«Поэтому не перечь мне, иначе пойдешь очищать каналы от водорослей», – мысленно добавил Гедер. Молодой человек возвел глаза к потолку, но предпочел промолчать. Гедер медленно выдохнул. Перед ним сидели враги. Люди более опытные, с серьезными политическими связями, – люди, которых обделили властью, отдав ее Гедеру. Теперь они будут вежливо говорить ему правильные слова, пусть и с издевкой в голосе, а за его спиной кивать головами и потешаться.

От унижения он взъярился еще больше.

– Алан Клинн провалил миссию. – Таких речей Гедер уж точно не готовил, и слова теперь вырывались сами собой, хлесткие, как пощечины. – Лорд-маршал отдал ему Ванайи, а Клинн их упустил. И каждый из вас ему помогал. Я знаю: после нынешнего совета вы станете перешучиваться на мой счет, закатывать глаза и утверждать, что свершилась невиданная ошибка.

Он наклонился вперед, щеки пылали – кажется, от храбрости.

– Однако, дражайшие мои лорды, запомните одно. Лорд Терниган выбрал меня. Мне доверена задача положить конец недоразумению в Ванайях и сделать город сверкающей драгоценностью в венце короля Симеона. И я не намерен отступать. Если вы предпочитаете зубоскалить надо мной и порученной мне миссией – признавайтесь сразу, собирайте вещи и ползите на брюхе в Кемниполь. Только не попадайтесь мне под ноги!

Он уже кричал. Страх прошел, стыд тоже. Он не помнил, как вскочил с места, – теперь он стоял, обвинительно указывая пальцем на лордов, сидящих как один с округлившимися глазами и вздернутыми от изумления бровями. Судя по сжатым плечам и стиснутым рукам, им было изрядно не по себе.

«Вот и отлично, – пронеслось в голове. – Пусть поразмыслят, что за человек Гедер Паллиако».

– Если после лорда Клинна остались безотлагательные дела, доложите об этом здесь и сейчас. Если нет – завтра утром представить мне информацию о состоянии города и исполняемых вами обязанностях, а также предложения по повышению эффективности ваших действий.

Повисло молчание. В полной тишине сердце успело отсчитать четыре удара, и Гедер едва не улыбнулся от удовольствия.

– Лорд Паллиако, – подал голос кто-то с задних рядов. – Я про налог на зерно…

– Что там?

– Лорд Клинн намеревался его поменять, но не успел сообщить окончательное решение. Суть в том, что налог на свежее зерно из деревни составляет две серебряных монеты за бушель, а при продаже с городских складов – две с половиной. Местные зернохранилища обратились с просьбой.

– Сделайте две с половиной для всех.

– Слушаюсь, милорд протектор.

– Что еще?

Больше вопросов не было, и Гедер поспешно вышел из зала, пока не иссякла отвага: едва схлынет минутный гнев, сил не останется. Когда он дошел до своего – своего! – кабинета, его уже ощутимо трясло, и он рухнул в кресло у окна, сам не зная, чем готов разразиться: хохотом или слезами. За окном простиралась главная городская площадь, по которой неслись сухие листья, в пустых пересохших каналах возились рабы разных рас, вытаскивая целые охапки мусора и водорослей. На краю площади с веселыми криками резвилась стайка первокровных девочек, занятых игрой. Гедеру пришло в голову, что все они теперь его собственность – рабы, дети, листья, что угодно. И на него накатил страх.

– Гедер Паллиако, лорд-протектор Ванайев, – сказал он в пустоту, надеясь, что громко произнесенные слова станут больше похожи на правду. Не помогло. Тогда он попытался вообразить, что нужно от него лорду Тернигану – ведь он сделал правителем именно Гедера. Тоже не помогло: все предположения выглядели неубедительно. Он в тысячный раз достал письмо, развернул, перечитал каждое слово в поисках хоть чего-нибудь обнадеживающего. Тщетно.

– Милорд протектор, – позвал от двери старик-тимзин, и юноша опять подпрыгнул, на этот раз уже не так резко. – Прибыл лорд Каллиам по вашему приглашению.

– Проводить сюда, – велел Гедер. Старый слуга замялся, словно приказ как-то нарушал этикет, однако ограничился поклоном и исчез. Гедер заподозрил, что встречи в личном кабинете бывают только по каким-то особым поводам, и решил при случае поискать книгу по ванайскому этикету. Надо будет упомянуть в следующей беседе с учеными…

В кабинет вошел Джорей Каллиам в лучших придворных одеждах и церемонно поклонился Гедеру. То ли он и впрямь выглядел усталым и настороженным, то ли Гедер от беспокойства готов был приписывать собственные чувства всем окружающим. Тимзин вкатил тележку с небольшими морскими раковинами, в которых, как в тарелках, были разложены фисташки и засахаренные груши, наполнил хрустальные чаши обоих собеседников прохладной водой и удалился – дверной замок отчетливо щелкнул, друзья остались одни.

– Милорд протектор желал меня видеть? – спросил Джорей.

Гедер через силу улыбнулся:

– Кто бы мог подумать, а? Я – и вдруг лорд-протектор Ванайев.

– Да, такого исхода никто из нас не ждал.

– Вот именно – потому-то я и хотел с тобой поговорить. Твой отец вращается при дворе, да? И ты говорил, что с ним переписываешься?

– Да, милорд, – бесстрастно произнес Джорей, глядя прямо перед собой.

– Отлично. Я вот думал… то есть… не знаешь ли ты почему?

– Что «почему», милорд?

– Почему именно я? – Голос чуть не сорвался в жалобный вой, Гедеру стало стыдно.

Джорей Каллиам, сын Доусона Каллиама, раскрыл было рот, но тут же стиснул зубы и нахмурился – у рта и между бровями залегли морщины, он за миг словно постарел. Гедер взял с тарелки горстку фисташек и принялся их очищать, закидывая в рот одну за другой – не столько от желания поесть, сколько от необходимости чем-то занять руки.

– Вы ставите меня в неловкое положение, милорд.

– Гедер. Пожалуйста, зови меня Гедер, а я тебя – Джорей. Если не возражаешь. В этом городе у меня нет друзей ближе тебя.

Джорей глубоко вздохнул, взгляд его смягчился.

– Что правда, то правда. К сожалению.

– Тогда скажи, что такого происходит при дворе? Зачем Тернигану именно я? Покровителей у меня нет, ванайская кампания для меня первая в жизни. Ничего не понимаю. Может, ты что-то объяснишь?

Джорей повел рукой в сторону кресла, и до Гедера дошло, что тот просит разрешения присесть. Гедер кивнул и сел напротив, зажав руки между коленями. Взгляд Джорея метнулся в сторону, будто вдоль какой-то надписи в воздухе. Гедер проглотил еще фисташку.

– Замыслы Тернигана мне, конечно, неизвестны, – начал Джорей. – Знаю только, что при дворе неспокойно. Клинн – сторонник Куртина Иссандриана, а тот в последнее время ратует за перемены, по большей части непопулярные. Он нажил врагов.

– И поэтому Терниган отозвал Клинна?

– Вероятно, это одна из причин. Но если власть Иссандриана при дворе пошатнулась, то Тернигану могла понадобиться фигура, не связанная с Иссандрианом. Ты сказал, что у тебя нет покровителя, – наверное, поэтому он тебя и выбрал. Ведь род Паллиако не примкнул ни к одной из сторон.

Гедер часто о таком читал. Кабраль во время войн Белой Пыли привечал изгоев и из Биранкура, и из Гереца. Коорт Нкачи, четвертый регос Борхии, имел двор настолько продажный, что назначил регентом первого попавшегося фермера. В свете этих фактов назначение становится понятнее, и все-таки…

– Что ж, – неловко улыбнулся Гедер. – Остается благодарить отца, что он не появляется при дворе. И сожалеть, что твой отец состоит в королевской свите, я ведь всерьез думал, что именно тебе Терниган отдаст город.

Джорей Каллиам, нахмурившись, отвернулся к окну. В камине перешептывались о чем-то языки пламени. Стая голубей на площади разом взметнулась в воздух, словно гигантское крыло неведомого существа, и закружила в белом зимнем небе.

– Должность дают не из благосклонности, – наконец проговорил Джорей. – Придворные игры грязны, Паллиако. Там судят людей не по достоинствам и не задумываются о справедливости. Негодяи порой остаются у власти всю жизнь, их смерть оплакивают как потерю. Честными людьми могут разбрасываться, как монетами, потому что так выгодно. Не обязательно согрешить, чтобы тебя уничтожили. Если погубить тебя будет выгодно – погубят. И все, что здесь произошло, – не твоя вина.