Следуя своему плану, она сосредоточилась на его фонде.

— Как ты выбираешь дела, за которые берется фонд? — беспечно спросила она, надеясь, что он ответит на ее вопрос, не задумываясь. Такие ответы всегда были самыми честными.

Палец, который он протянул в сторону стройплощадки нового шикарного курорта, который строил его друг, вернулся к веслу. Некоторое время он смотрел на нее, склонив голову набок. Он думал об этом. Проклятье.

— Расскажи мне о своих шрамах, — сказал он, — а я расскажу о фонде.

Внутри Дарси все оборвалось.

— Боже, опять? Если честно, я надеялась, что мы сможем просто поговорить, как вчера вечером в бассейне. Было так здорово, словно мы два обычных человека, живущих в одном загородном доме.

— Ты заключила сделку, и у меня такое чувство, что ты не расскажешь мне ничего интересного, пока я не вытяну это из тебя.

— Моя жизнь — скука по сравнению с твоей. Почему ты вообще хочешь это знать? — Пот выступил у нее на шее при одной мысли о том, что придется пережить ту ночь снова. Она задрожала, несмотря на теплое прикосновение утреннего солнца к лицу.

— Твоя история, или возвращаемся к осмотру достопримечательностей. — Его губы растянулись в победной ухмылке.

Крепко сжимая весло, чтобы не ударить его им, она взвесила свой комфорт против и возвращения в офис Сола с пустыми руками. Черт побери, еще до приезда она знала, что Мика будет просить ее рассказать самые неприятные вещи, и сейчас не собиралась уклоняться.

— Ну ладно, я расскажу.

— Конечно. Простой ответ на твой вопрос заключается в том, что я берусь за любые дела, которые недостаточно масштабны, чтобы им занимались «Международная амнистия», и которые мои люди могли бы решить.

Он был самым загадочным человеком.

— Все, о чем говорили в прессе, касалось детей. — Она оставила этот момент висеть в воздухе.

— Это всего лишь совпадение. — Его опущенный взгляд говорил об обратном. — Если кто-то ложно обвинен и находится в иностранной тюрьме или в руках боевиков-похитителей, у нас есть надежда что-то изменить — ребенок это или взрослый, — я раскрою дело и доведу его до конца.

— Хорошо.

— Почему ты так говоришь? — Его глаза подозрительно сузились. — Мои решения не имеют ничего общего с собственным опытом.

На вруне и штаны в огне.

— Логистика работы с иностранной полицией и посольствами, должно быть, непомерно сложная. И как ты вообще справляешься с боевиками? Ты же не можешь обменять одного пленника на другого или отдать деньги, одни из которых просят за выкуп. Как тебе это удается? О твоих успехах ходят легенды. — Причина этого становилась до боли ясной. Как только он на что-то решался, то вкладывал все свои силы в задуманное — даже если эти ресурсы включали сексуальное влечение, и то, что ему было нужно это роман на неделю.

— Мои проверенные люди, частные детективы, стратеги и адвокаты — лучшие в мире. В некоторых случаях они даже не являются ключевыми. Иногда лучшее оружие против зла — выкопать парочку дьяволов из того мира и переманить их на нашу сторону. Мои люди творят волшебство; я только даю им задание. Все мои победы благодаря им.

Мика перешел от заботы о ком-то и до отдачи всего себя ради возвращения заблудших домой. Мужчина продвинулся еще на дюйм в то место внутри нее, где с тех пор, как закончились ее последние отношения, висела табличка «Посторонним вход воспрещен».

— Ты слишком себя недооцениваешь, — сказала она. — Ничего этого не было бы без твоей самоотдачи и страсти, независимо от того, по какой причине ты это начал. Ты — сердце фонда, и мне не нужно от кого-то тому подтверждение.

— Твоя очередь, — сказал он без малейшего колебания.

Этот парень был крепким орешком. Он так старательно контролировал себя; она не могла ничегошеньки прочитать по его языку тела. Дарси подумала о том, надавить ли на него еще раз, чтобы узнать причину его нежелания принимать похвалу, но его суровое выражение лица заставило ее передумать.

Может, если она поделиться всеми подробностями самой ужасной ночи в своей жизни, он будет более склонен поделиться своей. Попробовать стоило, несмотря на тошноту, охватившую ее при мысли о том, что придется ворошить прошлое и вспомнить о несчастном случае. Однако стоило ей открыть дверь, как перед глазами сразу же возникли всевозможные виды и звуки.

Стояла кромешная ночь, которая казалась была так давно. За окном бабушкиного дома прогремел гром. От этого звука у нее застучали зубы, при воспоминании о нем вызывали боль в них даже сейчас.

Молния ослепляла город, оставив белые шрамы перед ее глазами. Дождь барабанил по жестяной крыше конюшни и старого кирпичного фермерского дома. В ушах стояли крики, когда боль съедала ее заживо.

Дезориентированная и задыхающаяся, она схватилась за весло и сильно наклонилась, чтобы поймать его. Каяк накренился. Холодная вода поглотила ее и наполнила легкие, когда она задохнулась от шока. Дарси не знала, в каком направлении плыть, и ее тело казалось тяжелым и неловким. Сильная рука схватила ее за руку и вытащила на поверхность.

Дарси закашлялась водой, цепляясь за борт каяка Мика, и его теплая рука обхватывала ее плечи, как спасательный круг. Когда-то она, казалось, проводила ночи на пролет, мечтая о таких объятиях, как у него, но тогда она не знала о его существовании, а сейчас и вовсе в нем не нуждалась.

— Отпусти меня.

— С тобой все хорошо? — Он убрал от нее руку, словно она обожгла его.

— Я в порядке. — Резкие нотки в ее голосе не придали весомости ее словам. Оттолкнувшись от его каяка, она поплыла к своему, который находился недалеко от берега, будто даже он не хотел иметь ничего общего с ее безумием.

Мика подобрал ее весло и молча наблюдал за тем, как она, сыпля проклятиями, безуспешно пытается снова забраться на каяк.

Отказываясь от помощи, она отбуксировала свой каяк к скалам и вылезла из проклятой воды. Дарси вытащила сам каяк на берег, чтобы он не бросил ее снова. Внезапно обессилев — скорее от эмоционального потрясения, чем от плавания, — она плюхнулась на мокрый камень и обхватила колени.

Мика выпрыгнул из своего каяка, закрепил его вместе с веслами и сел рядом с ней.

— Если бы знал, что ты попытаешься утопиться, то подождал, пока мы окажемся на твердой земле, прежде чем задавать этот вопрос.

— Это не смешно, и, между прочим, мне не нужна была твоя помощь.

Его рот дважды открылся и закрылся, прежде чем он заговорил:

— Ты вся дрожишь. Нам лучше вернуться.

— Только не говори, что закоренелый Мика Лейн размяк к одному из стервятников. Нет, сделка есть сделка. — Она откинула мокрые волосы назад и выпрямилась, когда Мика вскинул руки в знак капитуляции.

Если он нашел в себе мужество рассказать ей о своих шрамах, то и она должна была сделать то же самое, иначе он больше никогда не поверит ее словам.

Ее голос звучал ровно, поскольку она старалась не выдать эмоций.

— Это случилось на следующий день после смерти моей бабушки, почти три года назад. Мы с папой были у нее дома, чтобы стать ближе к ней и дедушке, который умер за несколько месяцев до нее. Наверное, она умерла от разбитого сердца, потому что больше с ней ничего не происходило. Я была так зла на себя, что не могла увидеться с ними в те последние годы, пока училась в университете, строила карьеру и связалась с самым большим придурком века.

— Дарси, я…

— Нет, ты хочешь знать правду, так вот, слушай. Мы с папой поссорились из-за ничего, а мы никогда не спорили. Думаю, мы оба чувствовали себя виноватыми и не знали, как выразить свое горе. После того как он уехал, чтобы покататься и выпустить пар, началась гроза. Было около часа ночи, когда все стемнело и не было ничего видно. Дул сильный ветер, распахивая настежь дверь в сарай, где бабушка держала трех своих лошадей. Она обожала их почти так же сильно, как и дедушку. — Ее внезапный смех резко стих. — Они выбежали во двор и совершенно обезумели. Я не могла допустить, чтобы с ними что-то случилось, поэтому вышла в бурю, чтобы помочь им.