– Такова судьба тех, кто нарушает клятву верности Рассеченному Престолу, – объявил король. – Правосудие свершилось, и пусть видевшие разнесут весть о том, что все предатели Антеи будут найдены и казнены.

Отовсюду послышались рукоплескания и одобрительные крики.

Доусон Каллиам склонился к Гедеру.

– Это и в твою честь, Паллиако! – крикнул он ему в ухо, перекрывая рев толпы.

Примерно то же Доусон сказал ему еще до церемонии, только тогда слова прозвучали жестче: «Ты дал Симеону решимость, которой ему недоставало».

Вновь ударил барабан, и король с принцем торжественно удалились. Слуги в красных одеждах вынесли Мааса – тело вместе с мечами выставят напоказ на семнадцать дней, а потом сбросят в Разлом к кухонным объедкам и нечистотам; всякий, кто покусится достать его и похоронить, будет повешен. Где-то за спиной Гедера, отгороженные от него рядами антейских вельмож, открылись двери. Без короля шум стал оглушительным, все галдели так, что Гедер не мог различить ни слова, и он, подчиняясь общему потоку, двинулся к выходу.

В просторных залах и переходах Кингшпиля аристократы разбились на сотню мелких групп, гомон сделался тише, хотя расслышать слова Гедеру по-прежнему не удавалось. Все усиленно не смотрели в его сторону, но по их лицам он примерно понимал, что они говорят. «Паллиако рассказывает, будто ездил в Кешет, а на самом деле вернулся с доказательствами заговора против принца Астера», «пожар Ванайев был только частью его плана», «я же говорил, что привести к столице верные войска перед самым мятежом наемников – не совпадение». Гедер неторопливо шел через толпу, упиваясь вниманием.

– Лорд Паллиако, можно вас на два слова?

Перед ним стояли Куртин Иссандриан и Алан Клинн с печатью вселенской обреченности на лицах.

Гедер улыбнулся.

– Я пришел поблагодарить вас, милорд, – сказал Куртин Иссандриан, протягивая ему руку. – Я вам неизмеримо обязан.

– В самом деле? – спросил Гедер, давая руке Иссандриана повисеть в воздухе подольше.

– Если бы не вы, я до сих пор состоял бы в союзе с тайным предателем державы. Фелдин Маас был моим другом, и дружба к нему меня ослепляла, не давая видеть его истинную природу. Сегодняшний день для меня чудовищен, однако он был необходим, чтобы я прозрел. Примите мою благодарность.

Гедер пожалел, что здесь нет Басрахипа и теперь не узнать, правду ли говорит Иссандриан. Ну что ж, в следующий раз. Впереди месяцы и годы – Гедер со своим Праведным Слугой еще выяснит все дворцовые тайны. А пока толика великодушия не повредит.

И он пожал руку Иссандриану.

– Вы достойный человек, Гедер Паллиако. – Иссандриан повысил голос, чтобы его слышали вокруг. – Антее очень повезло, что у нее есть такой сын.

– Благодарю вас, лорд Иссандриан, – в тон ему ответил Гедер. – Признание собственной слабости требует немалого мужества. Я уважаю ваше решение.

Рукопожатие распалось, вперед выступил Алан Клинн с выставленной наготове рукой. Гедер с улыбкой принял его ладонь и притянул Клинна поближе.

– Лорд Клинн! – улыбаясь еще шире, воскликнул он. – Давно не виделись!

– Да. Давно.

– Помнишь ту ночь перед Ванайями, когда я спьяну сжег книгу, которую тебе показывал?

– Конечно помню! – рассмеялся Клинн, словно они с Гедером устроили вечер забавных воспоминаний. – Еще бы!

Гедер тоже рассмеялся и затем в мгновение ока стер улыбку с холодного лица.

– Я тоже.

Бросив руку Клинна, он резко повернулся и зашагал из дворца прочь, чувствуя, как сама земля вздымается под ногами, принимая каждый его шаг.

Над городом простиралось синее небо, веял холодный зимний ветер. Отец Гедера стоял у лестницы, ведущей к столпотворению лошадей и карет. В руке он держал погасшую трубку.

– Значит, политический процесс дошел наконец до логического финала? – спросил Лерер.

– А ты не смотрел?

– Я слишком стар смотреть на кровавые пятна. Нужно казнить – казните, незачем устраивать спектакль.

– Король должен был показать всем, как он обходится с врагами! – воскликнул Гедер, раздосадованный, что отец не видел смерти Мааса. – Чтобы Астерилхолд прекратил вмешиваться в наши дела! Они ведь хотели убить принца Астера!

– Видимо, так. И все же я мечтаю лишь вернуться домой и стряхнуть с себя вонь Кемниполя. Слишком давно мы здесь торчим, пора в Ривенхальм.

***

«Если нам предстоит осознать свободу человечества – нам прежде нужно осознать рабство. Начало всех рас, даже первокровных, лежит в царствовании драконов, и конец драконьей империи с очевидностью стал началом собственно человеческой истории. Не будет преувеличением сказать, что последний вздох последнего из драконов ознаменовал наступление эры человечества во всем многообразии. Однако, как и любая свобода, новая эра рождалась и формировалась в предыдущий период. Наши знания о драконьей империи как минимум неполны, однако я настаиваю, что обнаружение пещерных дворцов в Такинпале открывает нам нужные пути к пониманию того, что я назвал эрой созидания».

***

Гедер пролистал книгу назад, перечитывая ранее переведенные страницы. Коричневые, хрупкие от времени листы чуть не крошились в руках, и при каждом прикосновении Гедер боялся, что лист расползется под пальцами, однако сейчас ему нужно было вчитаться в оригинал. Должно быть нечто – слово или фраза с неоднозначным смыслом, который мог потеряться при переводе, – что указывало бы на существование богини.

Дверь кабинета распахнулась, вошел Басрахип в прежней хламиде, которую носил еще в горном храме, и в кожаных башмаках с толстой подошвой – для хождения по кемнипольской брусчатке. Среди богатых гобеленов и мягких кресел он смотрелся инородно, как пустынная колючка на клумбе из роз. Жрец с улыбкой поклонился Гедеру.

– Опять гулял? – спросил Гедер.

– Я слыхал о великих городах мира, но не представлял себе, насколько они величественны и порочны. Мне солгал ребенок не старше семи зим от роду. Без всякой причины.

– И что он сказал?

Жрец-великан опустился в кресло напротив Гедера; деревянный каркас скрипнул под его весом.

– Что поведает мне будущее за три медных монеты. Он знал, что лжет. Совсем ребенок!

– Попрошайка, – кивнул Гедер. – Они только и делают, что обманывают – добывают деньги на еду. Будь осторожнее, на некоторых улицах может быть опасно. Особенно после наступления тьмы.

– Ты живешь в эпоху тьмы, друг мой. Однако после очищения твой город станет небывало прекрасен.

– Ты был в храме?

– Да, – кивнул Басрахип. – Красивое здание. Жду не дождусь, когда оно перейдет в мои руки.

– Бумажная волокита долго не продлится, к закрытию придворного сезона должны успеть. А это меньше недели. Правда, в Кемниполе зимой делать почти нечего.

– У меня забот хватит.

– Я тут читал… – сменил тему Гедер. – И мне кое-что непонятно.

– Да?

– Богиня вечна. Она существовала до рождения драконов и во время их царствования. Однако я видел упоминания Праведного Слуги – Синир Кушку – только применительно к самым поздним периодам и к временам последней войны. Причем пишут, будто его создал Морад, как Астерил создал тимзинов, а Ваилот – утопленцев. Не понимаю, как это может быть правдой.

– Значит, это может быть неправдой, – ответил жрец. – Меньше доверяй написанным словам, друг мой. В них гнездится ложь. Сейчас покажу. Прочти мне что-нибудь из книги.

Гедер перелистнул страницы, пробежал пальцами по тексту и наконец нашел легкий для перевода фрагмент.

– «В четвертый век правления дракона Ваилота эта политика изменилась».

– Правда ли это? Ложь ли? Веришь ли ты в то, что читаешь? Нет, друг мой. В твоем голосе ничего нет, ты лишь повторяешь пустые слова. Записать мысль – значит ее убить. Правда живет только в звучащем голосе. Я и мои братья слышали друг друга, передавая голос богини от поколения к поколению, и с каждым новым словом мы понимали, какое из них правдиво. А твои книги – просто бумага и чернила. Мертвые. Бездушные. Не верь им, будь мудрее.