— Это весьма грустно, Цунаде. Хотя лестно, что ты меня ждала. — Он хитро на нее посмотрел, отпив из бутылки.

— Много чести. — Она ткнула его локтем в бок.

— И все же, как жаль, что ты не знаешь теплоты мужских рук…

— А ты знаешь?

— Остришь, — улыбнулся он, — все остришь.

— Раз такой умный, вот и расскажи, что нравится парням?

— Ну, — он бросил на нее заинтересованный взгляд, вновь приложив бутылку к губам, — кроткий характер, но здесь ты точно мимо. Женственность — это, может быть, с годами к тебе придет. И конечно же — раскрепощенность. Но для этого, думаю, тебя надо хорошенько напоить.

Глаза Джирайи сверкнули, и он предложил ей бутылку. Цунаде прекрасно поняла его намек и на трезвую голову вряд ли бы согласилась. Но сейчас ей стало интересно, а что могло произойти дальше и куда мог завести этот разговор. Так что она решила взять бутылку, закинула ее повыше и сделала один большой глоток.

— С таким списком, — произнесла она, вытерев рот рукавом, — не удивительно, что ты сейчас один, хотя все время таскаешься к нам в палатки.

— А может, не один? — улыбнулся он. — Может, я в кого-нибудь влюбился?

— Стал бы ты тогда со мной сейчас сидеть? — ухмыльнулась она, задрала голову, посмотрела на плывущие перед глазами звезды и поняла, что знатно напилась.

Цунаде положила голову на колени и тяжело вздохнула. На душе стало так грустно. Раньше она никогда не задумывалась над отношениями. Но сейчас в палатках девушек-ирьенинов только о парнях разговор и стоял. Они целыми днями трещали, кто на них посмотрел, кто улыбнулся, а некоторые с особой гордостью рассказывали про свои свидания недалеко от штаба. Ее, конечно, эти разговоры раздражали, но она не могла не думать, что даже еще ни с кем не целовалась по-взрослому. Все парни в штабе ее сторонились, и она не понимала почему. От этих мыслей на глазах у нее появились слезы, и ей стало так за себя обидно.

— Джирайя, как думаешь, я и вправду всегда буду одна? — Она подняла на него грустный взгляд. — Мне столько уже лет, а я даже на свидание ни разу не ходила…

— Цунаде, — он положил руку на ее плечо, — обещаю, если ты останешься в старых девах, я обязательно тебя приглашу на свидание. Конечно, ты будешь сварливой старухой, но я из дружеской солидарности потерплю.

— Ай, — она смахнула его руку, — это, между прочим, обидно.

— Ладно, прости, — он обнял ее за плечи и притянул к себе, — знала бы ты, как я из-за тебя страдаю.

— И как же? — Она не стала освобождаться из его объятий, наоборот, устроилась поудобнее и потянулась за бутылкой.

— Нет, с тебя хватит. — Джирайя поднял руку с бутылкой. — У тебя завтра экзамен.

— Не будет никакого экзамена, — пробурчала Цунаде, оставив попытки дотянуться до бутылки и достав из кармана повязку. — Все уже и так решено — быть мне теперь глупым ирьенином до конца своих дней. Хотя я даже жалкую рыбешку не могу залечить. Учитель, видимо, боится, что я опять над собой контроль потеряю.

— А я обожаю, когда ты теряешь контроль. — Джирайя посмотрел на нее, и она заметила, насколько его взгляд блестел от выпитого. — Ты вся такая, — он восхищенно вздохнул, — волосы назад, щеки красные, кулаки аж белые от того, как ты сильно их сжала. Правда, — он улыбнулся, отпил из бутылки и еще крепче прижал к себе, — самое мое любимое зрелище.

— И больше ты его не увидишь, — с досадой ответила Цунаде. — Теперь мое место позади. Будет хорошо, если вообще в госпиталь Конохи не сошлют, — она вновь потянулась за бутылкой.

— Нет, принцесса, я сказал — с тебя достаточно.

— Конечно, — мягко согласилась Цунаде, опустила взгляд, а когда Джирайя расслабился, даже что-то стал напевать себе под нос, она подскочила и выхватила у него бутылку.

— Эй! — возмутился он, тоже поднявшись на ноги.

Цунаде приложила бутылку к губам и хитро на него посмотрела. Джирайя подошел к ней, опустил руку с алкоголем и оказался так близко, что ей пришлось поднять на него взгляд. В это мгновение все вокруг стихло: смолкли сверчки, костер перестал трещать, дозорные перестали ходить, и весь штаб растворился в темноте ночи. Остались только они вдвоем под черным небом. Джирайя выглядел таким серьезным, на его лице играли теплые отблески костра, а в глазах, совершенно по волшебному, отражались звезды. Он осторожно взял ее за плечи, стал наклоняться… Цунаде прикрыла глаза, затаила дыхание и замерла.

— Правда, — вдруг нарушил тишину грустный голос Джирайя, но затем он откашлялся и вновь стал веселым. — Если в тебя в ближайшее время никто не влюбится, я готов взять это тяжкое бремя на себя.

— Спасибо, мне таких жертв не надо. — Она плюхнулась обратно на землю, сложив руки на груди, и стала смотреть на костер.

Разговор дальше не клеился, и совсем скоро они разбрелись по своим палаткам. Наутро у нее ужасно разболелась голова, а громкие сборы соседок и нервное повторение учебников перед экзаменом только усиливали мигрень. Цунаде повернулась на другой бок и накрылась шерстяным одеялом.

— Хоть какой-то толк от этой повязки, — пробормотала она, обрадовавшись, что ей никуда не надо.

Глава 5 Цунаде

— Ну наконец-то в бой пойдем, — подскакивал на месте Джирайя, разминая плечи, — а то надоело уже штаны просиживать.

Они стояли у ворот штаба вместе со своим новым отрядом и ждали капитана. Светило утреннее солнце, по небу лениво плыли облака, и погода стояла весьма хорошая, предвещая жаркий день. Орочимару держался от них подальше, Джирайя тянул спину, а Цунаде поставила на землю свой огромный дорожный мешок и пыталась его застегнуть.

— А вон и тот негодяй, про которого я тебе рассказывал, — продолжал Джирайя. — Посмотри на него: стоит, болтает… Капитаны, что с них взять? Только я все думаю, откуда он там такой молодой взялся? Сынок, наверное, чей-нибудь, вот и пропихнули. Не удивительно, что он всем стал жаловаться, что я в их кабинете спал. Ты бы слышала, как они на меня орали, видите ли, у них там секретная информация. А на кой черт мне их секретная информация, если я просто на мягком диване хочу поспать?

Цунаде быстро обернулась, никого особо не разглядела и вернулась к своим вещам: ремни на сумке никак не хотели сходиться.

— И ходит весь из себя, — не успокаивался Джирайя. — Хорошо, что я его морду больше не увижу вместе с этим штабом…

— Ага, — согласилась Цунаде и подумала выкинуть что-то из сумки ирьенина. Она, конечно, не была набита под завязку, но в ней лежало тоже немало вещей: кожаный футляр с инструментами, бинты, вата, шприцы, склянки с лекарствами и, главное — обезболивающим. Только виртуозы могли обходиться без всего этого, а обычным ирьенинам, тем более новичкам, как она, приходилось полагаться больше на обычную медицину, чем на ирьениндзюцу.