Но, конечно, растерялись не все. Были те, кто ощутил себя в своей стихии, и их было немало — те, кто видел открывающиеся возможности и мог ими воспользоваться. Очень разные люди — цеховики, комсомольцы, спортсмены, таксисты, бармены, кандидаты разнообразных наук… Этих очень разных людей объединяло то, что они, в отличие от большинства, как раз увидели смысл в происходящем. И вопрос «для чего эти все перемены?» был для них совершенно понятен. Перемены для того, чтобы делать деньги. И смысл — в деньгах. Мораль эта обычному советскому человеку была непонятна и странна. Хапуг и врачей, спекулянтов и фарцу а затем и кооператоров на первых порах недолюбливали. И даже презирали. Ведь неприлично иметь много денег — для любого нормального советского человека это была истина, не требующая доказательств. Но потом им начали завидовать. Особенно на фоне усугубляющегося всеобщего потребительского убожества.

Когда я приехал, барахолка уже во всю работала. Народ покупал, продавал, торговался, и в нем совершенно не чувствовалось никакой растерянности. Все очень хорошо понимали, зачем они здесь.

Матвея, вместе с тремя парнями, я нашел на окраине барахолки. Они стояли возле «девятки» и мирно пили чай из термоса. Увидев меня, спортсмены заулыбались.

— Ну что, арестанты, — пошутил я, — Все живы-здоровы?

— А чего нам сделается⁈ — лихо тряхнул головой Матвей.

— Чего хотели наши славные органы? — поинтересовался я.

Матвей усмехнулся криво.

— Да нихрена не хотели, в том-то и дело. Вчера забрали с ОМОНом, в «предвариловку» кинули и до утра держали. А с утра потянули к какому-то майору в «шестой отдел».

В этом месте я заинтересовался.

— И чего хотел товарищ майор?

Матвей задумчиво покачал головой.

— А знаешь… ничего не хотел. Так, о погоде поговорили. Долго ли мы собираемся заниматься своей преступной деятельностью.

Я не смог сдержать улыбку.

— И чего вы сказали?

— А чего мы сказали⁈ — Матвей сделал удивленное лицо. — Что вы, гражданин начальник! Клевета! Никакой преступной деятельностью отродясь не занимались! Все заслуженные спортсмены, защищали честь города и страны, имеем награды…

— И чем майорское сердце успокоилось? — спросил я.

— Он строго нас пожурил и сказал, чтобы мы ничем преступным больше не занимались!

— А вы? — спросил я.

Матвей снова картинно удивился.

— А мы сказали, что никогда ничем преступным не занимались, но теперь точно не будем, хоть озолоти нас!

— Это правильно, — похвалил я. — Пойдем, пообщаемся…

Мы отошли к самому краю барахолки, туда, где начиналась посадка. Матвей сразу посерьезнел и в полголоса спросил меня:

— Че, шмалять пришлось на встрече?

— Разок пришлось, — подтвердил я. — Ребята выпросили. Но ничего, все живые. Один только не очень здоровый, но и хрен с ним. Лучше вот что объясни — что это за Береза, ты его знаешь? Эти балбесы сослались, что от него.

Матвей с досадой сплюнул под ноги.

— Какой-то деятель с Грузового. Не пересекались, на нашей поляне ему ничего не светит, а на Грузовой мы не совались никогда, там голяк, зарабатывать не на чем. Вроде бы блатных придерживается, но как бы сам по себе. Местную шпану вокруг себя собрал.

— Прессануть его сможем? — спросил я.

Матвей улыбнулся.

— Обижаешь, начальник! В любой момент, хоть сегодня. Но…

— Но? — переспросил я.

— Знаешь, Лех… Есть проблема. Даже две.

Я обреченно вздохнул.

— Поделишься?

— Ясен пень, поделюсь, — сказал Матвей. — Вот то, что нас повинтили в то время, когда мы с тобой должны были ехать… это подозрительно.

— Мы уже думали об этом, — кивнул я. — Тогда получается все плохо. Выходит, что менты работают совместно с этим Березой.

— И не просто менты, — сказал Матвей мрачно, — а «шестерка».

— Ладно, — сказал я. — Это мы потом проясним. Давай вторую проблему.

— Ну как проблема… — замялся Матвей. — Ты про авторынок слышал чего-нибудь?

— Слышал, — сказал я осторожно.

Авторынок в нашем городе возник как все рынки — стихийно и подпольно. Он зародился на городской окраине, неподалеку от магазина с романтическим названием «Автозапчасть». Полки этого магазина были пусты, вероятно, со дня открытия, но зато «автозапчасть» в широком ассортименте водилась у наших коллег-спекулянтов. Место тусовки спекулянтов запчастями притягивало счастливых обладателей машин, как магнитом. А в последние пару лет там стали появляться люди желающие купить или продать уже не запчасть, но собственный автомобиль. Так же стихийно на рынке возникли перекупщики, подтянулись угонщики, мастера, у которых можно было купить все сопутствующее — от техпаспорта и до фальшивого номера. На авторынке крутились по-настоящему большие деньги, а значит, подтянулся и криминал — весь стандартный набор от кидал и «ломщиков» до банальных бандитов.

— Ну вот, — сказал Матвей. — Раз слышал, то сам понимать должен. Там такие бабки, Леха! Ты себе не представляешь!

— У меня богатая фантазия, — усмехнулся я. — ты рассказывай, что за проблема возникла.

— Вот я и говорю, — продолжил Матвей. — Сейчас почти все наши пацаны там, с Андрюхой во главе. Помогаем, защищаем… сам понимаешь!

— Понимаю, — кивнул я. — Молодцы, чего. Вовремя подсуетились. Небось, с каждой машины получаете?

— Не, ты че? — заулыбался Матвей. — Только с перекупщиков, с них грех не получить — сам понимаешь. Ну и с иномарок, это само собой. А если какой-нибудь дедушка пригнал «Москвича» продать, то мы еще и приглядим — чтобы его не обидел никто, все бесплатно!

— Большие молодцы! — восхитился я. — Просто отряд тимуровцев. Старикам помогаете, наверное, еще и скворечники мастерите на досуге. Чтобы бедные птички зимой не замерзли.

— Да ладно, опять угораешь! — надулся Матвей.

— Шучу! И давай угадаю — ваша деятельность на авторынке нравится не всем! Верно?

— Еще бы не верно, — ответил Матвей. — Бабки там большие, я же говорю. Желающих хватает…

— Сейчас еще раз угадаю! — сказал я торжественно. — Не так дано вы имели насчет этого рынка непростой разговор с Гусаром, дорогим нашим Виктором Федоровичем.

Матвей восхищенно посмотрел на меня.

— Точняк! И разговор имели, и… напряженный.

— Кто бы сомневался, — сказал я. — И чего хочет наш идейный бродяга и бескорыстный борец за общее?

— Бабок хочет, — просто ответил Матвей. — Говорит, что жирно нам будет — такой кусок одним.

— Конкретное что-то предлагал? — спросил я.

— Нет, — Матвей мотнул головой. — До конкретного мы не договорились. Сразу сказали, что ни фига им не обломится, пусть пасутся.

Ну вот, подумал я. Теперь картина проясняется.

— Принципиальность — это прекрасно, — сказал я с юмором.

Матвей насупился.

— Ты зря смеешься. Дело серьезное вытанцовывается…

— Еще бы не серьезное… — мрачно подтвердил я. — Ты видишь, что получается… Коалиция сложилась. С одной стороны — Гусар и Береза. Ну, Береза здесь просто расходный материал, пешка, которой не жалко будет пожертвовать. Гусару нужно, чтобы вы отдали рынок, я правильно понимаю?

Матвей самодовольно улыбнулся.

— Он бы и доле был рад, но хрен ему.

— Скорее всего, — сказал я после некоторого раздумья, — стратегия у него такая… Создавать проблемы структурам Григория Степановича. Гусар же знает, что мы за его безопасность отвечаем? Знает. Вот и будет лезть, но не лично, а всякими Березами. И когда проблем наберется много — предложит помощь.

— Нахрена? — не понял Матвей.

Я улыбнулся.

— Все просто, как апельсин. Гусар помогает нам решить наши проблемы, а мы уже договариваемся с тобой…

— По поводу авторынка? — спросил Матвей, глаза которого загорелись недобрым огнем.

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Так сказать, услуга за услугу. К нам перестают лезть Березы и их подручные, а вы отдаете часть прибыли с авторынка.

— Допустим, — сказал Матвей. — Ну а если мы не согласимся? Пацаны твердо настроены за авторынок стоять до последнего.