Я задумался. Поселок Грузовой находился на городской окраине и соседствовал с грузовой железнодорожной станцией, откуда и название. Кроме станции, там располагался еще литейный завод, на котором трудилось большинство жителей поселка. Весь этот район считался в высшей степени пролетарским и почти полностью состоял из частного сектора, который еще с царских времен разросся вокруг завода и станции. Грузовой славился своей шпаной и считался неблагополучным. Еще несколько лет назад тамошние молодежные банды практиковали рейды в относительно благополучный центр города — снимали со сверстников кроссовки, а иногда полностью «переодевались» — отбирали хорошие вещи, отдавая взамен поношенное барахло, отбирали часы и карманные деньги. Похоже, гопники с Грузового подросли и аппетиты у них тоже подросли, их уже не интересуют кроссовки и бывшие в употреблении «варенки», они хотят больших денег от тех, у кого они есть…
У охранника Андрея, кажется, действительно сотрясение мозга, его повез в больницу Боря, а мы засели у себя в офисе.
— Имеем следующую ситуацию, — начал я вступительную речь. — Во-первых, племянник. Пусть где-то загасится на время. Дадим ему пару парней для охраны? — я вопросительно посмотрел на Серегу. Тот согласно кивнул.
— Во-вторых, милиция, — продолжил я. — Если они этого подстреленного в больницу повезут, то менты даже без заявы обязаны дело открыть. Это плохо. Но кто мы такие — они не знают толком. И это хорошо. Серега, ствол куда-нибудь подальше спрячь, ладно?
— Сделаем, — сказал Серега.
Я тоскливо посмотрел на телефон. Он пока молчит, но скоро зазвонит…
— В-третьих, Матвея задержали, а нашего милицейского друга сейчас нет в городе. Это плохо.
— Какое-то хреновое совпадение, — сказал Валерик мрачно. — Матвея приняли как раз в то время, когда он с нами должен был ехать… И совпадение ли это?
— Если не совпадение, то совсем плохо, — сказал я. — Но хуже всего — проблему с племянником мы не решили.
— Кстати, я не согласен, насчет того, что не решили — сказал Серега. — Получили эти деятели хорошо, больше не сунутся.
— Не факт, — возразил я. — Может и сунутся. Нужно узнать об этом Березе. И если что, с ним уже решать проблемы. Ну это я уже сам узнаю…
— К жуликам пойдешь? — Валерик скептически покачал головой.
— Ага, — сказал я. — К Гусару, само собой. Он этого Березу сто пудов должен знать…
Продолжить мне не дал телефонный звонок. Я мельком посмотрел на определитель — ну конечно. Григорий Степанович звонит. Беспокоится, наверное. С горьким вздохом я поднял трубку.
— Алло! Алексей⁈ — раздался строгий озабоченный голос.
— Слушаю, — ответил я обреченно.
— Что у вас там произошло? Мне Жорка звонил…
— Лучше не по телефону, Григорий Степанович, — сказал я.
— Так приезжай! — Григорий Степанович был грозен и непреклонен.
— Приеду… — выдохнул я.
Компаньоны смотрели на меня сочувственно.
— Ладно, — сказал я, — чего уж там… Я сейчас на завод, а потом в «Софию», узнавать что к чему…
— Я с тобой поеду, — заявил Серега.
Я махнул рукой.
— Тебе вообще лучше сейчас не светиться. Неизвестно еще, что с тем подстреленным.
Серега виновато шмыгнул носом.
— И диспетчеру звоните, — сказал я. — Может Матвея выпустили уже.
— Да нормально все будет, — успокаивающе сказал Валерик. — Даже без Матвея соберем народ, если понадобиться. Сенсею позвоним, в клуб сгоняем…
Я покачал головой.
— С Сенсеем у нас не те отношения… В общем, поеду…
Компаньоны хором пожелали мне «ни пуха» и были посланы к черту.
Григорий Степанович Бубенцов встретил меня хмуро и неприветливо.
— Что там у вас за казаки-разбойники произошли? — спросил он. — Мне Жорка звонил — говорит, погром в конторе.
Я виновато улыбнулся.
— Пришлось немножко подраться.
— И пострелять? — вплоголоса спросил Григорий Степанович. — Там кровь на полу, ты вообще представляешь себе…
— Очень хорошо представляю, — перебил я Бубенцова. — Простите, Григорий Степанович, мне нужно знать — была ли там милиция или еще кто-нибудь.
— Никого не было, — сказал Бубенцов. — Жорка говорит, что стрельбу слышали. Ты вообще понимаешь…
— Полностью понимаю! — снова перебил я Бубенцова. — Григорий Степанович, нужно сделать так. Там, на месте — все прибрать, полы помыть, все протереть, чтобы сияло. И вашему племяннику на время куда-нибудь… уехать, одним словом. Дело оказалось немного сложнее, чем мы думали.
— Уехать — это да, — сказал Григорий Степанович задумчиво. — Если нужно, то значит нужно. Что я, не понимаю, что ли? Ты мне вот что, Алексей… скажи мне — стрельба, кровь… вы там никого не… понимаешь?
— Все живы, — успокоил я озадаченного директора. — Все живы, но проблема пока не решена. Как только решим, я вас тут же уведомлю.
— Да… — сказал Бубенцов. — И, как назло, понимаешь, Николай в отъезде… И я вот не пойму… вы спортивные ребята. Крепкие… неужели какую-то шпану разогнать не можете… так, чтобы без шума⁈ Плохо, Алексей! Никуда не годится! Вы безопасностью занимаетесь, а обеспечить не можете!
— Пока что вы все обеспечиваем, — сказал я дипломатично. — Вашему племяннику, если понадобится, дадим охранников. А вот, например, вашей, Григорий Степанович, безопасности пока что ничего не угрожает…
— Моей? — опешил Бубенцов. — Что значит — ничего не угрожает?
— А то и значит, — пожал плечами я, — что свою задачу мы выполняем. Но время сейчас, вы сами знаете какое…
— Ладно, — сказал Григорий Степанович тоном более миролюбивым. — Чего зря болтать, дело нужно делать, Алексей! Я Жорке скажу, чтобы он пока… в общем, посидел где-нибудь. Ну и вы давайте как-то быстрее!
— С ускорением, — улыбнулся я, а Григорий Степанович поглядел на меня неодобрительно.
— Делайте! — напутственно сказал он мне. — Но только без шума и пыли.
Вышел я от Бубенцова несколько раздраженный. Григорий Степанович гневается, ага. Сначала большие партийные боссы развели всеобщий бардак, а теперь им не нравится видеть последствия. Нет уж, Григорий Степанович… Теперь получите в обе руки, за что боролись, как говорится… Это еще Григорий Степанович не пуган, не стрелян, не взорван, девяностые только на календаре, фактически на дворе социализм, который Григорий Степанович с товарищами всю сознательную жизнь активно строили. И вот, построили…
В «Софию» я приехал в мрачном расположении духа и сразу направился на второй этаж, где у Гусара образовалась своего рода приемная. Рассеянно кивнув бармену, я направился в «блатной угол», к столику, за которым и заседал Виктор Федорович. Но у колонны дорогу мне перерезали два красномордых амбала в белых рубашках.
— Стоп, парень! — строго сказал амбал. — Куда разогнался? Там мест нет, гуляй к другим столикам.
— Все билеты проданы! — развел руками второй.
Да что ж такое, подумал я, стараясь сдержаться, ну определенно сегодня не день Бекхэма. А Виктор Федорович бронзовеет потихоньку, вот уже охрану выставил…
— Мне к Гусару, — сказал я безразлично. — Дело срочное.
— Дела все у прокурора, — блеснул блатной поговоркой амбал. — Ты кто есть-то, парень?
— Передай — Петров Алексей, из «Астры».
— Кооперативщик, что ли? — презрительно усмехнулся амбал. — Ладно, скажу. Может Федорыч и выделит минутку.
— Тут вашего брата стало, как собак нерезанных, — объяснил мне второй.
Я предпочел промолчать.
Не прошло и минуты, как амбал, убежавший за инструкциями, вернулся. Я злорадно отметил озадаченное выражение, застывшее на его физиономии.
— Ну пойдем, — сказал он. — Зовут тебя.
Вечеринка у «синих» была в разгаре. За сдвинутыми столами расположились человек десять — живописная компания с явно уголовным прошлым. Одеты присутствующие были кто во что горазд — спортивные костюмы и элегантные «тройки», кроссовки и остроносые туфли, под расстегнутыми рубашками сияли тяжелые кресты, а пальцы с набитыми синими перстнями свидетельствовали о годах, проведенных в заключении. В компании было несколько женщин — явные проститутки невысокого полета.
