Из Наринландии наконец-то прибыли долгожданные суда – под флагами Биранкура и Порте-Оливы. Из семи, отправленных некогда в плавание, вернулись одновременно пять, остальные два то ли отбились в шторм или при нападении, то ли просто сменили маршрут. Может, придут через день-другой, а может – никогда. Китрин сверху видела, как у причала нетерпеливо метались купцы, обуреваемые надеждами и страхами: не их ли корабли сгинули? А когда суда подойдут к пристаням, счастливцы-негоцианты из тех, кто снаряжал корабли, поднимутся на борт, сверят контракты и накладные и выяснят, прибыльным ли оказалось плавание. А несчастливцы будут в ожидании тосковать у причалов или сидеть в портовых харчевнях, выспрашивая у моряков новости.

А потом, когда капитаны кораблей отчитаются о всех сделках, когда грузчики начнут таскать товары из трюмов на склады, когда торговая лихорадка пронесется над Порте-Оливой, как ветер над водой, – тогда настанет пора готовиться к следующему плаванию. На верфях будут чинить корабли, новые клиенты вступят в переговоры с капитанами. И Идерриго Беллинд Сиден, верховный наместник Порте-Оливы, вновь призовет капитанов вместе с главами гильдий и милостиво рассмотрит предлагаемые ему планы по превращению Порте-Оливы из рядового города в центр морской торговли.

А в руке Китрин лежит письмо, написанное зелеными чернилами на бумаге гладкой, как пролитые сливки, – письмо, запрещающее ей какую бы то ни было деятельность. Девушка раскрыла его в очередной раз и перечла. Текст, конечно, зашифрован, но после всех лет, проведенных над документами и записями магистра Иманиэля, слова читались свободно.

Магистра Китрин бель-Саркур, вам надлежит немедленно прекратить все переговоры и заключение сделок от нашего имени. Наш верховный ревизор и представитель главной дирекции банка, Паэрин Кларк, свяжется с вами в ближайшее время. До встречи с указанным лицом вам ни под каким видом не позволяется размещать либо принимать денежные вложения и займы, а также вступать в деловые договоренности с партнерами.

Внизу стояла подпись самого Комме Медеана – неровные буквы, выведенные подагрической рукой старика. Письмо пришло неделю назад, Китрин никому его не показывала. Первое известие от головного банка не несло в себе ничего нового: как она и предвидела с самого начала, к ней присылают ревизора. Он вернет банку средства, потерянные Ванайями, и на этом кончатся все ее мечты о том, чтобы оставить банк на плаву и провести его к успеху, как лоцманские лодки сейчас проведут в бухту торговые корабли. Она вновь станет собой. Не погонщиком Тагом, прячущимся в тени со своей контрабандой, и не магистрой Китрин. Только теперь с ней не будет ни Безеля, ни Кэм, ни магистра Иманиэля. Ни Ванайев.

А на такое она не пойдет.

Китрин легко перевела дух – так, что даже вздохом не назовешь, – и разорвала страницу пополам. Потом еще пополам. И еще. Когда письмо распалось на мелкие клочки, каждый из которых вмещал лишь цифру или букву условного кода, девушка бросила их через парапет набережной. Обрывки закружились под ветром.

Лоцманские лодки уже сновали между торговыми судами – там лоцманы окликали капитанов, те что-то отвечали, и под взглядом Китрин первый из кораблей двинулся вперед, к берегу, словно делая последний шаг в долгом ежегодном путешествии. Девушка отвернулась и пошла обратно к банку.

Двери стояли открытыми – ради прохлады. Завидев хозяйку, переступающую порог, Жук поспешно вскочил, словно его застали за ненужным занятием. Позади него потянулся и широко зевнул Ярдем.

– Где ты была? – спросил капитан Вестер.

– Где и все горожане. Смотрела на прибывшие корабли, – ответила девушка. В мозгу царила странная легкость, почти до головокружения.

– Твой маэстро прислал из кофейни уже трех посыльных – ты ему нужна.

– И что вы ответили?

– Что ты занята и вернешься после полудня. Я ошибся?

– Вы? Такого не бывает, – заявила Китрин и в ответ на подозрительный прищур капитана звонко рассмеялась.

***

Несмотря на жару, для приема во дворце наместника Китрин надела темно-синее платье с длинными рукавами и высоким воротом, а волосы уложила под мягкий чепец, заколов его серебряной шпилькой с лазуритом – почти последней из ванайских драгоценностей. Наряд больше подходил для прохладной осени (в летную жару по спине стекала струйка пота), но появляться перед Кахуаром Эмом в более открытом платье девушка не хотела, а уж надевать подаренное им ожерелье или брошь и вовсе было ни к чему.

Встретившись с Китрин в коридоре, ясурут-полукровка отвесил ей официальный поклон, и лишь усмешка в углах губ и блеснувшие глаза напомнили о проведенных вместе ночах. Знакомые изгибы тела угадывались даже под золотистой рубахой, застегнутой у горла черными эмалевыми пуговицами. Интересно, что будет с их связью теперь, когда они уже не соперники…

На пороге их встретила поклоном бледная служанка-циннийка. В центре зала возвышался темный стол, ветви деревьев за окнами создавали иллюзию тени и прохлады. Цинна, глава наемного войска, при появлении Китрин поднялся с места и сел лишь после того, как она опустилась на стул. Тралгутка и представитель местных торговых домов не явились вовсе.

– Удачный год, – заметил цинна. – Вы уже видели корабли, магистра Китрин?

– У меня не было времени, – ответила девушка. – Слишком много дел.

– Вам стоит сходить, поверьте. На этот раз столько диковин – целые сундуки! Шарики цветного стекла, которые звенят, лишь стоит их потереть! Я купил сразу три штуки для внучки.

– Надеюсь, ваши дела идут благополучно? – осведомился у него Кахуар Эм как-то особенно резко, к удивлению Китрин.

– Вполне, – отозвался цинна как ни в чем не бывало. – Прекрасно, благодарю вас.

Отворилась дверь, ведущая во внутренние покои, на пороге возник наместник, круглое жизнерадостное лицо которого лоснилось от пота. Он повел рукой, позволяя присутствующим не вставать.

– Церемонии ни чему, – пояснил он, устраиваясь в кресле. – Могу я предложить чего-нибудь прохладительного?

Кахуар Эм отрицательно качнул головой. Цинна, словно дожидавшийся ответа Кахуара, тоже отказался. Китрин насторожилась: на ее глазах происходило нечто, чего она не понимала.

– Благодарю вас обоих, что почтили нас своим присутствием, – продолжал наместник. – Я весьма ценю вашу преданность Порте-Оливе, лично мне и ее величеству и признателен вам за потраченные усилия. Приятно знать, что о благосостоянии города заботятся такие славные умы. И вот настал самый трудный миг – пора принять решение.

Наместник вздохнул, явно получая удовольствие от происходящего. Китрин натянуто улыбалась. Кахуар усиленно прятал глаза.

– Я тщательно изучил ваши предложения, – продолжал наместник. – Уверен, что любое из них послужило бы к процветанию Порте-Оливы. Однако я счел, что пятилетний проект, разработанный нашим гостем, больше соответствует возможностям города, чем восьмилетняя программа Медеанского банка.

Несмотря на жару, у Китрин похолодело в груди, дыхание сбилось. Кахуар Эм не предлагал пять лет! В письме стояло десять!

– Восемь лет – долгий срок, – серьезно кивнул цинна, тщетно пытаясь скрыть удовольствие.

– И ежегодная прибыль несколько завышена, – добавил наместник. – Мне очень жаль, магистра Китрин, но я вынужден вам отказать.

– Понимаю. – Китрин с трудом узнала собственный голос. – Теперь, когда все решено, могу ли я узнать условия, которые предложил мастер Эм?

– Мы партнеры, – заявил цинна. – Тут речь не только о его клане, мы действуем сообща.

– Полагаю, сейчас незачем вдаваться в подробности, – вмешался Кахуар Эм, по-прежнему избегая взгляда Китрин. Его попытка смягчить удар отчего-то показалась Китрин более обидной, чем злорадство цинны.

– Все равно ведь условия будут объявлены, – заметил наместник. – Из крайнего уважения сообщаю вам, магистра, что в предложении говорится о четырнадцати сотых со страховкой или десяти без.

Ложные цифры. Он подсунул ей ложные цифры. В тексте было шестнадцать и девятнадцать, а не десять и четырнадцать. Письмо в его кабинете было ловушкой, и она в нее попалась.