— Горе-то какое! — притворно расстроился Немец и перевел взгляд на Григория Степановича, который, похоже, плохо соображал, что происходит и был в состоянии, близком к обморочному.

— Вот ты! — Указательный палец Немца уперся в грудь товарища Бубенцова. — Его знаешь? — Немец ткнул пальцем в направлении Гусара.

Григорий Степанович кивнул.

— Как познакомился?

— Машину помог вернуть… — пролепетал Григорий Степанович. — Зятю… Машину угнали.

— Что он тебе предлагал? — продолжил допрос Немец.

— Помощь, — ответил Григорий Степанович. — Чтобы я с ним работал, а с ребятами — работать престал. Сказал, что у них проблемы… С милицией… И вообще.

— Что с теми грузинами получилось? — спросил Немец.

— Он тоже обещал помочь… Сказал, что может решить вопрос…

Немец снова остановил взгляд на Гусаре.

— Ты, Витя, договаривался с ребятами, что в их дела на заводе вмешиваться не будешь?

Гусар презрительно усмехнулся.

— Конкретного уговора не было, — сказал он. — Да и… с кем тут договариваться?

— Ну ни хрена себе! — Матвей возмущенно вскочил, с грохотом отодвинув стул. — Вообще, мы ему по договору отдали рынок возле «Автозапчастей»! Без базара отдали!

— Че за рынок? — прищурился Немец.

— Там перекупщики машины перепродают и автозапчасти, — объяснил Матвей. — Сейчас там вот его люди получают! — Матвей указал на Гусара.

— Нормальный ход, — усмехнулся Немец. — Вы ему рынок, а он вам взамен?..

— Отсутствие проблем на заводе, — подсказал я.

— И сколько этот рынок по бабкам вам приносил? — продолжал расспросы Немец.

— В среднем — червонец в день, — ответил Матвей.

— Червонец — это десять рублей? — уточнил Немец.

Матвей хмыкнул.

— Десять тысяч.

Легкий ропот пронесся по рядам наших оппонентов. Очевидно, некоторые из них и представления не имели о реальных доходах Гусара и его компании.

— Да гонят они! Какие там десять штук, сплошной свист! — вскочил с места Гусар.

Матвей сдержался.

— Если ты утверждаешь, что я говорю неправду, — сказал он, — можем собраться еще раз, здесь же. Подтянем перекупщиков с того рынка, узнаем, кому и сколько они платят. Я за свои слова отвечаю.

— Ты присядь, Витя. Чего вскочил? — строго сказал Гусару Худой. — Разбор еще не окончен. Потом скажешь.

Гусар бессильно рухнул на стул, а Немец вновь завладел всеобщим вниманием.

— Ну что я могу здесь сказать? — начал он прочувствованную речь. — То, что мы сейчас обсуждаем… По-моему, такого обсуждения вообще быть не должно. Одни ребятишки тянут со спекулянтов деньги, другие чего-то тянут с завода — помогай бог, как говорится. А если еще и на наши нужды уделяют, так вообще почет им и уважение от братвы. Но я смотрю, что некоторые из нас полезли в коммерческие и хозяйственные темы. И из-за этого происходят всякие конфликты — кого-то побили, кого-то и вовсе замочили…

— Тебя давно не было, Немец, — подал голос Худой. — На воле многое изменилось.

— Да вижу я, — улыбнулся Немец. — Одни себе по десять штук в день с одного рынка в карман кладут, из кабаков не вылезают, на импортных тачках рассекают, а на киче последний хрен без соли доедают. Раньше-то такого не было, а, Худой?

— Ладно… — Худой махнул рукой. — Чего решать будем? Что предлагаешь?

— Все участники конфликта вели себя неправильно, — отчеканил Немец. — И я считаю, что с молодежи спрашивать было бы несправедливо, раз обе стороны виноваты. Предлагаю молодежь отпустить с богом, а мы здесь продолжим наши игры…

Большинство присутствующих, кроме Гусара и нескольких его ближайших друзей, предложение Немца поддержали, и мы покинули банкетный зал… Я бы сказал — покинули торжественно.

— И чего теперь будет? — спросил меня Серега, когда мы вышли на улицу.

— Разберутся, — ответил я. — Теперь уже разберутся без нас…

— А здорово этот Немец наблатыкался! — восхитился Матвей. — Всех перебазарил! Вот это рысь! Че, он теперь вместо Гусара будет?

Я усмехнулся. Если Немец действительно займет место Гусара в криминальном мире, то это означало, что Николай Николаевич получает почти ничем не ограниченное влияние на всю теневую экономику города. И вчистую переигрывает своих оппонентов из аппарата МВД. Действительно хорошая работа, и все чужими руками!

— Поехали, — сказал я Боре, который скучал за рулем «Волги». — Домой, Боря, день был тяжелый.

— Но теперь-то все нормально? — спросил Боря с подозрением.

— Больше нас по подъездам стрелять не должны, — устало сказал я. — Хотя, черт его знает, на самом деле…

— Я вас все же до квартиры провожу. — Боря был осторожен и настойчив.

— Проводи, Боря, проводи… — согласился я.

И мы уехали в сгустившиеся сумерки.

Для Гусара все закончилось не лучшим образом, но в то же время — не так плохо, как могло бы. Немец, которого поддержало большинство блатных, предъявил Гусару растрату общей кассы и невнимание к нуждам осужденных и подследственных, содержавшихся к городской тюрьме. Гусара жестоко избили прямо в банкетном зале, сломали нос, несколько ребер, пробили голову, так что из банкетного зала он поехал прямиком в травматологию. Впрочем, все могло закончиться для него сильно хуже, если бы его нашли бизнес-партнеры убитых грузин… Отлежавшись в травматологии и слегка подлечившись, он пропал из города. По слухам, отправился куда-то на север к старым лагерным друзьям.

Оказавшееся вакантным место занял, конечно же, Немец. С одной стороны для нас это было неплохо… Но только с одной стороны. «Этот хрен опаснее Гусара», — сказал Матвей, традиционно недолюбливающий профессиональных уголовников, пусть даже союзных нам. И я в этом вопросе был с ним полностью согласен. Вспоминался мне прочитанный когда-то давно фантастический рассказ. В нем ученые придумали специального робота, который фиксировал намерения убийц и предотвращал убийства, но в один прекрасный день вышел из-под контроля и сам начал убивать. Ученые пришли в ужас и придумали против этого робота другого робота, более совершенного, который тоже вышел из-под контроля… Удовлетворения этой победой у меня не было, была какая-то опустошенность и апатия… Впрочем, события опять понеслись вскачь, так что, апатия моя длилась совсем недолго.

На Григория Степановича Бубенцова произошедшие события произвели неизгладимое впечатление. Григорий Степанович основательно и серьезно впал в запой. Вплоть до белой горячки — ловил чертиков на своем рабочем столе и прятался в подсобку от убийц, причем, все это произошло настолько быстро, что кое-кто считал этот запой симуляцией. Сокрушенные домочадцы отправили его на лечение, впрочем, не в ЛТП, но в приличную клинику, в отдельную палату с хорошим обращением, благо, финансы позволяли. Однако исполнять обязанности директора Григорий Степанович в таком состоянии не мог. Было решено, что сразу после выхода с больничного, Григорий Степанович пишет заявление об уходе. По состоянию здоровья. Этот вариант хоть и был совершенно предсказуемым, но все же напрягал нас — на горизонте маячила совершенно неизвестная фигура нового директора завода. И как с ним сложатся отношения, тоже никто не знал… Тем более, что на назначение мог повлиять и обком, с которым у нас тоже было не все гладко.

Новому директору нас представил зам Григория Степановича, который на время междувластия исполнял его обязанности. Судьбоносная встреча прошла в кафе «Мороженное».

— Чего это за деятель? — спросил меня Валерик, когда мы ехали на встречу.

— А кстати, комсомолец! — засмеялся я.

— Да ладно! — Валерик не мог скрыть своего разочарования. — Да неужели опять комсомолец? Мало нам было банка⁈

— Все не можешь Сашу Орловского забыть? — подколол я компаньона. — Где он сейчас, кстати, интересно было бы узнать…

— Да какая разница⁈ Столько проблем из-за него вылезло! И вот опять комсомолец! — негодовал Валерик. — Откуда?