В ногах Дана лежал подправленный серый плед. Цунаде держала одну ладонь с зажженной зеленой чакрой на его груди, а второй крепко держала его руку.

— Они говорят: «прекращай», — произнесла она. — Но как я могу прекратить? Он же ещё дышит…

Джирайя вдруг понял, что перед ним сидела совсем не та Цунаде, которую он привык видеть. Перед ним на маленькой табуретке сидела измученная горем девушка. От смелой и грозной Цунаде осталась одна серая измученная тень. Осунулась, на лице появились глубокие морщины, под глазами — темные круги, а уголки губ опустились. Джирайя с ужасом подумал: что же она пережила за последнее несколько дней? И сердце сковало такое сильное чувство вины. Он хотел уже перед ней извиниться, но вдруг понял, что она все равно его не услышит. Цунаде вернулась к Дану, прикрыла глаза и стала медленно раскачиваться.

— Цунаде, ты вообще спишь?

— Сплю, — устало закивала она.

— Ты ешь?

— Ем.

Но еда на железной тумбочке рядом с кроватью была нетронута.

— Ты же себя так убьёшь…

— Убью.

Джирайе всегда казалось, что она — это безудержная сила, ярость и страсть. Даже когда погиб её брат, она от горя разнесла тренировочные поля. А сейчас, она превратилась в такое несчастное создание, что ему захотелось отшатнуться от нее, но он стоял.

— Цунаде, дай другим ирьенинам тебя подменить…

— Да? — издала она неведомый ему до этого смешок, наполненный страшным мраком. — Чтобы от него тут же избавились? Они же все мне говорят, что он умрет…

Цунаде резко замолчала, и все ее внимание перешло к Дану. Она наклонилась к его груди и прикрыла глаза. Спустя немного времени облегченно улыбнулась и нежно погладила его по бледной щеке. От этого жеста сердце Джирайи неприятно кольнуло. Ему хотелось отвернуться, но он стоял… Стоял и смотрел, как Цунаде отдавала заботу другому.

— Он же всего лишь простой капитан, — продолжила она. — Если бы я стала лечить главаря повстанцев, уверена, что сейчас бы сюда всех ирьенинов Конохи прислали, чтобы узнать от него информацию про восстание. — Ее голос с каждым словом становился все громче. — А до Дана никому дела нет! Он никому не нужен! У него есть только я!

Джирайя молчал. Ему было нечего сказать этой новой Цунаде… Она стала его старше. На тысячу лет, кажется, старше, всего за несколько дней.

— Знаешь, что я поняла за это время? — Она подняла на него измученный взгляд, и его поразило, сколько в нем было тихой ненависти. — Я поняла, что все мы трое, ты, я и даже Орочимару ничего не знаем о настоящей жизни обычных шиноби. Для нас это все это одно большое развлечение. Подумаешь, — она махнула рукой, — какая-то база повстанцев. Подумаешь, — налилась краской, — какой-то важный бой. Подумаешь, — в глазах появились слезы, — какой-то пленный.

— Цунаде… — растерянно произнес Джирайя.

— Не говори мне ничего, я и сама все знаю. В его крови растворился смертельный яд. Противоядия нет, даже Бивако с её опытом здесь бессильна.

— Тогда почему бы тебе не остановиться?

— Остановиться?! Да как я могу остановиться?! Это же я во всем виновата. — Она ударила себя в грудь. — Это же я пошла в эту проклятую палатку. Это же он меня закрыл собой… Если бы он не пришёл, я была бы уже мертва! Поэтому я не могу его отпустить. — Она громко заплакала и подняла на него до боли раздирающий взгляд. — Я люблю его, Джирайя, я его очень сильно люблю… И я не знаю, что мне делать…

— Люблю, — тихо повторил Джирайя, и ему вдруг все стало так понятно. Злость, обида и досада внезапно прошли в одно мгновение. Все его переживания показались такими ничтожными, такими нелепыми и такими смешными, что он выпрямился, глубоко вздохнул и обратился к ней весьма бодрым голосом:

— Цунаде, послушай меня очень внимательно, когда сюда вновь придут сменные ирьенины, ты их не выгоняй. — Она закачала головой, но он продолжил: — Цунаде, я сам за ними прослежу. Клянусь, моргать не буду, но прослежу, чтобы они не прекращали лечения, а ты за это время поешь и немного отдохнешь, договорились? Не переживай, скоро прибудет Учитель, он наверняка что-нибудь придумает. Вот увидишь, скоро Дан очнется и все у вас будет хорошо.

Глава 15 Цунаде

— Я тебе говорил уже много раз, — прозвучал голос Орочимару за спиной, на удивление еще более холодный и отстраненный, чем обычно. — Мы на войне, а войне многие умирают. Соберись и прекрати свое безумство…

— Отстань от нее, — бросил Джирайя.

— Она своим упрямством, делает только хуже себе, — ответил Орочимару. — Она уже давно лечит мертвое тело.

— Я сказал: — уже тверже произнес Джирайя, — отстань от неё.

Цунаде сидела на стуле, а напарники стояли сзади. Они втроем находились в большом шатре ирьенинов, где, кажется, совсем недавно она разговаривала с Бивако, и ждали разговора с Учителем. Он совсем недавно прибыл к пику Джан и должен был решить все важные вопросы после сражения.

Цунаде ерзала на стуле и смотрела на свои руки. Впервые она оставила Дана так надолго, тем более без присмотра Джирайя, который действительно ей очень помогал. Носил еду, внимательно следил за сменными ирьенинами и постоянно подбадривал. Но даже так ей не становилось легче, Дан все больше слабел, и сейчас ей хотелось поскорее вернуться к нему в палатку.

— Ну, здравствуйте, мои ученики, — наконец прозвучал голос Учителя. — Давненько я вас не видел…

Цунаде подняла голову. Перед ними стоял Хирузен Сарутоби, только не в белой мантии, как они привыкли его всегда видеть в своем кабинете, а в чёрных лёгких кожаных доспехах. Он был среднего роста и самого обычного телосложения — трудно представить, что этот человек — самый сильный шиноби Конохи, а может, и всего мира.

Ему было всего лишь тридцать шесть лет, но его густые короткие каштановые волосы уже тронула седина. На заостренном лице заметно выделялся крупный и прямой нос. В слегка раскосых черных глазах, как всегда, играл задорный огонек ребенка, и светилась мудрость тысячелетнего старца. Цунаде всегда поражало такое сочетание, и она никогда не могла понять, о чем Учитель думал или же о чем сожалел. Он ей всегда казался непоколебимой опорой и тем, кто спасет их из любой ситуации.

— Цунаде, — обратился он к ней. — Это правда, что на нашего самого ценного пленника напали и отравили?

Она кивнула. Хирузен тяжело вздохнул, достал из кармана длинную трубку и набил в нее табак. Громко щелкнул пальцами, появилась яркая искра, и совсем скоро из трубки повалил белый густой дым.

— Догадываюсь, что ты там делала, — вздохнул он, — но с этим мы разберемся позже. Лучше поделитесь со мной своими догадками, кто это мог сделать? — на этот раз он перевел взгляд на Джирайю, но тот ему ничего не ответил. Цунаде знала, что наверняка он покачал головой. Хирузен выдул большое облако дыма, и Орочимару сразу же закашлял. — А что по твоим наблюдениям, Орочимару?