– Увы, князь, но есть вопросы. В договоре сказано о русских гарнизонах. Но на сколько времени они останутся в княжестве и когда уйдут?

– Они останутся до тех пор, пока ваше ополчение, господин посол, не будет внушать должную уверенность в собственных силах. Задача перед нашими гарнизонами – не только охранять границы и само княжество, но и обучить ваши регулярные войска русской тактике, дабы в дальнейшем Россия могла видеть верных помощников и союзников, а не злобных нахлебников, – спокойно отвечаю ему.

– Но ведь обучение может длиться несколько лет, а может и десятилетие?! – тонко уловив разницу, продолжает мягко напирать Стефан Лука.

– Не переживайте, Стефан, дольше положенного срока русские воины не задержатся на молдавской земле. Как только начальственный генерал подтвердит боеготовность ваших частей, русские полки тотчас покинут гарнизоны, если позволят условия, – усмехнулся Шереметев, самолично подбиравший подходящего на эту роль генерала.

У меня складывается порой такое ощущение, что война с Турцией выиграна и все вражеские армии разбиты. Да, пускай тактика наших войск скорее оборонительная, чем наступательная, по крайней мере, здесь, на Балканах, но ведь если все пойдет как в моей истории… Черт! Не хочу даже думать об этом.

На Волыни к началу компании собрали пятьдесят тысяч регулярных войск и пятнадцать тысяч иррегулярной кавалерии, вся эта масса готова выступить в любой момент. И это не считая двадцати пяти тысяч войск в Конских Водах, сдерживающих в Крыму восьмидесятитысячную армию Девлет-Гирея, и семи тысяч бунтующих казаков Орлика, плюс ко всему пятнадцатитысячный отряд под командованием Петра Апраксина. Он уже должен выйти из Азова прямиком на Кубань.

«Эх, люди, мало вы знаете!» – хотелось сказать генералам. Ведь кое-что по поводу Прутского конфуза я знал хорошо. То, что провианта в Молдавии нет: вечный бич жарких стран – саранча – все пожрала, плюс солнце постаралось на славу, выжгло траву. Так что устроенные на границе магазины – прямое следствие знаний.

И плевать, что генералы думают: мол, молодой, неопытный… Дураки! Ничего, пускай думают, лишь бы задумки удались и крымский хан не смог оказать помощь визирю с его двухсоттысячным войском, который через месяц подойдет к Галацу, надеясь получить в помощь семьдесят-восемьдесят тысяч крымских татар. Но он их не получит, генерал-поручик Алларт позаботится об этом, не зря полевую крепость такими ударными темпами ставили, разместив в ней две сотни орудий!

Хан просто не посмеет уйти с полуострова, иначе Перекоп окажется в наших руках. Хотя крепость это хорошая, вот только осады не выдержит, татары не те воины, чтобы крепостную войну вести. А там, глядишь, и Бахчисарай запылает. Нет, хан не дурак, будет ждать кубанских татар, а те завязли в своих землях, не в силах отбиться от двадцатитысячного отряда калмыков под предводительством дербетовского тайши Читерема Мунке-Темирова. Нет, дивизию Апраксина стоит послать в Крым в тот момент, когда я получу первые положительные вести с Кубани, а то татары прорвутся или еще какую пакость сотворят, сучьи дети!

– Хорошо, но другой пункт, где говорится о провианте и квартирах для войск. На сколько, когда и по каким расценкам будет предоставляться все это русским войскам?

Стефан сидел за столом напротив меня, оживленно выспрашивая у фельдмаршала дополнительные разъяснения по поводу пунктов договора.

«Отвлекся немного. Хотя, думается, ничего полезного я не услышу, так что размышления мои ничуть не уступают по значимости беседе, – усмехаюсь, прислушиваясь к объяснениям фельдмаршала. – Интересно, что Прохор скажет?»

– Думается мне, этот вопрос будет решаться каждый раз заново, дабы не было каких-либо неточностей и обид друг другу, – улыбнулся Прохор.

– Раз так, то ладно, – успокоился посол. – И последний пункт, по поводу соблюдения законов Русского царства и торговли. Мой господин князь Кантемир согласен на открытие границ для купцов, однако не понимает, как так получается, что ваше величество требует от него соблюдения русских законов на молдавской земле.

– А вот это, господин посол, нужно в первую очередь именно вам, всем аристократам и помещикам, ибо защитить я смогу только тех людей, которые следуют букве русского закона, и если твой господин этого не понимает, мне жаль потраченного времени. Достаточно того, что Молдавия будет иметь статус княжества с собственным устройством. Хотя, видит бог, я не хочу этого, но в силу сложившихся обязательств со стороны моего покойного батюшки готов пойти и на это.

Однако отдавать княжество, не получая ничего взамен, было бы большой глупостью с моей стороны. Освобождаясь от ярма Османской империи, князь получает полноту власти и одновременно с этим может рассчитывать на русские войска в случае каких-либо волнений или войн. И вместе с этим никакие обязательства на княжество не налагаются, разве что чисто эфемерные, которыми Россия, может быть, и не воспользуется ни разу. Не кажется ли вам это неправильным, Стефан?

С насмешкой гляжу на притихшего посла. Шереметев глядит на меня так, будто первый раз видит; Прохор, наоборот, словно так и должно быть; Михаил Нарушкин вообще никак не выказал реакции – каменный истукан, да и только. Впрочем, именно таким и должен быть командир лейб-гвардии – бесстрастным и преданным.

– Понимаете, ваше величество… – прохрипел молдавский посол.

– Понимаю, уважаемый посол, я все прекрасно понимаю: либо вы подписываете договор и довольствуетесь той свободой, о которой не смели и мечтать, либо мы будем действовать без вашей помощи. Которой, насколько мне известно, и так немного, но от которой я бы не отказался. Решайте, Стефан, от вас сейчас зависит очень многое…

Я гляжу в глаза Луки, в них непомерное удивление и скрытая надежда на… На что?

– Мой господин подпишет коронный договор, – поклонился посол после минуты раздумья.

– Что ж, тогда, как только конная дивизия князя Меншикова пересечет границу Молдавии, я жду твоего господина в лагере вместе с его полками для принесения вечной клятвы верности всего его рода российскому трону.

– Как угодно вашему величеству. Позвольте откланяться, такие важные вести следует передать как можно скорее.

– Идите, Стефан, не смею больше вас задерживать.

Получив разрешение, посол в сопровождении десятка охранников отбыл из лагеря. Он не видел, как сотни драгун выстраиваются в походный порядок, регулярные полки собирают новомодные войсковые палатки, а инженерные роты в обозе сооружают странные диковины…

Май 1711 года от Р. Х.

Княжество Молдавия. Предместья Фальчи

Государь всея Руси Алексей II

– Нет! Я сказал, не бывать этому! – Меня трясет от ярости. – Ты хоть представляешь, что предлагаешь, митрополит?! Да за такое на дыбу отправить не жалко! Я сам кину факел на хворост костра под тобой, христопродавец!

– Но, государь, ваш батюшка, да упокоит его душу святой апостол Петр, приказал собрать все тайные и явные записи в монастырях и сжечь их, показав сначала ему.

Митрополит Рязанский, бывший недавно местоблюстителем патриаршего престола, спокойно стоит передо мной, пытаясь оправдаться.

– Не верю, Стефан! Не могло этого быть, не таков отец! – чуть не рыча, перебиваю его.

– Тогда как понимать тайный приказ, царь-батюшка? Ну не самому же мне вожжа под хвост попала и не по глупости своей сие действо учинить пытаюсь?

– Ты понимаешь, митрополит, что ты мог сделать? Ты понимаешь, что для потомков это бесценно?!

В руке у меня аккуратной стопочкой зажаты копии древних записей Холопьего монастыря на реке Мологе.

– Не нужно это знание русскому народу, царь, только смуту в умы рабов верных посеешь, – непреклонно сказал Стефан Яворский.

– Что?! Да ты, видимо, с ума сошел, раз считаешь, что гордость за свой народ может помешать людям жить и процветать?! Знаешь, что в летописи указан город, который был задолго до всяких там Берлинов и Лондонов![10]Ты хочешь, чтобы мы три с половиной, нет, даже четыре тысячи лет просто так взяли и выкинули? – тихо спрашиваю Яворского, переходя на более мягкий тон.