— Правда, — Дан улыбнулся и поправил подушку, — и не переживайте, я вас больше не трону, даже если сами попросите.

— С чего бы мне вас просить? — удивилась она.

— Мне кажется, вам понравилось, — усмехнулся он. — Давайте признаем: все остальные на моем месте уже давно были бы впечатаны в стену.

— Вы невыносимы, — Цунаде покачала головой, — хуже, чем Джирайя.

— И я этому на удивление очень рад. Ладно, — Дан протер глаза и зевнул, — давайте спать. Только прошу, если замерзнете, больше не стучите так громко зубами. У меня очень чуткий сон, а мне на завтра нужна светлая голова. Но в любую другую ночь я совсем не против с вами не выспаться.

Цунаде сложила руки на груди, нахмурилась и стала думать над смыслом его последних слов. Только как поняла, тут же вспыхнула от возмущения — загорелись даже уши. Она бросила на него грозный взгляд и хотела уже ударить. Но увидела, как он мирно спал, и передумала. Отодвинулась подальше, на всякий случай поставила между ними подушку и с головой накрылась своим одеялом. Пусть монахи думают что хотят, и они провалят это проклятое задание. Ни одна Коноха не стоила того, на что он намекал! Но возмущаться долго не пришлось, усталость взяла верх, и она быстро заснула. Только вот и во снах был один лишь капитан…

Звон барабанов разбудил рано утром. Она открыла глаза, привстала на локтях и увидела, что на краю матраса сидел Дан и держал в руках соломенную шляпу.

— Весьма красиво, — произнес он.

Но Цунаде спросонья ничего не поняла и помотала головой.

— У вас очень красивые волосы, — улыбнулся он.

— Ах, это. — Она присела, подтянула к себе колени и постаралась пригладить спутанную от подушек прическу, чувствуя, что покраснела. — Нам разве не пора на встречу?

— Я все уже сделал. — Дан аккуратно показал ей свиток из-за ворота рубахи. — Я решил, что вам лучше выспаться, особенно после такой-то бурной ночи. И вот, — он отдал ей миску с нарезанными фруктами, — для своей беременной жены достал.

— Из вас бы получился отличный муж, — улыбнулась она, протягивая руку к тарелке, и почувствовала какой-то странный порыв, как будто в ней только что зародились настоящие женские чары, а, может быть, они всегда у нее были. Но ей вдруг очень захотелось немного поиграть с этим молодым капитаном. — И выспаться жене дали, — она взяла сочную дольку спелого манго, — и комплимент сделали, — наклонилась к Дану и коснулась фруктом своих губ, — и еду принесли. — Она убрала дольку от своих губ и протянула ее Дану, изящно выгнув кисть. — Любая была бы просто счастлива с вами…

Дан неловко улыбнулся и даже покраснел, а когда приоткрыл рот, чтобы укусить дольку, Цунаде ловко отдернула руку и слопала манго.

— А вы коварны, — произнес он. — Но хочу отметить, что флиртовать вы стали намного лучше.

— Не все же вам надо мной издеваться, — она пожала плечами и медленно добавила: — капитан Дан Като.

— Издевайтесь сколько хотите, — ответил он, надев соломенную шляпу на голову. — Я, между прочим, хотел уже вас простить за ваш проступок у водопада. Но раз вы так со мной, то наказанию быть. И поверьте, я придумаю для вас что-нибудь ужасное.

Освободи меня от мысли:

со мной ли ты или с другим.

Освободи меня от мысли:

любим я или не любим.

Освободи меня от жизни

с тревогой, ревностью, тоской,

и все, что с нами было,—

изничтожай безжалостной рукой.

Ни мнимой жалостью не трогай,

ни видимостью теплоты, —

открыто стань такой жестокой,

какой бываешь втайне ты.

Глава 10 Джирайя

— Чтоб этому капитану икалось, — пробурчал Джирайя, бросая деревянный ящик в грязь.

— Эй, аккуратнее! — Стукнула его по спине одна из сварливых учителей-ирьенинов. Это была тучная, низенькая, неухоженная женщина с маленькими глазками.

— Госпожа Исиока, если вам что-то не нравится, то таскайте сами. — Джирайя недовольно скривил лицо. — Вон у вас какие ручищи, больше моих.

— Хам, — ответила она, быстро поставив галочку в своих бумагах. — Прислали тебя на мою голову. Силы много — ума нет.

— Знаете ли, я и сам не шибко рад такой компании, — ответил он. — Когда мне говорили помогать в медсанчасти, я представлял себе кого-то поприятнее.

— Давай, работай, а не болтай, — недовольно произнесла госпожа Исиока, показав на пристань, где все уже было заставлено коробками, ящиками и большими свитками. — Это потом все в корабли надо загрузить. А это, — она кивнула на ящики в стороне, — наверх тащи. Написано, что для штаба прибыло.

Дан придумал для них по-настоящему унизительное наказание: его заставили таскать туда-сюда ящики по высокой лестнице от пристани до штаба и обратно. Но у Цунаде все же участь была куда хуже…

— Помощница капитана, — фыркнул Джирайя, приподнимая еще один ящик, — все же какой этот человек негодяй.

Дан задерживал ее до поздней ночи, до такой поздней ночи, что он никогда ее не дожидался. И Джирайя хотел многое высказать ему, но прекрасно знал, что своими словами может накликать на бедную Цунаде еще больших проблем.

А сейчас Джирайя какой раз за день поднимался по лестнице и грустно смотрел на берег, где на острых камнях цвели красно-белые цветы. Как же он жалел, что у него не получилось тогда их сорвать для нее. Этот был бы такой удачный момент, чтобы позвать ее на свидание. Кто же знал, что камни окажутся такими скользкими? Хотя ему представился еще один хороший шанс заполучить внимание Цунаде на миссии у водопада. Это было бы так романтично: джунгли, солнце, водопад, прозрачное озеро и она… Он тогда задумал затащить ее в воду и сразу поцеловать. И у него это почти получилось, только появление проклятого Дана испортило все планы.

Джирайя поднял ящик до штаба, швырнул его на землю, выпрямился и, поставив руки на уже ноющую поясницу, громко вздохнул. От красивого леса у Маяка не осталось и следа. Одни брезентовые палатки, низкие постройки, вытоптанная земля и шиноби, которые суетились и жужжали, словно пчелы. Особенно суетились они сегодня, когда совсем скоро должно было состояться одно очень важное собрание. Но время обеда никто не отменял, и на всю округу стоял приятный аромат мясного бульона.

— Ты еще не закончил? — вдруг послышался голос Икки, она подошла к нему и улыбнулась.

Джирайя в последнее время слишком часто стал замечать ее в поле своего зрения, но совсем не возражал. Икки всегда соглашалась посидеть с ним около костра, когда тянулась бесконечная ночь в ожидании Цунаде. Он рассказывал ей первое, что приходило в голову, а она всегда с восторгом его слушала. В ней не было той яркой красоты, которую так любил Джирайя, но большая грудь все же неосознанно привлекала его внимание. И сейчас она выглядела немного по-другому: распустила короткий хвост и закрутила свои тонкие волосы в кудри, но они у нее почти не держались.