Я смотрю на него и вижу, что в глазах Дрейка блестят слёзы.

— Если бы ты только знал! — кричит он. — Почему, ты думаешь, мы так быстро уехали из Царь-Лодочки? Да, у нас есть цель важнее прошлого моей семьи, но это не всё. В ту ночь, когда я лежал без сознания, у меня были видения. Не сны, а что-то другое, более реальное. Я видел, как ты умираешь, и всё из-за нашего небольшого промедления. И хотя мы всё подготовили и мне оставалось провести лишь пару часов в Зале Летописей, но я не смог!

— Знаешь, мне тоже снилась твоя смерть, — признаюсь я. — И то, как драконы разрушают наш мир. Почему, ты думаешь, нас начали преследовать такие сны? Может быть, мы просто слишком много тревожимся об успехе нашей миссии?

— Как знать. А может, наши тревоги тут и ни при чём, — качает головой Дрейк. — Мир на грани гибели, и возможно, он сам предупреждает нас.

— Ме-е-ме-е-е! — присоединяется к беседе коза. Она нагнала нас, а мы и не заметили.

— Если что-то случится с конями, будем ехать на козе, — говорит мне Дрейк. — Диву даюсь, до чего же она быстрая и выносливая.

— Мек! — недовольно кричит коза и мотает бородой.

Проклятая рука всё ноет, и мне не делается лучше. Вдобавок мы даже не завтракали, так как торопились покинуть Грибки, да и поужинать нам не довелось. Но я не хочу жаловаться, чтобы Дрейк не посчитал меня слишком слабым. Ишь, назвал ребёнком, возится, как с маленьким. Я ему покажу ребёнка, даже не пикну. Да что он всё время меня дёргает? То спрашивает, не холодно ли мне, то интересуется, не жарко ли. Ещё бы соску всучил.

— Делаем привал, — наконец командует Дрейк, когда мы подъезжаем к неширокому ручью. — Сиди, сейчас я тебе помогу.

Он спешивается и подходит ко мне, протягивает руки и вдруг тревожно произносит:

— Да ты весь горишь!

— Ничего подобного, я в порядке, — бормочу я, с трудом спускаясь на землю. Дрейк осторожно разрезает узел повязки и мочит ткань водой, чтобы легче отошла.

— Не смотри, — командует он.

Ясное дело, я сразу же смотрю. Должен же я одним из первых узнать, что у меня отваливается рука (если она отваливается).

Я вижу, что рука покраснела и опухла. Рана, наискось пересекающая предплечье, воспалилась, её края некрасиво расходятся в разные стороны. Успеваю заметить что-то белеющее — не иначе, кость — и вдруг всё темнеет.

Чуть позже, когда я прихожу в себя, Дрейк уже накладывает мне новую повязку. Я вижу, что из-под материала торчат кончики какой-то травы.

— Что это такое? — слабым голосом спрашиваю я и указываю пальцем на травинки.

— Это кошачий ус, он ускоряет заживление, — отвечает Дрейк. — То есть, надеюсь, что это он, а то я в травах не особо...

— А что, там у меня кость видна? — интересуюсь я.

— Что ты, до кости порез не дошёл, но он всё равно глубокий.

— Но я видел что-то белое, — настаиваю я.

— Наверное, клочок ткани прилип, — поясняет Дрейк. — Подожди, сейчас закончу, и тебе нужно будет поесть.

Он усаживает меня поудобнее и хлопочет, как наседка. Нарезает для меня пирог, очищает яблоко, собирает свежую малину с куста неподалёку.

— Дрейк, — сердито останавливаю его я, когда он пытается положить ягоду прямо мне в рот. — У меня одна рука пострадала, не две.

— Не спорь, — говорит он и заталкивает-таки мне в рот малину. — Ешь. У тебя жар, малина при этом полезна.

— Спасибо, что хоть не жуёшь за меня, — ворчу я.

Мы ещё немного сидим, слушая, как шепчет и булькает ручей, а затем собираемся и скачем дальше.

Дорогу, что долгое время шла среди полей, постепенно окружают деревья. Сперва подходят, робея, невысокие и тонкие деревца, затем будто отбегают, а после возвращаются вновь. Вскоре они уже тесно обступают дорогу, и мы незаметно оказываемся в лесу.

Мой спутник мрачно глядит по сторонам. Лес здесь смешанный — попадаются и ели, и дубы, и тонкие рябинки, и старые сосны. Кроны сплетаются высоко над дорогой, скрывая небо, и сразу темнеет.

— Придётся заночевать в лесу, — говорит мне Дрейк. — Не нравится мне это...

— А что не так? — не понимаю я.

— Этот лес не зря зовут Гиблым. Говорят, здесь водятся дикие звери.

— Они должны бояться огня, — вспоминаю я всё, что мне известно о диких зверях. — Разведём костёр, а спать будем по очереди. А может, попробуем всё-таки добраться до Холмолесья?

— Сдаётся мне, ехать нам ещё долго. Ночью, в темноте, в глухом лесу мы можем попасть в беду, — возражает Дрейк. — Лучше остановимся здесь, не так далеко от опушки. Возможно, звери сюда не заглядывают.

Мой товарищ крепко привязывает коней, чтобы не испугались и не сбежали, затем собирает ветки и хворост и умело разжигает костёр. Часть веток он оставляет, чтобы подбрасывать их в течение ночи.

— Закрой глаза! — командует он мне после этого.

— Это ещё зачем? — интересуюсь я. Но он не отвечает, лишь молча стягивает рубашку через голову и аккуратно кладёт её рядом со мной. Затем снимает медальон и кладёт сверху. Похоже, он решил принять облик дракона, чтобы отгонять диких зверей!

— Совести у тебя нет, — слышу я голос Дрейка.

— Что такое? — не понимаю я.

— Глаза наконец закрой или отвернись, по-человечески прошу, — с упрёком говорит он. — Иначе сейчас превращусь, и от одежды останутся лохмотья.

— Да я просто... вот... интересно же, как ты превращаешься! — говорю я и послушно отворачиваюсь.

— Всё, — доносится со стороны сперва шорох кустов, затем голос Дрейка.

Его нигде не видно, и какое-то время мне приходится сидеть в одиночестве. Затем из сплетения веток и листвы с треском выныривает белая чешуйчатая морда.

Лошади пугаются, но дракон ласково с ними заговаривает, и этот голос успокаивает их.

— Можешь спать, я посторожу, — говорит он мне.

Спать! Если бы у него так болела рука, интересно, сумел бы он уснуть? Я устраиваюсь настолько уютно, насколько это позволяет положение, но сон всё равно не идёт.

И вдруг я вижу, что из-за деревьев показывается какая-то фигура. Она движется в нашу сторону и наконец останавливается. Нас разделяет костёр.

Незнакомец отбрасывает с лица капюшон, и я узнаю в нём колдуна. Оглядываюсь на Дрейка, чтобы понять, видит ли он то же самое, но дракон куда-то исчез.

— Твой друг обходит окрестности дозором, — говорит колдун, — и скоро вернётся. Но мне нужно поговорить именно с тобой.

— О чём? — интересуюсь я.

— Вы уже знаете, что этот мир может быть разрушен в любой момент, — хмурит брови колдун. — Но есть кое-что, о чём я не сообщил твоему другу. Судьба мира зависит именно от тебя.

— Но почему от меня? — удивляюсь я.

— Ты поймёшь позже, — говорит колдун и вновь накидывает капюшон. — Помни, ты — избранный. Но прошу, не сообщай Дрейку об этом разговоре. Есть и ещё одна просьба.

Он умолкает, пристально глядя на меня своими тёмными глазами. Я чувствую, что этот взгляд словно давит на меня.