— Ты чего грустишь? Устала? — спросил Джирайя. — Не переживай, завтра отоспимся, а дальше все будет хорошо.

— Я так не думаю. — Цунаде покачала головой. — Этот новый капитан нам спокойной жизни не даст, его же за нами следить поставили. Вот был бы какой-нибудь старый и сварливый, с таким хоть договориться можно. А этот, — она вздохнула. — даже не знаю, что с ним и делать…

— Ты не думай об этом, — он остановился на ступеньках, — лучше насладись этим мгновением.

— Да как насладиться, если ничего не видно?

— Как не видно? — удивился он. — Я тебя отлично вижу, тебя же звезды освещают. Погляди. — Он показал на небо. — А те, кто спят, не увидят такую красоту.

Цунаде подняла голову и увидела, как мелкая россыпь звезд серебрилась на черном бархате.

— Ну, — она пожала плечами и пошла дальше по скрипучей лестнице, — завтра увидят.

— Нет, Цунаде, то будет уже совсем другое. — Он зашагал за ней. — Мы же первые это небо увидели, значит, теперь оно нам принадлежит.

— Придумываешь, — устало улыбнулась она, — все придумываешь.

Они спустились на небольшую площадку, подошли к веревочным перилам и встали рядом. Цунаде взглянула вниз: под ними лежали черные скалы, но воды в такой темноте не было видно.

— Ну и где твои реки? — недовольно спросила Цунаде, отмахиваясь от комаров. — Зараза! — выругалась она, хлопнув перед собой в ладони.

— Подожди, — Джирайя надкусил палец, быстро сложил призывные печати, и из теплого пара пахнущего тиной появилась маленькая лягушка ярко-красного цвета. Джирайя осторожно перенес ее на один из столбов ограждения и положил ладонь на ее голову. — Твоя задача — охранять вон ту принцессу. — Он показал на Цунаде и вернулся к перилам, а лягушка захлопала длинным языком. Только это раздражало еще больше, чем комары. Но Джирайя выглядел таким довольным, что она решила смолчать.

— Спасибо, — ответила Цунаде и стала стойко терпеть щелканье языка перед лицом. — Как жаль, что я призывать никого не умею.

— У тебя все еще впереди. — Джирайя облокотился о перила и стал смотреть вниз.

Подул свежий ветер, и спать действительно расхотелось. Вдруг из-за черных облаков вышла полная луна, до того яркая, что каменистый берег осветило как днем. И она увидела, что у самой кромки воды росли невиданной красоты цветы. На тоненьком стебельке колыхались нежные красно-белые лепестки.

— Какие красивые, — восхитилась Цунаде.

— Ты так думаешь?

— Да, очень. — Она встретилась с ним взглядом и поняла, что стояла слишком близко, но не знала, стоило ли ей отойти от него или остаться…

— Тогда, — он выпрямился, а луна вновь зашла за облака, — я сорву один для тебя.

— Ты что? — Она остановила его за предплечье. — Там же скользко, да и посмотри, как темно.

— А для чего мне чакра? — Он похлопал себя по ноге. — Я что, не могу порадовать красивую девушку цветами?

— Ну дурак, — вздохнула она, но руку его отпустила.

Джирайя перепрыгнул через канаты, лягушка перебрались к ней на руки и взволнованно заквакала. И вместе с ней Цунаде стала за ним обеспокоенно наблюдать.

— Только, пожалуйста, будь осторожнее, — произнесла она, когда тот спустился совсем в непроглядную темень.

— Не беспокойся, — отозвался Джирайя, — я же, черт возьми, шиноби. Что со мной может случиться?

Но не успел он договорить, как луна вновь вышла из облаков и ярко осветила берег. Джирайя взглянул на нее и широко улыбнулся.

— Смотри лучше под ноги, а не на меня, — напомнила она, но было поздно: подошва его сандалий заскользила. Джирайя расставил широко руки, попытался удержаться, но все же упал. Проехался спиной по камням и с громким бульканьем скатился в воду. Лягушка на ее руках с хлопком исчезла, а она схватилась за перила.

— Джирайя! — крикнула она и уже собралась ринуться к нему вниз, но вдруг за спиной услышала голос капитана.

Глава 6 Цунаде

— Что он там забыл? — спросил Дан. — Увидел врага?

Цунаде обернулась и за спиной увидела капитана, он держал факел в руках, и его серьезное лицо освещал теплый свет огня.

— Нет, не совсем, — смутилась она, не зная, что ему ответить. Ему бы точно не понравилось услышать, что они оставили свой пост ради прогулки под звездами.

— Ладно, меня предупреждали, что будет нелегко, — вздохнул он, отдал ей факел, перепрыгнул через перила и отправился вниз.

Дан запрыгал по скользким камням, на удивление так ловко, что Цунаде затаила дыхание. И совсем скоро он вернулся с Джирайей, на котором лица не было: весь мокрый, форма порвалась, и, приглядевшись, Цунаде заметила, что с его ноги капала кровь.

— Черт, кажется, сломал, — пробурчал Джирайя.

— Помогите мне донести его до Маяка, — произнес Дан. — Навряд ли у вас получится вылечить его в такой темноте.

— Вылечить? — переспросила Цунаде, но вдруг вспомнила, что на ее плече была повязка ирьенина. И, задрожав от мыслей о предстоящем лечении, она молча взяла Джирайю под плечо и обеспокоенно на него посмотрела.

— Извини, — через боль улыбнуться он, — я же так и не успел сорвать его для тебя.

— Не думай сейчас об этом, еще успеешь, — ответила она, и вместе с Даном они дотащили Джирайю до Маяка. Положили его на деревянную кровать в маленькой комнате на первом этаже с небольшим окном и побеленными стенами.

— А где ваша сумка ирьенина? — спросил он.

— Не знаю, — растерялась она, — наверное, оставила у входа.

— Разве я не напоминал, что она должна быть всегда при вас? — нахмурился он, но затем, вздохнув, позвал шиноби с другого поста и попросил его принести ее сумку.

Цунаде села на стул перед Джирайей и стала рассматривать его раны, не зная, что же делать дальше. Если с ссадинами от камней она могла бы справиться, то с сильным кровотечением на ноге — навряд ли. Хотела уже попросить капитана позвать второго ирьенина. Но, даже не глядя на него, чувствовала на себе его суровый и выжидательный взгляд.

— Ну же, — нетерпеливо сказал он, склонившись над ней с масляной лампой в руках, — приступайте.

— Штанина, — прошептала она и полезла за ножницами в сумку. Взяла их за холодные кольца и собралась уже резать, как вдруг остановилась. На лбу появился холодный пот, руки затряслись, и она не придумала ничего лучше, чем потянуть еще время и попросить капитана поставить поближе лампу, но легче от этого не стало. Казалось, нет ничего проще — бери и режь, но руки от этих мыслей только сильнее задрожали.