– Ставьте лайки и подписывайтесь на канал! – призвал Снайпер зрителей. – Сегодня мы с вами очистили от грязи славную когорту геронтогендеров. Не скорую смерть, а новую жизнь дарит нам новый прогрессивный подход к решению демографических проблем.

Нетребо сдержанно поблагодарил Растамана за идею. Тот был рад стараться.

– С тебя комиссионные, наверняка премию дадут, – резюмировал Георгий.

– Не сомневайся! – заверил Воля.

Он ошибся. Блестящую инициативу развили и подло присвоили подлые ювеналы.

На заседании коллегии старший ювенал Холмогоров одобрительно отозвался о введении нового пола.

– Единственный вопрос, который остался нерешенным, что делать с детьми, которые останутся сиротами, – грустно сообщил Холмогоров. – Коллеги, не сочтите за превышение полномочий, но мы все понимаем, что отцы новорожденных скоро покинут своих близких.

– Ага, пойдут дальше оплодотворять молодежь, уже с учетом новейших тенденций, – съехидничал кто-то.

Легкомысленное хихиканье и пошлый шепоток мгновенно рассеялись после гневного взгляда Холмогорова. Он продолжил:

– Практика показывает, что максимум через полгода молодые вдовы начнут тяготиться потомством… За этим мы и нужны. Вырастить полноценных членов общества, распределить отказников в интернаты и приемные семьи, а также обеспечить адекватное воспитание будущим толеранам – наша важнейшая задача!

Специалисты из ювенального отдела горячо поддержали идею узаконить геронтогендеров и великодушно взяли на себя ответственность по присмотру за геронтосиротами.

За кулисами произошел отдельный разговор.

– Видите ли, господин Нетребо, – убеждал Волю главный ювенал. – Геронтогендерные дети нуждаются в отдельном подходе. Если их папаши доживают до школы, у ребятишек развивается комплекс неполноценности, они либо избегают семейного появления перед товарищами, либо выдают престарелого родителя за дальнего родственника, в лучшем случае – прадедушку. Легитимация геронтогендеров позволит человечеству узаконить статус геронтосирот и обеспечить им соответствующие привилегии. – Холмогоров с удовольствием смаковал новые слова. – Наши спонсоры не откажут в средствах на создание специально ориентированных интернатов. Проект самого интерната нам уже разработали.

Воля потерял дар речи от того, как ювелирно и быстро на его фундаменте только что вырос чужой замок.

– Не беспокойтесь, господин Нетребо, ваш вклад будет учтен. Мы напишем вам благодарность.

Наташа Землякова больше не могла так мучиться. Она подвергла поведение Масика беспристрастному анализу и сделала печальный вывод: Масик ее больше не любит. Его тайный и затяжной роман перекроил их идеальный союз, превратив его в сущий ад. Наташа так и не выяснила имени соперницы и не посмотрела ей в глаза. Зато за двенадцать тысяч рублей она внимательно посмотрела в глаза психологу, который, увидев фотографию Масика, хотел было отказаться бороться за семейное счастье Земляковых, но жадность взяла верх.

Заливаясь слезами, Наташа легла на кушетку и рассказала психологу всю свою жизнь. Тот слушал не перебивая и даже немного посапывал, как будто во сне. Наташа не решилась оглянуться, так как лежать было велено строго на спине с закрытыми глазами. Когда исповедь закончилась, психолог осторожно намекнул, что время закончилось, пора и честь знать.

– Очень хорошо, что вы выговорились. Теперь вам будет намного легче пережить потерю. Настройте себя на радость, ведь ваш любимый счастлив, если он действительно любит. Пускай не вас, кого-то еще… Это и есть настоящая любовь – желать, чтобы любимый человек жил в радости.

Наташа осознала, что ее банально кинули на деньги. Она пришла за помощью, а получила вердикт, несовместимый с нормальной жизнью. Она вскочила с кушетки, вытерла слезы и подошла вплотную к психологу.

Вероятно, ее решимость произвела впечатление. Психолог вжался в кресло и зажмурил глаза.

– Слышь ты, недоумок! – металлическим голосом припечатала Землякова. – Теперь я тебя послушаю. Ложись-ка на свою кушетку и расскажи мне, как дошел до такой жизни. Как тебя воспитывали родители, кто научил тебя развлекаться, выслушивая истории несчастных пациентов, да еще и брать с них за это огромные деньги! Как зовут твоего наставника?

– Зигмунд… – тихонько прошептал психолог и очень осторожно переполз на кушетку.

Он закрыл глаза.

– Теперь рассказывай, – приказала Землякова. – А я тебя послушаю за двенадцать тысяч. Если не согласен, попрошу пока еще мужа помочь разобраться, в чем я не права. Или ты согласен?

Психолог промямлил, что Наташа ничего ему не должна, и, сославшись на плохое самочувствие, попросил досрочно завершить сеанс. Наташа любезно разрешила.

Придя домой и оглядевшись, она четко и ясно поняла, что жизнь с Масиком закончена. Бесповоротно.

Бутылка красного вина работала куда лучше психолога. Наташа, прикладываясь к бокалу, собрала вещи в коробки, вызвала такси и уехала из жизни Масика навсегда.

Опытный лектор Виталик Петухов больше не собирался влачить жалкое существование, здесь он был солидарен со своей скандальной супругой. От душных семейных склок Виталика могли спасти только деньги и положение. Виталик всегда знал, что рано или поздно будет руководителем, в чем с помощью настойчивых повторений убедил жену. Теперь эта тварь пользовалась своим гипотетическим знанием и при любой возможности указывала Виталику на недостаточный уровень их обители, дохода и даже взаимопонимания. А ведь Виталик делал все что мог. Ради лидерства Виталик был способен на многое. Он был готов унизиться до любого предела, льстить сколько угодно и немного врать. Просто ему пока не везло.

Виталику часто снилось, как ему вручают премии и награды, как он валяется на полосатом шезлонге возле лазурного океана, а бесстыжие девки в красных купальниках, а иногда даже в стрингах, угождают ему коктейлями и массажами. Одна из них – самая наглая – была любимицей Виталика.

Это время обязательно придет. Во всяком случае, опытный лектор Петухов больше не станет жертвой необразованной, умственно отсталой толпы, которая в порыве негодования способна выбросить человека из окна. Тем более он больше не поведется на мнимого покойника, который облапошил весь Толераниум и теперь считает деньги пачками.

Виталик тайно посетил курс ораторского искусства, где освоил несколько приемов убеждения публики. В первую очередь учитывать статус аудитории, для которой делаешь доклад. Важно было не слишком выделяться: ни одеждой, ни слогом, ни даже машиной, на которой ты приехал. Это было несложно. Соответствие рабочему классу и интеллигенции в данных обстоятельствах сужалось до одного требования: с галстуком – без галстука. Машины у Виталика не было, он и водить-то не умел.

Второй принцип взаимодействия с толпой – обращение к адресату. Следует по глазам выбрать наиболее внимательного и вдумчивого слушателя и мысленно слиться с ним в едином порыве. Рассказывать и докладывать нужно ему и только ему. Тогда доброжелательный контакт распространится на настроение всей аудитории.

Наконец, третий фактор слияния со слушателями – нокаут и постепенная реабилитация. Сначала следует оглоушить публику самой невероятной и парадоксальной идеей, не имеющей отношения к теме доклада. А затем на фоне ступора будет легко внедрить основные мысли, которые по сравнению с первоначальным заявлением покажутся смехотворным злом. Главный посыл должен лечь на подготовленную почву и как бы невзначай. Можно также использовать прием, который называется «когнитивная легкость», по-простому – привычка, но это требует времени.

Опытный лектор Виталик Петухов создал безошибочный алгоритм воздействия. Галстук, глаза, главная мысль. Напевая под нос «Смелость города берет», Петухов закрыл конспекты лекций по ораторскому искусству. Дорога к статусу главного оратора была проложена. Оставалось только по ней пройти.

С удовольствием вдыхая бодрящий воздух, Миша возвращался от Агаты домой. Он думал, что теперь только Агата у него и осталась. Потому что ведет себя правильно. Ну, еще Виктор. Но что-то он редко появляется. Может, тоже не в силах признать Мишины заслуги? Не один раз говорил, что завидует Мише. Еще бы! Его положение сильно выдвигается за пределы, обозначенные Виктором, хотя именно он с первого взгляда рассмотрел в Мише неординарную личность. Но что с того? Все, чего Миша достиг за это время, результат его собственных усилий. Да Миша и готов отплатить Виктору: отвалить бабла, одарить любым предметом желания, назначить хоть директором планеты, лишь бы не чувствовать, что чем-то ему обязан. А Миша чувствовал, и его это раздражало. Виктор вел себя настолько независимо и непредсказуемо, как будто и правда ему ничего не было нужно. Просто ничего. Виктор не пресмыкался, но и не обижал, общался все больше по телефону, всякий раз не забывал напомнить, что они с Мишей понимают друг друга с полуслова, чем напрочь лишал Михаила возможности задавать вопросы. А Мише очень хотелось спросить, о каком полете он тогда говорил. После похорон Софочки.