Просыпаемся мы уже под вечер, когда солнце клонится к закату. Неподалёку мнётся пара мужиков в бедной, заплатанной одежде.

— Нам бы это, вот... кабы ваша милость... — бормочут они.

— Что такое? — спрашивает дракон.

— Уж не гневайтесь, простите нас, если откажете, мы не в обиде! — перебивают они друг друга.

— Помощь нужна, что ли?

— Да, батюшка дракон, живём мы бедно... неурожай, опять же...

Батюшка-дракон даже раздувается вдвое. В ширину.

— Ты первый говори, — произносит он неестественным басом, тыкая коготком в сторону одного из мужиков.

Мужик приглаживает жидкую бородёнку, затем быстро отвешивает полупоклон (хотя, может, у него просто заломило поясницу). Наконец он произносит:

— Нам бы с рыбкой помощь. Вы бы, батюшка дракон, протянули сеть по реке и наловили бы нам рыбки. А мы бы её солили, вялили и вас добрым словом вспоминали.

— А то староста у нас шибко суровый, — вступает в разговор второй мужик. — Говорит, негоже дракона ради такого звать, по пустякам, значится. А у нас неурожай да засуха, пока с вёдрами бегаем, и рыбу некому ловить. Так скоро и голодать начнём, — и он сурово косится на выпавшую у меня картошку.

— А так как мы, так сказать, вовсе вас и не звали, а вы вовсе сами пришли, — кланяется первый мужик, — то, может, и ничего оно будет, если о помощи попросим. Только не серчайте, мы понимаем, дело у вас уже есть...

— С рыбой я помочь смогу, — говорит дракон. — Если только сеть протянуть, то много времени это не отнимет.

Мужики ликуют, ещё раз отвешивают поклоны и убегают готовить сети.

Расправив смятое нами сено, мы идём к берегу, куда ушли мужики. Под берегом скачет река Вертихвостка, которая берёт начало где-то в Дальних Кремовых скалах. Сперва она мчится вниз быстрее стрелы, словно расшалившийся ребёнок, убегающий от няньки (прямо как мы с Сильвией в детстве). Затем петляет по холмам, будто уходя от преследования, и на одном из поворотов огибает Подгорье.

В окрестностях Подгорья река делается то шире, то уже и, наконец, окончательно набирает вес, остепеняется и величаво вплывает в озеро, именуемое Царь-Рыбой. К слову, называется оно так вовсе не потому, что в нём обитает крупная рыба, а потому, что прошлый правитель Четвёртого королевства однажды изволил кататься на лодочке без свиты и перевернулся. Выручили его подоспевшие рыбаки, несколько раз закинувшие сети и наконец в сетях же притащившие короля на берег. Но это не от неуважения, а оттого, что лодка рыбаков была крошечной и грозила перевернуться, если в неё попытался бы забраться кто-то третий.

До того дня озеро носило какое-то малозапоминающееся название — то ли Синее, то ли Округлое. А после спасения короля в народе начало расходиться новое имя, да так и прижилось.

Сам правитель, когда прознал об этом, не стал гневаться, вопреки ожиданиям придворных, а повелел обновить карты. А кроме того, дал столичному городу название Царь-Лодочка (до того город звался Гнилозерьем — тут уж любые перемены были на благо, как по мне). Да и прежнее имя всё равно устарело. Оно задержалось с тех времён, когда жители приозёрного края ещё не умели правильно выбирать и обрабатывать древесину для домов, и постройки нередко гнили от большой влажности. И город раньше, говорят, стоял намного ближе к воде.

На берегу нас уже ждут. Народ собирается, переговаривается — кто-то радостно, кто-то с тревогой. Причина беспокойства вскоре становится ясна: к нам приближается староста, чтобы узнать, по какому поводу все тут собрались.

— Это ещё что такое! — возмущается он, услышав причину. — Не позволю!

Три девицы, которые неподалёку сшивали все имеющиеся сети в одно большое полотно, останавливают свою работу.

— Вы тут гости, — поворачивается к нам староста, — и негоже вас заставлять трудиться. Вы что же, — тут он хмурится и разворачивается к мужикам, повышая голос, — хотите заставить людей думать, что мы тут пищу и кров требуем отрабатывать?

— Мне совсем не сложно, — говорит дракон. — Я с радостью помогу, времени займёт немного. Да и самому приятно будет отплатить вам добром.

Три девицы вновь склоняются над сетями, принимаясь за шитьё.

— Если бы мы сами не могли справиться, — не соглашается староста, — тогда бы и позвали для работы. А мы что, сами не можем? Поди не немощные. Вы что, сами не можете? — оборачивается он к мужикам.

— ...можем...

— ...не можем.. — раздаётся нестройный хор.

Девицы останавливают работу, озадаченно следя за происходящим.

— Можете, — радостно соглашается староста и поворачивается было, собираясь уходить. Затем на всякий случай ещё говорит дракону:

— Смотри, не смей помогать этим лентяям! Стыд-то какой. Сами всегда справлялись, и теперь смогём. Если сделаешь за нас, буду считать за оскорбление!

Дракон растерянно глядит в спину старосты и не знает, что сказать. Мужики поникают.

Что ж, чего не сделаешь во имя добра.

Я сажусь в пыль и обхватываю ногу дракона.

— Бе-едные мужики! — реву я, раскачиваясь взад и вперёд. — Помрут теперь, с голоду помрут! О-ох! Горе-то какое, как же я бабуле в глаза погляжу! Она завсегда приказывала ближнему помога-а-ать...

— Это ещё что такое? — оборачивается староста.

— У гостя-то нашего сердце за нас болит, — с упрёком говорит старосте первая девица, гневно потрясая иглой.

— Мир не глупой гордостью держится, а добрыми делами! — припечатывает вторая, сурово сведя брови.

Третья молча принимается шить.

— Вы простите, он у бабули дурачок, — шепчет дракон, заглушая толпу. — Но добрый. Если расстроится, так и будет реветь, дальше идти откажется. Ох, и как его вести теперь, даже не знаю. Опоздаем, точно опоздаем! Или свадьбу он испортит своим рёвом.

— Ну, что же тогда поделать, — староста в растерянности разводит руками. — Если быстро, так уж и быть, ловите рыбу эту вашу.

Все ликуют.

Сеть цепляют к упряжи, и дракон несколько раз пролетает вдоль реки. Вопреки моим опасениям, сеть не рвётся, и на берегу растёт гора рыбы. Люди катят бочки и тут же, на берегу, при свете костров начинают разделывать, солить, нанизывать на верёвки. Часть пекут и заворачивают нам в дорогу.

Тем временем я, бродя без дела, оглядываю ближние поля и замечаю, что полив устроен из рук вон плохо. Бедным людям приходится таскать вёдра от реки, а много ли так польёшь, да и времени тратится немало. Как-то мы с отцом ездили осматривать посевы у нашей речки Волнушки, и там я видел каналы вдоль полей. Селяне говорили, что это очень облегчает их труд.

Вернувшись на берег, я решаю подать местным жителям такую идею.

— Друзья! — говорю я и тут вспоминаю, что играю роль слабоумного. — Вы все мои друзья, и я ваш друг! — и улыбаюсь так широко, как только могу.

Все тоже улыбаются мне в ответ.

Дракон подходит и спрашивает вполголоса, к чему это было. Я рассказываю ему, и он соглашается подать идею деревенскому старосте.

Староста приходит в восторг.

На всякий случай мы покидаем деревушку чуть свет, ни с кем не попрощавшись.

— А то ещё каналы эти рыть придётся, — говорит дракон. — А мне и так сегодня снился наставник, злой как не знаю кто. Он ведь просил, чтобы нигде не задерживались.