревоги, и тогда, у пруда.

— Твое прикосновения волшебны, — прошептал он. — Что бы я вообще без тебя делал?

У нее внутри все сжалось, и она отпрянула от его тепла.

— Ничего особенного. А теперь иди в ванную. Тепло еще больше расслабит эти узлы. И, думаю, на завтра нам нужно отказаться от каякинга. Напряжение и гребля не очень полезны для твоей руки.

Он вскочил, схватил ее за лицо и целовал до тех пор, пока у нее не подкосились ноги.

— Присоединяйся ко мне.

Это был не вопрос, но она не ответила, потому что внезапное снятие с него рубашки высосало воздух из атмосферы и заставило ее челюсть отвиснуть. И только когда он расстегнул шорты и бросил их к ногам, глядя на нее с озорством и сексуальным интересом, она пришла в себя.

— О, Боже правый! — Она резко обернулась. — Я просто… я только надену купальник и пойду поплаваю. Сегодня на удивление приятная погода, — пробормотала она и взбежала по ступенькам в коттедж.

Мика опустился в горячую бурлящую воду, плавая в неестественном спокойствии и окруженный защитным слоем оцепенения. Он не понимал, зачем взял Дарси в свой оазис. И почему его мысли обратились к Фернандо в единственном месте, где его не терзали призраки родителей. Как много из того, что она увидела, попадет в газету на следующей неделе?

Иисус.

Страх от всего, что он сделал и сказал, казался внешним, приглушенным, словно ощущал его изнутри толстого стеклянного пузыря. То, как она смотрела на него, создавало ложное ощущение защищенности. У пруда, в окружении деревьев, с пением птиц, звучавшим так сладко в его ушах, ощущения обострились. Ее волосы касались его подбородка. Мягкая тяжесть ее грудей к его груди. Движения ее тела в унисон с его, когда они танцевали, будто стали одним телом, в совершенном взаимопонимании.

На ее лице не было ни капли жалости. Ни намека на злобу в душе, пылающей внутри. Если она играла с ним, то у нее это получалось чертовски хорошо, даже лучше, чем у него.

Дверь во внутренний дворик открылась, и на террасу вышла Дарси в самом необычном купальнике, который он когда-либо видел. Он был черным, не совсем цельным и не совсем бикини, а где-то между, с отрезком ткани, соединяющим верх и низ по средней линии живота. Завязки на бедрах и под мышками фиксировали его, и, хотя он был более закрыт, чем бикини, это было как-то сексуальнее. Стоило потянуть завязки, и ткань легко сползала бы.

Он думал не о сексе — или не только о сексе, учитывая, что внезапно ощутил нарастающую тяжесть между ног, — а о том, чтобы обнажить ее, как она обнажила его. Ему пришло в голову, что она выбрала именно этот костюм, чтобы скрыть шрамы на спине.

Она включила душ под открытым небом, пристроенный к боковой стенке коттеджа, и встала под струю. Наклонив голову в профиль, она запустила пальцы в волосы, убирая их с лица. В такой позе ее спина выгнулась, подчеркнув искусно изогнутую попку, и впервые он ощутил всю силу ее тела.

К тому времени как она, старательно избегая его взгляда, пронеслась по террасе и нырнула в глубокую часть бассейна, Мика страдал от пульсирующего стояка. Ему отчаянно хотелось провести ночь, отыскивая на этом впечатляющем теле все места, которые заставят ее вздыхать и извиваться от его прикосновений.

Это не был бы трах в темноте, и он бы не ускользнул с очередной порцией гнили в душе, ничего не сказав. Привязанность к ней была слишком сильной и становилась все крепче. Если бы она была кем-то другим, а не репортером, и он не был бы потерянным человеком… Почему он вообще об этом думал?

В последний раз, когда врата его сердца были открыты, потеря двух самых дорогих ему людей уничтожила его. Влюбленность в представительницу прессы закончилась бы катастрофой, если бы он вообще был способен на такое. Не так ли? Особенно когда она услышит остальную часть его истории.

Что было к лучшему. Они были теми, кем были, и такая жизнь была не для него.

— Мика? — Судя по тому, что в голосе Дарси прозвучала настоятельная просьба, она уже давно пыталась привлечь его внимание. — У тебя все в порядке? — Она подошла к краю бассейна через короткий участок террасы, отделявший ее от гидромассажного джакузи.

Он не знал, как ответить, поэтому улыбнулся и сказал:

— Все хорошо.

Вода стекала с ее длинных ресниц, оставляя мокрые дорожки на щеках.

— Все, что произошло сегодня, касается только нас с тобой, если ты хмурился из-за этого сейчас. Я рада, что мне удалось познакомиться с настоящим Микой, хоть и ненадолго. Я никогда этого не забуду. Но это не значит, что собираюсь снова поднимать эту тему или спрашивать тебя о чем-то, что ты мне рассказал, пока были там. У меня такое чувство, что ты не хотел говорить некоторые из этих вещей, особенно одному из стервятников.

Напряжение исчезло, и он понял, что не только ее умелые руки вытеснили боль из его руки, но и просто ее близость.

— Не называй себя так. Еще раз так сделаешь, и я перекину тебя себе на плечо. — Снова эта улыбка, невинная, раскованная, с ноткой озорства.

— Сначала тебе придется меня догнать, а я бегаю гораздо быстрее, чем управляю гребней, чтоб ты знал. — Ее ресницы опустились ниже, и она указала на него. — И не вздумай думать о чем-то порочном, пока ты голый.

— Тогда тебе лучше закрыть глаза или принести полотенце из шкафа, потому что я выхожу.

Она сглотнула, ее кожа порозовела.

— Оставайся здесь. — Толчок сильных рук вытащил его тело из воды. Мика наблюдал за завораживающим покачиванием ее задницы, пока она доставала из шкафа черное полотенце и возвращалась, глядя на все, кроме него.

Он встал и спустился по ступенькам, смеясь, когда она закрыла глаза и протянула ему полотенце. Он обернул им бедра, заправив уголок, чтобы закрепить его, и подошел к ней вплотную.

— Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты терпела мои перепады настроения. На кухне в тот день, когда я потерял хватку, во время моих непрекращающихся и неуместных попыток соблазнения, сегодня у пруда, и когда твои руки оказались эффективнее наркотиков.