Он на миг замолк, давая слушателям осознать сказанное. Взгляды тут же оживились, от смятения разгладились морщины на лбах, кто-то закрутил головой. Гедер кивнул.

– К вечеру все войска должны стоять за городскими воротами, готовые выступить в Кемниполь. Продовольствия у нас, как я понимаю, не много, поэтому позаботьтесь, чтобы сперва уложили припасы, а уж потом новообретенное имущество. Это не разграбление города.

– А что же тогда? – спросил Альберит Маас.

– Не перебивать, Маас. Я пока еще лорд-протектор. Лорд Аллинтот, будьте добры проследить за каналами: их надо перекрыть и оставить без воды. И железные калитки на улицах тоже запереть.

– Какие калитки?

– Широкие калитки у начала каждой улицы.

– Да, милорд, я знаю. Я имел в виду – какие из них нужно запереть?

– Все до единой. Лорд Каллиам, поручаю вам городские ворота. Никого не впускать и никого, кроме нас, не выпускать. Чтоб ни один горожанин не сбежал.

– Мы уходим из города?

– Я вынужден заключить, что политическая обстановка при дворе делает долгосрочную власть в Ванайях невозможной. Вы все видели старания лорда Клинна и видели, к чему они привели. Я читал историю Ванайев. Знаете, сколько раз город переходил под власть Антеи? Семь. Самое долгое – на десять лет, в правление королевы Эстейи Третьей. Самое краткое – на три дня, в Междуцарствие. И каждый раз его отдавали по конвенции или жертвовали им ради выгоды. Из этого ясно, что город потерян для политики. При нынешней обстановке, сложившейся в Антее, мы просто повторяем историю.

– Ему-то откуда знать про обстановку в Кемниполе? – пробормотал кто-то довольно громко, но Гедер сделал вид, что не расслышал.

– Как протектор Ванайев я должен содействовать не благу города, а благу Антеи. Если бы я счел, что наше дальнейшее присутствие в Ванайях принесет пользу короне, я бы остался здесь сам и оставил всех вас. Однако исторические книги говорят, что город неоднократно стоил жизни многим достойным и благородным мужам без сколько-нибудь ощутимой пользы для Рассеченного Престола. И, исполняя должность, доверенную мне лордом Терниганом от имени короля Симеона, я пришел к выводу, что Ванайи невозможно удержать без серьезных потерь. Я написал об этом королю Симеону – гонец с письмом, где приводится обоснование моего решения, уже скачет драконьей дорогой в Кемниполь.

– Как, просто взять и уехать? – возмущенно переспросил Маас. – Отдать Ванайи врагу? Любому, кто окажется ближе?

– Нет, разумеется, – ответил Гедер. – Ванайи мы сожжем.

***

Город погиб на закате.

Случись ванайцам догадаться заранее, недавний мятеж на площади показался бы всем детской забавой. Однако ни осушенные каналы, ни вынесенные на улицы дрова, уголь и масло, ни укрепленные дополнительной охраной городские ворота не вызвали особых подозрений – горожане согласно решили, что им просто мстят за камень, угодивший в голову Гедеру. А поскольку публичные казни были в Ванайях привычным делом, то судьба нескольких мятежников, которых поймают и сожгут, мало кого тревожила. И лишь когда антейские войска, промаршировав по улицам, покинули город, до ванайцев дошел смысл происходящего – однако было уже поздно.

Деревянные дома, доски которых промасливали для защиты от влаги, и узкие улочки, перегороженные калитками, и самодовольная уверенность в том, что город выживет только потому, что выживал и раньше, – история Ванайев обернулась против самих Ванайев. Город был лишь пешкой в крупной игре.

Гедер сидел на небольшом табурете, оставшемся во дворце после сэра Алана Клинна; сиденье – натянутый между опорами кусок кожи – казалось узковато, но собственный походный стул был еще неудобнее. Вокруг стояли ближайшие из советников.

Наступал миг, который Гедер мысленно репетировал не единожды. Как только все будет кончено, он встанет и своей властью официально объявит, что Ванайи больше не нуждаются в протекторате, а потом отдаст приказ выступить в поход. Будет похоже на сцену из старых сказаний. Советники и командиры, стоящие вокруг, беспокойно поглядывали на Гедера, словно не веря, что он всерьез намерен выполнить угрозу.

На его глазах, в сотне шагов впереди, захлопнулись ворота Ванайев, золотые в лучах закатного солнца. Гедер встал.

– Перегородить выход, – велел он.

Приказ нарастающим эхом прокатился от вестника к вестнику, устремляясь к воротам. Ждавшие там верные люди тут же принялись за дело, и меньше чем за минуту выход был надежно закрыт – ворота, конечно, еще можно было выломать напором изнутри, но времени для этого у Ванайев уже не оставалось.

– Пустить огненные стрелы, – негромко, словно беседуя сам с собой, проронил Гедер.

Команда разнеслась по рядам. Два десятка лучников зажгли стрелы и подняли луки, небо прочертили тонкие полоски, мерцающие, как светлячки. И второй раз. И еще дважды. Точно так же, дождавшись приказа, выпустят стрелы другие лучники в геральдических цветах Гедера, стоящие сейчас вокруг всего города. Гедер сел. В мечтах все вершилось мгновенно – однако наяву солнце уходило все дальше за горизонт, золотое сияние растворялось в серых сумерках, а признаков пожара все не было. Юноша чуть было не велел лучникам повторить залп, как вдруг наконец заметил первый клуб дыма, который поднялся над городом и начал расти – медленно, слишком медленно. Ожидание явно затянется.

Дым сгустился, повеявший ветер развернул грязное облако в сторону Гедера. С южной стороны возник второй дымный столб; черный язык, вытянувшись ввысь, поймал последние лучи закатного солнца и на миг окрасился алым. Гедер поерзал на сиденье. Холодало, однако за курткой посылать не хотелось. Из-за бессонной ночи накатывала усталость, он едва не падал.

Долгое время ничего не происходило. Немного дыма. Дальние отзвуки голосов. Вспыхнувший пожар вряд ли погасишь, но вдруг?.. И все же дымные клубы разрастались, мало-помалу заполняя ночное небо над Ванайями, – а затем внезапно, словно войдя в полную силу, пожар захватил весь город.

Понеслись вопли, визг и вой. Гедер, конечно, ожидал шума, но не предполагал, что крики так напомнят ему о проклятом мятеже – неужели все было только вчера? В нынешнем многоголосом гуле, правда, не слышалось злобы, одна лишь животная паника. Он уловил движение среди солдат: кто-то из ванайцев умудрился выскользнуть из города, и стражники, верные повелению, принялись расправляться с беглецами. Гедер, тронув рассеченную губу, напомнил себе о чучеле на площади. Ванайцы начали первыми. Не его вина, что они теперь гибнут.

Дым, подсвеченный снизу заревом пожара, взвивался над городом огромными клубами, затмевая луну. Языки огня, поднимаясь у самой стены, плясали поверх крыш и устремлялись в небо. Послышался гул – низкий и ровный, как звук марширующей армии, потом задрожала земля, и Гедер невольно огляделся: что это, обвал? Или атака? Он даже успел вообразить себе чудом уцелевшего последнего дракона, спрятанного под Ванайями и теперь разбуженного пламенем, как вдруг понял, что гул – всего лишь отзвук бушующего в городе огня.

Ворота дрогнули, изгибаясь от жара, на стене показались силуэты тех, кто пытался сбежать. На краткий миг, внезапный и четкий, как при вспышке молнии, пламя вдруг высветило женщину – Гедер так и не разглядел, какой расы. Она воздевала руки, пытаясь жестами что-то сказать, и Гедер вдруг чуть не дернулся послать кого-нибудь ей на выручку – однако женщина уже исчезла. Очередной порыв пламени добрался до полупустых зернохранилищ, и взметнувшаяся хлебная пыль взорвалась с громовым треском, заглушившим прочие звуки.

Гедер сидел, глядя на город расширенными от изумления глазами, вокруг дождем сыпались ошметки пепла. Жар от погибающего города обжигал лицо, как раскаленное солнце пустынь. Еще нынешней ночью он предвкушал, как будет сидеть и смотреть на гибнущий город – до конца. И не знал, что Ванайи будут гореть не один день.

Ничего он не знал. Ничего.

– Уходим, – сказал он. Никто не услышал. – Хватит уже! Уходим!

Приказ передали по рядам, и антейская армия отступила от пекла. Гедер успел отбросить всякую мысль о заготовленных жестах и патетической риторике: на фоне содеянного меркли любые слова. Он вернулся в палатку, занятый одним – не слишком ли близко к городу разбит лагерь, не перекинется ли пожар через стены, не доберется ли до него самого.