— Боже, — бормочу я, проводя рукой по изгибу одного бедра. — Ты чертовски совершенна, Белла.

На ней бюстгальтер без бретелек и белые кружевные трусики, такие нежные, что я мог бы запустить в них руку и легко сорвать. Я расстегиваю бюстгальтер, провожу пальцами по ее позвоночнику, позволяя ему упасть, а затем впиваюсь пальцами в край трусиков, стягивая их вниз по бедрам, пока снимаю с нее последнюю одежду.

— Я не знала, что тебе понравится под моим платьем, — шепчет она, и я понимаю, что она начинает дрожать. — Я…

— Ты мне нравишься голой. — Я тянусь к ней, поворачиваю ее и поднимаю так, чтобы легко положить на кровать. — Ты мне нравишься одетой, полуобнаженной, любой, если я могу до тебя дотянуться. Ты нравишься мне любой, какой я тебя когда-либо видел, Белла.

Она облизывает губы, тяжело сглатывая, пока я снимаю штаны и присоединяюсь к ней на кровати. Я представляю, что она все еще чувствует вкус меня во рту, и от этой мысли кровь снова приливает к моему члену, и он начинает пульсировать от удовольствия, когда я двигаюсь между ее бедер.

— Скоро я буду страстно желать оказаться внутри тебя, — пробормотал я, проводя пальцами по внутренней стороне ее икры. — Но сейчас все будет зависеть от тебя.

Ее глаза расширяются, она смотрит на меня с высоты своего положения на подушках. Ее мышцы подрагивают под моими пальцами, когда я поднимаю руки выше, и я провожу ладонями по ее прохладной коже, желая, чтобы она смягчилась для меня.

— Расслабься, — бормочу я, осторожно разводя ее ноги в стороны. — Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, Белла, и я остановлюсь, если ты этого захочешь. Неважно, что мы делаем и как далеко зашли. Я не буду делать ничего, чего бы ты не хотела. Но я не думаю, что ты захочешь, чтобы я остановился.

Я поворачиваю голову и прижимаюсь поцелуем к внутренней стороне ее колена. Она задыхается, когда я начинаю тянуть свой рот выше, поцелуй за поцелуем проходя по ее коже, пока я не раздвигаю ее бедра и не ложусь между ними, высунув язык, чтобы провести по складке ее бедра.

Она уже вся мокрая. Я вижу это, вижу, как она набухла, стала мягкой и раскраснелась, ее складочки разошлись, когда я повернул голову, чтобы мое теплое дыхание обдало ее чувствительную кожу. Я чувствую ее реакцию, слышу, как она задыхается, а затем нежно упираюсь руками в ее внутренние бедра, проводя языком по центру ее киски, пробуя ее возбуждение, когда оно покрывает мой язык.

Она такая чертовски сладкая на вкус. Мой член мгновенно твердеет, зажатый между мной и кроватью, когда я наклоняюсь и снова провожу языком по ее складочкам, и она стонет, задыхаясь, а ее руки впиваются в одеяло.

— Я хочу узнать, сколько раз я смогу заставить тебя кончить вот так, прежде чем не смогу больше терпеть, — бормочу я и обвожу языком ее вход, вбирая в себя ее возбуждение. — Пока я не стану таким чертовски твердым от того, что ты кончаешь на мой язык, что я должен буду мгновенно оказаться внутри тебя.

— Габриэль. — Она стонет мое имя, и я ввожу в нее свой язык.

Ее спина выгибается, из нее вырывается еще один беспомощный стон, когда я изгибаю язык и трахаю ее им, длинными, медленными движениями, которые имитируют то, что я планирую сделать с ней своим членом очень скоро. Ее возбуждение заливает мой язык, и когда я чувствую, как она напрягается и трепещет, мой член пульсирует от ноющей потребности быть внутри нее.

Я едва начал, а уже не знаю, сколько смогу продержаться.

Еще несколько движений языком, и она хнычет, бьется о мой рот, желая кончить. Я провожу языком по ее мягким складочкам, проникаю между ними и провожу кончиком языка по ее клитору, а затем ввожу в нее два пальца, загибая их и всасывая ее клитор между губами.

— Габриэль! — Она выкрикивает мое имя, бедра вздымаются вверх, и я обхватываю ее одной рукой, прижимая к кровати и плотно прижимаясь к ней ртом. Пальцы надавливают, губы посасывают, и я довожу ее до жесткой, непрекращающейся кульминации, чувствуя, как она пульсирует вокруг моих пальцев, как ее клитор пульсирует на моем языке, как она бьется о мой рот, жестко кончая мне на лицо.

Давление в моем члене сводит с ума. Он словно железный прут, зажатый между мной и мягкостью кровати, но я еще не готов прекратить доставлять ей удовольствие. Она хнычет и извивается подо мной, когда я ослабляю натиск своих губ и языка, смягчая их до нежного трепета, когда она задыхается.

Она снова бормочет мое имя, и я замедляю движения пальцев, продолжая крепко держать их внутри нее, и выдыхаю теплый воздух на ее набухшую, чувствительную плоть.

Я хочу быть внутри нее так сильно, что это причиняет боль. Но вместо этого я снова начинаю возбуждать ее медленными, нежными облизываниями, проводя языком по внешней стороне ее клитора, слегка посасывая и покусывая ее набухшие складочки. Она корчится, подрагивая от каждого прикосновения, пока легкие вздохи и хихиканье при каждом ощущении не переходят в стоны — сначала осторожные, а потом все более настойчивые, когда я доставляю ей все больше и больше удовольствия, приближая к грани очередной кульминации.

Все в ней кажется изысканным. Ее киска плотно сжимает мои пальцы, ее клитор пульсирует под моим языком, ее возбуждение — самое сладкое из того, что я когда-либо пробовал. Все мое тело пульсирует от потребности, и я вдыхаю, когда толчки удовольствия пробегают по позвоночнику, надеясь, что смогу продержаться достаточно долго, чтобы она кончила снова. И, может быть, еще раз, прежде чем я больше не смогу этого выносить.

— Габриэль, я не могу…, — задыхается Белла, ее тело дергается под моими руками. — Это слишком…

Я слегка отстраняюсь.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Я бормочу, и она тяжело сглатывает, ее бедра выгибаются дугой, отвечая на вопрос за нее.

— Я…

— Ты можешь взять больше. — Я провожу рукой по упругой плоти ее живота, наклоняюсь и медленно провожу еще раз языком по ее клитору, чувствуя, как она сжимается вокруг моих пальцев. — Кончи для меня еще раз, как хорошая девочка. А потом еще раз, и я дам тебе свой член.

Звук, который она издает при этом, нуждающийся и задыхающийся, заставляет мои нервы напрячься от вожделения. Я снова обхватываю губами ее клитор, просовываю пальцы, посасывая ее набухшую плоть, и она вскрикивает, когда я снова толкаю ее за край, сжимая мои пальцы, как тиски.

— Еще раз, — бормочу я в ее чувствительную плоть, звук вибрирует на ее коже, и на этот раз я не останавливаюсь, так как перевозбуждаю ее, и толкаю в третий раз за грань. Я хочу получить все ее удовольствие, хочу, чтобы она была выжата досуха, и тогда, и только тогда, я возьму свое.

Белла беспомощно хнычет, ее дыхание сбивается на короткие выдохи. Я лишил ее дара речи, оставив только ощущения, и именно этого я хочу. Я хочу, чтобы она не думала, а только чувствовала, особенно когда я окажусь внутри нее.

По крайней мере, на эту ночь я хочу, чтобы она была полностью моей.

Когда я чувствую, как она снова начинает дрожать и сжиматься вокруг меня, как ее возбуждение покрывает мой язык, когда она содрогается во время третьего кульминационного рывка, я наконец-то жалею ее и себя. Я в последний раз медленно и долго провожу языком, пробуя на вкус каждый дюйм ее сладкой киски, пока она издает еще один всхлип, а затем приподнимаюсь над ней, принимая выражение измученного удовольствия на ее лице, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.

Ее рот становится мягким под моим, и она наклоняет подбородок вверх, ее губы расходятся для моего языка.

— Тебе нравится твой вкус у меня во рту? — Пробормотал я ей в губы, и она снова застонала, ее ноги обвились вокруг моих. — Ты такая сладкая на вкус, Белла. А теперь ты нужна мне. Мой член такой тяжелый от того, что ты кончила мне в рот, что больно.

Я тянусь вниз, мои пальцы обхватывают ее пальцы, когда я перемещаю ее руку на свой напряженный член.

— Чувствуешь, какой я твердый? Это все ты, милая. Все для тебя. И, блядь, мне нужно быть внутри тебя.