Исаму и на этот раз кивнул. Цунаде с облегчением вздохнула и вернулась к ране на его боку.

— Но долго им не продержаться, — прохрипел Исаму. — Из нашего отряда там только он и те двое остались.

— Как? — с ужасом выдохнула Цунаде, заметив, как зелёная чакра в ладонях дрогнула.

— На воротах какая-то техника, никому их не пробить, — совсем слабо отозвался он. — И огонь стали лить. Золотой. Такой красивый… Искры так и летят в разные стороны…

— Лучше помолчи, — произнесла она, понимая, что Исаму находился уже в бреду.

Кровь продолжала хлестать, заливая железную столешницу. Исаму потерял сознание, и Цунаде еще усерднее сосредоточилась на ране. Лечебная чакра позволяла видеть повреждения, чувствовать обрывы тканей, но Цунаде никак не могла найти, откуда шло столько крови. И вдруг с ужасом поняла: задета печеночная артерия.

— Я не справлюсь, — прошептала она, подняла голову и хотела уже кого-нибудь позвать, но поняла, что все ирьенины были заняты своими ранеными.

Сердце застучало, к горлу подкатил ком, вокруг все поплыло — с таким повреждением она еще никогда не сталкивалась. Оно было под силу только опытным ирьенинам. Но сейчас все были заняты, и жизнь Исамы зависела от нее. Цунаде вспомнила, чему учил Дан, и сделала несколько глубоких вдохов.

— Я справлюсь, — наконец произнесла она, — я же столько об этом читала.

Цунаде встряхнула головой, сосредоточилась на зеленой чакре и с силой надавила на рану, пачкая ладони в крови. Но все чаще представляла на этом железном столе Дана, и чакра ослабела, как и пульс раненого.

— Ну давай же! — проговорила она, сжала кулаки, и на мгновение ей показалось, что пальцы заискрились голубым светом. — Черт! Только не сейчас…

Но стало только хуже — зеленая чакра все слабела, а голубые искры разгорались все больше.

— Да не ты мне нужна, — выругалась она, оторвалась от раны и затрясла руками.

Исаму стал слабеть, и ей пришлось к нему вернуться, но никак не получалось зажечь нужную чакру.

— Пожалуйста! — жалобно закричала Цунаде. — Разорвана печеночная артерия! Я не справляюсь! Мне нужна помощь…

Под тентами стоял такой шум из указаний ирьенинов и стонов больных, что как бы она ни срывала голос — никто ее не слышал. А Цунаде даже отойти от железного стола не могла, и от этой беспомощности она горько заплакала.

— Прошу… — прошептала она. — Пожалуйста, помогите…

Цунаде прикрыла глаза и навсегда запомнила то мгновение, когда она потеряла первого раненого… Глаза Исамы остекленели, рот остался приоткрытым, а кровь уже капала на земляной пол. Цунаде проверила его пульс — сердце больше не билось.

— Проклятье! — всхлипнула она, ударив кулаком по стальному столу, отчего железо с треском промялось. — Да сколько же они будут сидеть под этими воротами?

Цунаде ещё раз посмотрела на мертвого Исаму и поняла, что у нее иссякли силы. Она оставила его под тентом и вышла на улицу, в надежде вдохнуть свежий воздух, но вдохнула лишь запах пожара.

Над долиной Священных земель только-только начинался рассвет, и она подумать не могла, что этот чудесный золотой храм на пике Джан окажется таким страшным местом. Около ворот бушевало сражение: раздавались взрывы, шёл чёрный дым, а со стен и вправду лили огонь. Цунаде посмотрела на тропинку, ведущую от храма, и по спине прошелся мороз. На носилках несли обгорелое тело — месиво из подпаленной формы и лоскутков кожи.

— Помоги, — подозвал носильщик.

Раненый метался в агонии, плевался кровавой слюной и душераздирающе стонал. Цунаде прикрыла уши, с ужасом за ним наблюдая, и даже пошевелиться не могла.

— Чего стоишь?! — закричал носильщик. — Помоги же ему, черт возьми!

Цунаде подошла к ним на ватных ногах и медленно опустилась на колени перед раненым. В нос ударил запах горелой плоти, его лицо было испачкано черной копотью, волосы сгорели, металлическая пластина на повязке сплавилась со лбом, но он все еще дышал… Дышал мучительно… Дышал через раз… Дышал завывая... И вдруг показалось, что он был ей знаком. Она распахнула глаза: и рост, и фигура были похожи на одного для нее дорогого человека.

— Дан? — прошептала она и стала лихорадочно искать нашивку на его жилете, еще раз взглянула на обгорелое лицо — это был не Дан. Но она не испытала облегчения, наоборот, внутри разгорелась еще большая тревога.

Цунаде встала и бросила взгляд на медсанчасть: обессиленные девушки продолжали лечить раненых, даже у Бивако, кажется, не осталось больше чакры. Вокруг стояли стоны умирающих, доносились раскаты отдаленных взрывов, по тропинке несли новых обгорелых, и сколько таких носилок еще пронесут, пока однажды на ней не окажется Дан? Она сделала неуверенный шаг вперед, за ним еще, и еще… Ноги перешли на бег, и она помчалась вглубь сражения, расталкивая всех на своем пути. Самый дорогой для нее человек был где-то там, под золотыми смертоносными искрами, под пылающим пожаром, под воротами пика Джан.

Глава 12 Цунаде

— Что ты здесь делаешь? — спросил ошарашенный Дан, держа Цунаде за плечи.

— Я… — запнулась она. — Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

— Смотри, со мной все хорошо, — мягко улыбнулся он.

Дан выглядел потрепанным, усталым, но целым. Цунаде стояла перед ним и не могла понять, как же здесь оказалась. Последнее, что помнила — обгорелое тело на носилках и медсанчасть. А сейчас перед ней был Дан и наверняка думал, какая же она идиотка. И от этих мыслей на щеках появился румянец, который только сильнее разгорелся, стоило ей вспомнить, что она покраснела среди сражения, криков и звуков глухих взрывов.

— Прости, — произнесла Цунаде и огляделась.

Стояло прекрасное утро, но оно было прожжено дымом сражения. Повстанцы сбрасывали взрывные печати и лили золотой огонь с высоких белых стен, покрытых черной копотью. За ними находились золотые конусообразные башни с острыми шпилями. Но Цунаде смотрела на огромные железные ворота с барельефами позолоченных чудовищ, и что больше всего ее поразило — на них не было даже царапины. А шиноби Конохи все пытались и пытались их пробить…

— Совсем все плохо, да? — спросила она.

— Могло быть и лучше, — ответил Дан. — Пришел приказ: ждать, когда у повстанцев закончится огонь и попробовать добраться до них через стену… Пригнись!

Дан притянул ее к себе, прикрыв от обломков.

— Капитан, — раздался голос Орочимару, — я не могу добраться до верха стен. — Он посмотрел на Цунаде, поднял бровь, но продолжил разговаривать с Даном. — Слишком большая высота, даже для меня.

— А что на счет Джирайи? — спросил он.