— Ясно, — произнес он. — Ты думаешь, Искорка когда-нибудь была человеком?

— Человеком? — удивленно спросила. — Она ведь звезда. Разве звезды когда-либо были людьми?

— Не все, — ответил он. — Некоторые звездами рождаются, другие становятся. Звезды это ведь, по сути, кто-то вроде духов. Много было ведь легенд про то, как великие становились звездами, покровителями людей. Ты не знала?

— Нет, — задумчиво произнесла она. — Знаешь, я тебе завидую.

— Мне? — спросил Джек удивленным тоном, потом рассмеялся. — Почему же?

— Твоя жизнь мне кажется такой идеальной, в отличие от моей, — ответила она. Джек протянул: «Идеальной». — Я совсем потерялась. Не могу больше радоваться жизни, я для всех только обуза. Для родителей. Они пытаются мне помочь, но это бесполезно. А я бы, может, и хотела, чтобы все было как прежне, хотела бы их не беспокоить, но не могу этого сделать. Пыталась вернуть Аврору — не смогла, провалилась. Друзей у меня почти не осталось, а, если и остались, то я не могу им ничего предложить. Как ты быстро сдружился с Аделькой и Женькой, да и с Хансом тоже. А я чувствую себя такой одинокой. А Женька, Женька меня ненавидит. Я это вижу. Но я просто не понимаю, почему. Почему он меня терпеть не может? Что я ему сделала?

— Ну, — проговорил Джек, он хотел что-то добавить, но Лавли его прервала.

— Прости, прости. Я тебе надоедаю своей болтовней. Я такая глупая. Мы с тобой пару раз всего встретились, а я уже тебе чуть не всю свою биографию рассказала.

— Да, ничего. Я не против получше узнать тебя, — сказал Джек. — Тем более я привык. Все идут ко мне со своими проблемами. Может, мне стоило пойти психологом?

— Да, — усмехнулась Лавли. — Это потому, что ты нравишься людям. Они к тебе тянутся. Ты красив, молод…

— А тебе что, двести лет? — воскликнул Джек. — Тем более, на этом острове я даже постареть не могу.

— Почему?

— Время по-другому идет. И он заколдован. Это остров Богов. Здесь не стареют. Здесь человеку столько лет, насколько он себя ощущает внутренне. Ну, а те, кто внутренне чувствует себя, как старик, обычно не прибывают на этот остров.

— А сколько же тебе лет? Ты выглядишь лет на двадцать.

— Понятия не имею, — отозвался Джек. — Наверное, очень много. Я даже никогда свои дни рождения не праздную. Здесь тем более не понятно, какое время. Круглый год лето, никто не умирает, не стареет. И время летит как-то так, что не замечаешь, сколько уже прошло. Я даже не помню, как давно вы приехали. Мне кажется, что уж очень давно. Но это было только вчера. Так что… — он замолчал.

— Вот видишь. У тебя есть вечная жизнь, вечная молодость, ты много путешествуешь, помогаешь людям. Супергерой! — воскликнула Лавли, а Джек лишь усмехнулся — не стал переубеждать ее в обратном. — Я уверена: за свою почти вечную жизнь у тебя было столько девушек... И ты обладаешь колдовством. Еще неизвестно, прячешь ли ты где-нибудь здесь деньги, сокровища. Каждому, с кем ты сходишься, ты становишься другом. Вова рассказывал, что жизнь за тебя готов отдать, как, наверное, и Рич, и Дикарка. Настоящая дружба. У тебя есть все для счастья.

— Неужели?

— Да, а что же еще? — проговорила Лавелина. — Разве у тебя чего-то нет такого важного для счастья? Назови мне это.

— Семья, — Лавли не ожидало услышать это от Джека. Она и не знала, что сказать.

— Почему? — лишь произнесла она.

— Те, кому я был нужен, погибли, а другие меня не смогли принять, — ответил он. — Да, и я не хотел ничего с ними иметь. Ну, а своей семьей, как видишь, я не обзавелся.

Лавли было неловко от того, что она начала эту тему. Она думала, что жизнь у Джека была прекрасна. Он ведь всегда улыбался, выглядел безмятежно. Единственный, кто мог подпортить его жизнь — колдун Стоун, но с ним Джек неплохо справлялся. Да, именно так считала Лавли, Джек для нее был счастливейшим человеком, полностью довольным своей жизнью. Может быть, так оно и было на самом деле. Потому что Джек оптимист по своей природе, и даже, если бы его жизнь была ужаснейшей, он бы все равно ей радовался. Но все же у него были проблемы. Он жил ради других, потому что ему больше не было ради кого жить. Его родители, наверное, погибли, а с родственниками была взаимная ненависть. Вот и получается, что его жизнь была не такой идеальной, как думала Лавли. Да и как вообще может быть идеальной жизнь, в которой постоянно приходится разгребать чужие проблемы?! У него, оказывается, и свои проблемы есть. Теперь Лавли вспомнила свою семью. Ведь не смотря на все, что с ней произошло, у нее все же была семья. Мама как ради нее старается, отец. Они пригласили кучу гостей-родственников, устроили праздник. Ведь это ради нее, Лавли. А родственники… Может быть, они и не очень любят ее, но все же пришли, потому что так уж положено в семье: все друг другу помогают. Даже на работу люди устраивают своих родственников, только потому, что в их жилах льется, может и не точно такая, но родная кровь. А Джек был лишен этой поддержки. И, по сути, он был тоже одинок. Хотя свое одиночество он всегда компенсировал общением в избытке с окружающими и друзьями.

— Я слышал что-то, — прервал ее мысленные рассуждения Джек. — Там. Это Искорка. Я уверен. Слушай, — он остановил ее, когда она хотела подойти. — Давай, я сам сначала с ней поговорю.

— Хорошо, — осторожно проговорила Лавли. Джек побежал к Искорке. Она летала над озером. Ее движения теперь были похожи на то, как ходил Женька взад-вперед по комнате с руками за спину. Она летала так же над озером, задумавшись. Лавли прислонилась к дереву поблизости, но достаточно далеко от Искорки. Джек подошел поближе к звезде, присел на камен ьи начал с ней говорить.

— Почему ты на земле? — спросил он. В этом вопросе не было любопытства, или претензии. Он просто спросил.

— Я, — звонким голоском сказала Искорка. — Я ведь звезда Лавли. Ее желание еще не исполнено. Тем более, она так много чувствует, а я это ощущаю. Вот и не улетаю… Я ведь думала, что она уже не может чувствовать.

— Да, наверное, это действительно очень интересное зрелище: Лавли, которая бесится, — сказал Джек. — Ты вернешься?

— Нет, — воскликнула она и посмотрела умоляюще на Джека.

— Почему?

— Мне страшно, — с дрожью в голосе произнесла Искорка.

— Ну, не Лавли же ты испугалась!

— Я боюсь, что меня снова бросят, — ответила Искорка.

— Ты ведь была человеком, да, — сказал Джек, больше утверждая, чем спрашивая.

— Откуда ты знаешь?

— Я ведь так много прожил, много повидал, — рассмеялся Джек. Это было действительно странно слышать от парня, которому, возможно, не продали бы алкоголь в магазине. — Так кто тебя бросил?

— Я… я не могу тебе этого сказать, — ответила она. — Просто меня предали, растоптали, бросили, лишив всего. И это сделали люди. А звезды меня пожалели и к себе приняли. Лучше бы я не летала над миром живых, а оставалась светить на небе. Не было бы столько проблем.

— Но ты ведь не могла там оставаться, — сказал Джек. — В тебе ведь все-таки что-то осталось от человека.

— Да, — подтвердил звенящий голосок. — Мне нравилось жить. Но и звездой мне тоже нравится быть. Я любила смотреть на эти миры, восхищалась ими, у меня не было забот. А теперь… Лавли права. Это был мой сон.

«Твой сон?», — эта мысль очень изумила Лавли. Ведь во сне она ощущала себя собой, а это, оказывается, был сон Искорки.

— Это был вещий сон. И сейчас я предчувствую что-то плохое, но не знаю, с кем это случится, — сказала звезда.

— Да, я тоже это ощущаю. Поэтому нужно возвращаться в безопасное место, — сказал Джек.

— Ты знаешь, с кем это случится? Я по глазам вижу, что знаешь! А где… Где Женька? — Искорка встрепенулась. — А вдруг с ним что-то случится?

— Мы этого не допустим. Его уже ищут, — отозвался Джек. Лавли и не думала, что Искорку так волнует ее брат. — Искорка. нужно возвращаться.

— Я же сказала, что боюсь. Я не могу, — все это она говорила своим звонким голоском. — Меня опять бросят. Я боюсь. Я этого не хочу.