– Князь! – окликнул его парень из селения. – Не отставай, вперед!

Гедер, не в силах подавить трепет, взобрался в седло и пустился дальше.

Солнце сдвинулось в небе еще на ладонь, и путники обогнули последнюю высокую россыпь валунов – каждый высотой с парусный корабль, – за которой виднелся храм. Вырезанные прямо в скале двери и окна выходили на дорогу, и Гедеру на миг показалось, что на него воззрился глаз исполинского насекомого. Дорога упиралась в стену, высотой не уступающую укреплениям Кемниполя; вдоль стены, как часовые, стояли вырезанные из камня гигантские человеческие статуи, заметно истертые временем, над ними простирал крылья огромный дракон. Рядом с каждой из тринадцати статуй колыхалось знамя своего цвета – тринадцать четких тонов синего, зеленого, желтого, оранжевого, красного, коричневого, черного, – в центре каждого знамени выделялся бледный круг, разрезанный четырьмя линиями на восемь частей.

«И знак его был – восемь расходящихся лучей, как восемь сторон света, где не скроется никакая ложь». Знак Праведного Слуги.

На глаза Гедеру навернулись слезы, в груди росло облегчение – и радость победы. То самое место. Конец поискам.

До стены было неблизко, и с каждым шагом Гедер все больше дивился величине сооружения. В середине стены висели мощные железные ворота, преграждающие путь. Над ними грубыми буквами в человеческий рост были выведены слова «KHINIR KICGNAM BAT». Гедер, по-прежнему опьяненный находкой, прищурился и попытался перевести надпись.

«Узы и воля».

Поселяне дотянули телегу почти до самой стены и остановились в полусотне шагов от железных ворот. Теперь Гедер заметил, что часть железного полотна имеет собственный поворотный механизм; сцепленные зубы с лязгом дрогнули, и дверь распахнулась, как занавес. К ним вышли шестеро мужчин, видом схожие с поселянами, только чуть поупитаннее и с умащенными волосами, в черных одеждах, перетянутых на поясе цепью, и в высоких, до щиколоток, сандалиях. Поселяне опустились на колени; Гедер, не слезая с коня, поклонился. Конь под ним неловко переступил с ноги на ногу.

Жрецы переглянулись, затем разом посмотрели на замершего впереди парня.

– Кто он? – спросил старший из жрецов.

– Чужеземец, – ответил парень. – Спрашивал о горах Синир. Клерон велел приводить таких к вам.

Гедер тронул коня чуть вперед. Напуганное огромностью постройки, животное дернулось, однако Гедер твердой рукой удержал поводья. Старший жрец выступил вперед.

– Кто ты? – спросил он.

– Гедер Паллиако, сын виконта Паллиако из Ривенхальма.

– Я не знаю, где это.

– Я подданный короля Симеона, правителя Антеи, – уточнил Гедер. Монах не пошевелился, и юноша добавил: – Антея – это такое большое королевство. Даже империя. Средоточие культуры и власти первокровных.

– Зачем ты пришел?

– Видите ли, тут долгая история, – начал Гедер. – Я был в Ванайях. В Вольноградье есть… был такой город. Теперь уже разрушен. Я там нашел книги, и в них описывался… Ну… Его называли Праведным Слугой или Синир Кушку, он вроде бы создан драконом Морадом при падении империи, и я подумал, что если взять упоминания мест и соотнести с эпохой фиксации легенды, то я смогу… его найти.

Жрец нахмурился.

– Вы слышали о Праведном Слуге? – спросил Гедер. – Хоть что-нибудь?

Интересно, что ему останется делать, если жрец скажет «нет». Не домой же ехать. После того, что он тут увидел.

– Мы слуги великого Слуги, – уверенно и гордо ответил жрец.

– Отлично! Я так и ожидал. Может, я… – Слова теснились и путались, так что Гедер замолк, кашлянул и взял себя в руки. – Я надеялся, может, у вас есть архивы… Или, возможно, вы позволите с вами поговорить. Выяснить больше…

– Ожидай здесь, – велел жрец.

Гедер кивнул вслед отвернувшемуся монаху. Остальные жрецы уже втаскивали телегу через проход в железных воротах, а поселяне вытягивали себе похожую, почти такую же. Монахи через миг скрылись за воротами; поселяне, помахав и улыбнувшись ему на прощание, двинулись обратно домой. Гедер остался стоять на том же месте, раздираемый желанием увидеть храм и боязнью остаться в одиночестве и потом не найти обратного пути через горы. Механизм в воротах с лязгом закрылся; телега исчезла за валунами. Гедер сел на коня, пряча глаза от пятерых слуг, которых он притащил в неведомую пустыню через все земли мира. Где-то крикнул ястреб.

– Прикажете разбить лагерь, милорд? – спросил оруженосец.

***

Спустилась ночь. Гедер сидел в палатке, по стенкам которой шуршал легкий ветер, и при свече листал книги, читанные добрый десяток раз. Глаза скользили по буквам, не видя слов.

Разочарование, неприятие, гнев медленно нарастали в груди одновременно с уверенностью, что никто не придет. Его оставили сидеть на пороге, как попрошайку, пока он не поймет намека и не уберется прочь. Обратно в Кемниполь, в Антею, к прежним делам и занятиям.

Путешествие закончилось. Идти дальше нет причин, даже надуманных. Пересечь две страны, бесчисленные горы и пустоши – и все лишь для того, чтобы нарваться на унижение. Гедер перевернул страницу, не помня, что на ней было, да и не очень заботясь. Он вообразил, как приезжает домой и рассказывает о путешествии. Пророчица ясурута, драконьи кости, загадочный тайный храм. «А дальше? – спросят его. – Что было дальше, лорд Паллиако?»

И он начнет лгать. О вырожденцах-монахах и их пустом жалком культе. Станет сочинять трактаты, подробно обрисовывая любые извращения, какие только придут на ум, и приписывая их найденному храму. Если бы не он, Гедер Паллиако, храм был бы совершенно потерян для истории – и если жрецам угодно так с ним обращаться, то уж он позаботится о том, чтобы о них пошла такая молва, какая угодна лично ему.

Но если жрецы никогда об этом не узнают и не задумаются, то что толку? Настанет утро, слуги соберут палатку, и он тронется в обратный путь. Может, где-нибудь в городах Кешета он найдет купца, согласного принять кредитное письмо, и купит припасов. Или остановится в уже знакомом селении и скажет, что жрецы велели отдать ему всех коз. Хоть какой-то прок.

– Милорд! Лорд Паллиако!

Гедер выскочил из палатки едва ли не раньше, чем расслышал слова. Оруженосец указывал рукой на железные ворота. Маленькая боковая дверь была заперта, однако между двумя массивными створками появилась более темная тень – полоса черноты.

Показавшийся в воротах мужчина зашагал к Гедеру, за ним вышли еще двое, с мечами на спине. Гедер сделал знак, и слуги кинулись зажигать факелы. Первый из идущих поражал ростом, был широк в плечах и бедрах, на безволосой голове играли лунные блики. Неопределенно-темный балахон в свете факелов казался черным. Хламиды стражников походили на одеяния вчерашних жрецов, только из более тонкой ткани, рукояти и ножны мечей отсвечивали зеленым.

– Ты ли Гедер Паллиако, который сумел прознать о Синир Кушку? – спросил высокий. Голос, внешне тихий и мягкий, нес в себе громовую мощь. У Гедера дрогнула кровь в жилах.

– Да.

– Что ты предлагаешь взамен?

Предложить было нечего. Повозка, слуги… Почти все серебро потрачено на пути, да и что с него толку – на ярмарки жрецы уж точно не ездят.

– Новости? – нашелся он. – Я могу рассказать о мире. Раз уж вы здесь… так далеко.

– Намерен ли ты причинить вред богине?

– Нет, что вы! – Гедер удивился вопросу: никакая богиня в книгах не упоминалась.

Высокий на миг умолк, словно прислушиваясь к себе, и затем кивнул.

– Тогда ступай за мной, князь. Побеседуем о твоем мире.

Лето в Остерлингских Урочищах… Доусон поднимался с солнцем и целыми днями объезжал владения, занимаясь делами, заброшенными из-за зимних хлопот и весенних интриг. Каналы, подводящие воду к южным полям, требовали починки; у крестьянина на западной окраине сгорел дом – Доусон велел выстроить новый; поймали двоих, ставивших ловушки на оленей, – барон присутствовал на повешении. Везде, куда призывали дела поместья, его встречали с почестями, которые он принимал как должное.