– Мне кажется, вы не вполне понимаете ситуацию. Это… назовем его происшествие… доставило немало беспокойств Медеанскому банку и лично Комме Медеану. Из-за него сорвались переговоры в Гереце и Нордкосте, банк был вынужден отвлечь немалые силы, включая меня самого, от решения серьезных задач, имеющих немалую важность. Из вашего рассказа я заключаю, что вы были введены в заблуждение предводителем наемного отряда – причины мне пока неизвестны. Однако я весьма хорошо знаю свое дело. Если вы что-нибудь утаили – я все равно выясню истину. Я не пожалею времени, чтобы проверить каждую заключенную вами сделку. Трое моих помощников уже отправлены в город наводить справки о вашей деятельности: если в банковских книгах отражены не все контракты, я это тоже выясню. И городская тюрьма Порте-Оливы – не самое страшное, что может вас ждать. Теперь, прежде чем я перейду к делу, ответьте мне на один вопрос. Я задам его только один раз. Если вы скажете правду, у меня есть полномочия просить для вас снисхождения. Если вы солжете – я сделаю вашу жизнь невыносимой. Вам это ясно?

Китрин при этих словах должна была бы съежиться от страха – ведь именно этого ждал от нее Кларк. Вместо этого на нее нахлынуло странное спокойствие. Он ее запугивает. Снисходит до нее. Значит, недооценивает. Она отбросила последние сомнения. Кларк – глупец, и все, что она с ним сделает, будет более чем справедливо.

– Ясно, – ответила она. Кларк, который ожидал услышать в ее голосе нечто другое, на миг замешкался, и Китрин улыбнулась. – Какой вопрос вы хотели задать?

– Что вы от меня утаиваете?

«Что я тебя одолею, – мысленно ответила Китрин. – Что победа останется за мной».

– Если у вас есть вопросы, мастер Кларк, я в вашем распоряжении, – сказала она вслух. – Но суммы в моих документах сведены верно.

Всю следующую неделю она жила как в изгнании – днем сидела в кофейне или гуляла по городу, ночью спала в гостинице рядом с банком. Каждый день ревизор адресовал ей целый ворох вопросов. Почему в этом контракте процентная ставка указана, а в другом нет? Почему некая сумма взята из средств банка и когда будет возвращена? Почему принят данный заем, а аналогичный отвергнут, несмотря на очевидную выгоду? Китрин сидела в своих – своих, прах всех побери! – комнатах и позволяла себя экзаменовать. Все ответы она знала назубок, и через несколько дней даже забавлялась, глядя, как Кларк пытается ее поймать. Он был умен и дело знал хорошо, Китрин его даже зауважала. В конце концов, он занимался банковским делом с тех времен, когда она была еще ребенком.

То есть ровно столько же, сколько и сама Китрин.

***

Корабли, собиравшиеся в Наринландию, наконец отчалили, приняв на борт растительное масло, вино, хлопчатобумажные ткани – и надежды торговых домов Порте-Оливы. Однако Медеанский банк Порте-Оливы в этом не участвовал: ревизия еще не закончилась. Все откладывалось до следующего года. Может быть.

Китрин, стоя на набережной, смотрела вслед судам, уводимым лоцманами из залива. Наконец паруса взметнулись, наполнились ветром и затрепетали, как лепестки весенних цветов на лугу. Не говоря ни слова, она провожала их взглядом, пока корабли не исчезли за серой полосой между морем и небом, и даже потом не отвела глаз, продолжая смотреть на скрывшую их дымку. Высоко над водой кружились чайки – то ли жалуясь, то ли веселясь.

– Утром в кофейне опять тебя спрашивали, – сказал стоящий рядом капитан Вестер, скрещивая руки на груди. – На этот раз хозяйка пивоварни с сыном.

– И что вы им сказали?

– Ярдем ответил то же, что и всем. Что ревизия нового филиала – обычное дело, оказывайте содействие и все такое. Она огорчилась, хотела поговорить с тобой лично и чуть не обиделась, когда он сказал, что если еще вы обе станете сличать счета, то ревизору только прибавится работы. Обвинила Ярдема в том, что он возводит на нее напраслину.

– Приятного мало. Я бы, конечно, положила этому конец, если бы могла.

– Я знаю.

Китрин плотнее завернулась в плащ и, отвернувшись от бескрайнего моря, зашагала к городу. Своему городу. Хотя даже не знала, давно ли он стал для нее своим.

– Будем надеяться, что ждать осталось недолго и все станет по-прежнему.

Капитан поравнялся с Китрин, и теперь они шли нога в ногу – то ли она подлаживалась под его шаг, то ли наоборот.

– Ты еще можешь все бросить и уйти, – напомнил он. – Я возьму обратно ключ, ты заберешь шкатулку из дворца наместника. Не такой уж плохой исход. Карс – приличный город, и, даже если разыграется борьба за наследство, тебе там ничего не грозит. Карс никто не подумает осаждать. Выждешь год, получишь свои деньги. И можешь делать что хочешь.

– Вот этого – не хочу.

– Тоже понятно.

Они спустились по длинной беленой лестнице и, пройдя вдоль городской стены, вышли к соляному кварталу. Где-то по пути было место, где погибла Опал, но Китрин его не узнала и не стала спрашивать. Мелкий жесткошерстый пес увязался за ними следом, тявкнул – и тут же сбежал, стоило Маркусу сделать вид, что нагибается за камнем.

– Зато ты не пьешь, – сказал он.

«Да я за бутылку вина утоплю хоть невинного младенца, – чуть не выпалила Китрин. – Просто трезвый ум может понадобиться в любою минуту, и предупреждать никто не будет».

– Обойдусь, – сказала она вслух.

– И не спишь.

– И без сна тоже обойдусь.

Гостиница, приютившая их на время ревизии, стояла на углу самых широких улиц Порте-Оливы. Низкие облака почти касались белых стен и деревянной крыши, здание выглядело холодным и неприветливым. При их приближении от дверей отделилась фигура – Китрин видела, как насторожился Маркус, хоть и не сбавил шага. В горле у нее запершило.

Стражник Паэрина Кларка подошел ближе.

– Он хочет меня видеть? – спросила Китрин.

– Как обычно, – ответил стражник. – Кажется, все закончилось.

Китрин глубоко вздохнула. Вот и настал решающий час.

– Капитан может пойти со мной?

– Не вижу препятствий.

Путь до банка был короток, но в мозгу Китрин отдавался каждый шаг. Она вдруг вспомнила, что на ней то самое платье, которое она первым купила в Порте-Оливе – когда ради скидки в пять монет она выдумала халлскарское солевое окрашивание. Платье опаснейшей женщины. Что ж – может, это хорошая примета.

Навстречу попался мальчишка-куртадам, продающий орешки в меду, и Китрин купила один пакетик. Закинув в рот два ядрышка, она дала один Маркусу и протянула бумажный пакетик стражнику. Тот улыбнулся и взял два ореха. Значит, либо он последний мерзавец, либо исход ревизии благоприятен. «Нет, – мысленно поправила себя Китрин. – Это значит, что благоприятным его считает стражник».

В комнату над банком девушку не пускали три недели, и сейчас, поднимаясь по лестнице, она приготовилась не выдать гадливости при виде перемен, однако наверху все оказалось ровно в прежнем виде, словно Паэрин Кларк был призраком, не оставляющим следов.

Кларк сидел за письменным столом и писал, кодированные знаки текли из-под пера легко и свободно, без всякой помощи шифровальных книг. Он кивнул Китрин и затем Маркусу, закончил строку и повернулся к пришедшим.

– Мистресс бель-Саркур, – начал он, – у меня есть к вам последний вопрос. Надеюсь, вы не возражаете.

Тон его неузнаваемо изменился, теперь в голосе звучало уважение. Что ж, резонно. Она заслужила.

– Прошу вас.

– Я почти уверен, что знаю ответ, и все же. В одной из последних записей упомянута отложенная сумма в шестьсот двенадцать мер серебра.

– Прибыль банка за квартал, для отправки в головную дирекцию, – ответила Китрин.

– Да. Так я и думал. Пожалуйста, присядьте оба.

Маркус подвинул Китрин табурет, сам остался стоять сзади.

– Должен сказать, что я впечатлен результатом. Магистр Иманиэль выучил вас великолепно. Мы, конечно, понесли некоторые потери, однако в общем заключенные вами контракты солидны и дельны. Проект с созданием городского флота был несколько опрометчив, однако, поскольку ваше предложение было отклонено, мы можем сбросить его со счетов.