А Таня только поджала губы.

— Так что не устраивайте между собой конфликтов. Лена — моя невеста, а Таня не раз помогала мне в самых неожиданных ситуациях. Вы не обязаны любить друг друга, но я требую, чтобы вы друг друга уважали так же, как уважаете меня. Вам ясно?

— Да, мой граф.

— Конечно, любимый.

— Граф Кальмаров! — сверху прозвучал громкий и чёткий голос адмирала Косаткина, который стал спускаться по лестнице. — У меня к вам очень важный разговор. Необходимо, чтобы он состоялся сегодня же!

Не шутит.

Серьёзен.

— Отец, что случилось? — даже Таня взволновалась.

— Оставьте нас с Кальмаровым наедине, сударыни. Сердечно вас прошу.

— Слав? — ко мне повернулась Лена.

— Научи Таню, как правильно заваривать чай, — сказал я.

— Поняла, — она нахмурилась, явно хотела задать вопрос. Но не стала. Они вместе с Таней молча удалились.

А я кивнул Косаткину и мы отошли в боковой зал.

— Я буду предельно прямолинеен, Кальмаров. Я только что побеседовал с Виталием Амурским, он сказал что у твоей компании проблемы с безопасностью.

— Проблемы решены. Помощь не требуется.

— Ясно, — он принялся ходить передо мной из стороны в сторону. Словно у него была на уме какая-то мысль, которую он очень желал высказать. Но не мог подобрать правильных слов.

— Что случилось, адмирал?

— Я ознакомился с документами основанной тобой компании. Она специализируется на целительстве, так? — он резко остановился и пронзительно посмотрел на меня.

— И?

— Не думаю, что ты бы стал заниматься чем-то обычным или тем более посредственным. Что именно ты задумал и чего ожидаешь?

— Ты ждёшь, что я выложу тебе весь секрет своего делового проекта? — я с иронией наклонил голову набок.

Он же невесело, и даже нервно, хмыкнул.

— Мне плевать на твой проект. Мне плевать на деньги, потому что вставший передо мной вопрос стоит куда больше любых рублей или золота. Но прежде чем я расскажу тебе о нём, я хочу знать, какой именно результат твоя целительская компания может принести!

— Исцеление от всех болезней и регенерацию всего тела. О подробностях если и узнаешь, то позже. Этого и так много.

— Всех? А если эта болезнь не простая… а проходящая в роду через поколения и спящая почти всегда, чтобы…

— По делу, Косаткин! Мне надоело хождение кругами! Либо говори, либо мы с тобой заканчиваем на месте!

Он сжал челюсти смотря на меня… с обидой?

— Дай слово, что никто и никогда не узнает от тебя то, о чём я сейчас расскажу!

— Если это не касается безопасности других людей, то я даю его.

— Хорошо, — он снова принялся ходить из стороны в сторону. — Мой род — особенный, даже на фоне всех остальных. Наша магия не такая, как у остальных родов. Наш Исток — то, что даёт магию каждому одарённому — находится здесь.

Он приставил указательный палец к своему горлу. И продолжил говорить:

— Здесь наша сила и наш дар. Поэтому мы вынуждены проговаривать каждую магическую технику, чтобы она работала. Из-за этого у нас — Косаткиных — сильные голоса. А сам дар — универсален, потому что мы сами придаём форму нашей магии. Но за эту немалую силу мы расплачиваемся сполна.

Косаткин отвернулся, смотря на окно.

Там уже темнело. Начался дождь, чьи первые капли разбились о стекло.

— Каждый в нашем роду несёт в своём теле заболевание, которое почти никогда не проявляется. Просто спит. Это происходит чаще, чем в девяноста девяти процентах случаев. То есть риск минимален. Но иногда, как правило раз в несколько поколений, эта болезнь даёт о себе знать. И каждый раз она заканчивается смертельным исходом.

— К целителям обращались, как я понимаю.

— Разумеется! Но что они могут сделать, когда Исток в горле одного из нас вступает в резонанс с самой Изнанкой⁈ Когда энергия из других миров наполняет его⁈ О, это многократно усиливает нашу магию! — он взмахнул руками. — Вот только потом Исток превращается в огромный прорыв на Изнанку!

— А что происходит с членом рода⁈

— То, о чём ты наверняка уже догадался! Его просто разрывает на куски. А если быть точнее — голова в одну сторону, а тело в другое.

— И ты подозреваешь, что у кого-то из твоего рода эта болезнь может проснуться?

— Нет, Кальмаров, — он закачал головой.

Его лицо внезапно осунулось, а в уголках глаз блеснули капельки слёз, которые он не стесняясь смахнул, продолжая говорить:

— Не подозреваю, а знаю! И знаю, что ни у кого в этом мире нет возможности это изменить… Потому что лишь вчера я заметил, как звучит голос моей дочери, как незаметно изменились исходящие от него вибрации, в которых ощущалась сила Изнанки. Если кто и может победить эту треклятую болезнь, то только тот, кто уже превосходил мои ожидания, — он поднял на меня свой взгляд, налившийся сталью. — Кальмаров, ты сможешь спасти Таню от смерти⁈

— Я всегда приду ей на помощь, — без раздумий сказал я. — Но разве Таня действительно в опасности? Вы могли «ослышаться» или понять что-то не так. Ведь вы никогда не имели ранее дела с активным проявлением болезни, не так ли?

— Не имел, — он покачал головой. — Но я знаю, как звучит Изнанка. Потому что каждый раз, заходя туда, слушаю эти отголоски. Словно хриплый соловей едва поёт на грани слуха.

— Да даже если это так…

Я задумался.

Лечение через панацею Кацураги едва ли будет иметь смысл.

«Красное Безумие» восстанавливает тело, приводя его к изначальному состоянию.

Но если заболевание генетическое, то это самое «изначальное состояние» и несёт в себе проблему.

Как тогда быть? Едва ли это возможно вылечить…

Но вот одна вещь не вписывалась никак.

Причём здесь вообще Изнанка? Если заболевание генетическое, то оно не должно быть связано с другими мирами. Это странно.

Вообще больше похоже на родовое проклятье. Но что-то я не видел ни одного его следа, когда смотрел на Таню Истинным Виденьем.

Она выглядела вполне обычно.

— Разберёмся, — заявил я Косаткину и развернулся в выходу в зал. — Но мне потребуется время.

— Его мало! — крикнул он. — По летописям моего рода, гласовница превращается в прорыв меньше чем за неделю! Чаще всего за четыре-пять дней!

— «Гласовница»? — уточнил я непонятное слово.

— Да, так мы называем болезнь.

— Паниковать в любом случае не стоит. Возможно, ты ослышался.

— Невозможно, — уголок его рта скривился. — Я не первый день живу на свете, Кальмаров. И слышал не одну тысячу голосов. Мой слух почти идеален! И я уж точно услышу разницу в том, каков голос моей дочери был и каким он стал!

— Хорошо, — я не стал спорить. Никогда ещё не видел Косаткина настолько эмоциональным. — Идём, я посмотрю на твою дочь своими способами.

Мы вернулись в гостиную.

Там нам предстала идиллистическая картина.

Таня, Лена и Виталий Амурский пили чай.

В абсолютном безмолвии.

Они даже старались не смотреть друг на друга. Только Виталий умело прятал ухмылку в бороде.

Но наше возвращение прервало неловкую тишину.

Мы с Виталием обменялись приветственными кивками.

Затем я активировал Истинное Виденье.

На первый взгляд с Таней всё было в полном порядке. Насыщенная аура, как и у любого здорового одарённого.

— Татьяна.

— Граф? — удивлённо спросила она, аристократично оттопырив мизинец от удерживаемой в руке чашки.

Когда она говорила, воздух вокруг её горла действительно приобрёл странноватый сизый оттенок. Чем-то он напоминал туман из Туманной Долины

— Используй свой дар, прямо сейчас.

— Вам спеть что-нибудь? — хихикнула она.

— Делай то, что велит граф Кальмаров. Это серьёзно, — велел Косаткин.

Она сразу посерьезнела и на весь зал произнесла:

— Щит!

Из её рта пошла энергетическая волна. Она остановилась прямо перед Косаткиной и за секунду укрыла её магическим щитом, за которым всё было чёрно-белым.