Но выстрелы батарей не остановили многотысячную массу войска Девлет-Гирея.

Отряд Дмитрия Голицына, спешащий в полевую крепость, начал замедляться, перестраиваясь из походного порядка в боевую формацию, на флангах появились драгуны, сзади виднелись крытые обозные телеги.

– Черт! Сучьи дети! Они же могут отбить все наши запасы! Необходимо помочь нашим, иначе татарва закружит их и не пропустит к нам! – бросил Федор Апраксин, сжимая кулаки.

– У нас только три полка в резерве, из них два только что отбили атаку… – тихо сказал генерал-поручик.

– Дай мне их, командир, и четыре сотни казаков, которые не ушли с Осиповым, я сделаю вылазку прямо в центр сброда, они даже опомниться не успеют, – попросил Алларта Федор.

– Хорошо. Вас прикроют орудия, но нужно действовать скорее, через десяток минут татары достигнут позиций князя.

Прикрыв уставшие веки, командующий корпусом откинулся на спинку кресла…

– Рота, целься! – вскинул вверх саблю молодой капитан. – Пли!

– …Целься! Пли!

– …Пли!

Каре русских солдат держалось из последних сил. Два десятка шестифунтовых орудий, стоящих между трехшереножным построением, то и дело выплевывали в скачущих на них татар сотни маленьких граненых чугунных снарядов.

Вой раненых, стоны умирающих, яростные крики сражающихся сливались в один монотонный адский гул. Сотни стрел поднимались в воздух, обрушиваясь на ровные шеренги русских воинов, собирая кровавую добычу.

– Играй «В боевую колонну!»

Генерал-лейтенант Голицын с дрожью в сердце смотрел, как сотни солдат падают на зеленую траву в этой проклятой богом степи, отбивая атаку за атакой. Еще немного, и эта яростная безумная лавина татар прорвет его войско и, вгрызаясь, словно смердящая крыса, проберется в центр их отряда. Но нет! Стоят русские сыны, стреляют и колют штыками неугомонных степняков, тающих под выстрелами, словно лед в жаркий июльский полдень.

Вот заиграла полковая труба, подхватили мотив и литавры драгун. Артиллеристы спешно, на ходу, заряжали картузами с картечью полевые орудия, занимая свои места в новой формации.

– Наши идут, Господи! Наши…

Молодой адъютант, служащий при князе второй год, захрипел и сполз с коня на землю. В шее дворянина торчало оперение татарской стрелы, по зеленому камзолу тек ручеек темно-алой крови.

Дмитрий сбледнул, глядя на умирающего юношу. Не было бы адъютанта – и стрела прилетела бы в его шею. Но не этого испугался князь, он искренне жалел молодого отпрыска знатной семьи, сохранившего в своей душе чистоту и радость служения своему Отечеству, даже несмотря на то, что видел всю грязь и цинизм реальности.

Но расслабляться нельзя ни в коем случае! Это генерал-лейтенант понимал лучше большинства военачальников. Из двенадцати тысяч солдат осталось десять, этот чертов переход забрал шестую часть армии… Да еще от обоза татарам удалось отбить пару сотен подвод. Но все равно почти семьсот телег, груженных провиантом, порохом и снарядами, остаются в окружении солдат, отбивающихся от наскоков конницы, то и дело перестраиваясь по приказу командующего.

Казалось, что все, силы на исходе, рывок проклятых басурман станет для отряда последним. Но нет, последнего рывка не последовало! Нет паники в рядах русского отряда, когда фузилеры и пикинеры, бывшие крестьяне, четко выполнили приказ командиров, не боясь, что останутся одни против беснующейся толпы. Единство – вот ключ к победе. Эта простая истина известна каждому солдату.

– Ура!

Со стороны лагеря в ряды татар ворвались казаки, следом за ними, расширяя прореху в толпе крымских татар, влетели драгуны, в упор расстреливавшие из пистолей ошеломленного противника. За спинами драгун, подоспевших на помощь отряду Голицына, на марше под барабанный бой разворачивался строй фузилеров.

– Давайте, братцы, подсобим товарищам!

Молодой сержант, видимо недавно получивший свое звание, разрядил пистоль, размозжив голову незадачливому казакуперебежчику.

Драгуны с донскими и терскими казаками быстро пробились к окруженному многотысячному отряду, по пути вырезая замешкавшихся врагов, не успевших встретить вражеский клин. Стрелки, разбившись поротно, под приглядом капитанов и майоров расстреливали боезапас, пара рот гренадер бросала под ноги маленьким ногайским степным лошадкам крымчан дымящиеся чушки. Взрываясь, они приводили в безумие животных, не привыкших к громоподобным взрывам ручных бомб.

– Окружай его, братцы, окружай, это главный предатель!

Атаман Матвеев с дрожью глядел на гетмана предателей Орлика, с лихостью рубящегося в первых рядах. Мастерски владея саблей, он умудрялся противостоять двум, а то и трем противникам сразу, но и чудодейственному мастерству есть предел. Хитроумные приемы казаков, с успехом применяемые против драгун, против соотечественников помогали мало, а если учесть, что от пятитысячного отряда запорожцев остались едва ли три тысячи, да и те разбросаны по всему фронту атаки…

Нет спасения от выпущенной в упор пули, с дикой яростью раскалывающей черепа и кости ярых поборников свободы разбойничьих земель, свободы казачества и свободы грабить и жить в анархии, через пару столетий именуемой гордым словом – демократия!

– Отжимай к нашим, хлопцы, айда за мной!

Атаман, увидев, что татары постепенно отходят в сторону, не успевая меняться в толпе, падая под свинцовым градом отряда Голицына, теснимые драгунами, бросился с четырьмя сотнями наперерез поредевшему отряду Орлика.

Сшибка! Звон ударов, яростное сопение, удар в зубы гардой палаша или сабли, а то и просто укол кривым парным кинжалом! Донские казаки отбросили оставшуюся сотню предателей в сторону эскадрона драгун, разворачивающегося к новой атаке.

Увидев отряд врага, удачно подставившего фланг, капитан радостно осклабился; серый жеребец, чувствуя настроение всадника, всхрапнул и рванул вперед. Всадники неслись следом за командиром – музыка битвы распаляет кровь сильнее любовных ласк, быстрее французских вин!

– Дожмем сучьих детей!

Кто-то из молодых казачков залихватски свистнул. Атаман Матвеев обернулся к свистуну, собираясь прикрикнуть, но увидел, что тот упал на спину коня – граненый наконечник стрелы пробил слабую костяную пластину виска.

Татары пытались отбить попавший в западню отряд, но пара залпов в упор укротили воинственный дух степняков. Видимо, такой союзник им не шибко нужен…

– Вы вовремя, князь, один Господь Бог знает, как вовремя. Теперь точно повеление его величества выполним – крымских татар не пропустим. А месяца через два с новым подкреплением сможем к Перекопу пойти. Если приказ будет, – с улыбкой сказал генерал-поручик Алларт, пожимая руку Дмитрию Голицыну.

– Да, жарковато здесь, Людвиг, – усмехнулся генерал-лейтенант, утирая со лба капли пота.

Бой закончился час назад. Пополнение с семьюстами обозными телегами прошло в лагерь, вместе с ним зашли и уцелевшие девять с половиной тысяч солдат. Около четырех сотен солдат в темно-зеленых мундирах остались лежать на земле. Хорошо хоть раненых удалось забрать да гостинец государю прихватить удалось…

Главаря бунтовщиков Орлика связали и бросили в наспех сооруженную клеть, предварительно наставив пару десятков синяков по всему телу. Солдатская натура шальная, в пылу битвы воин часто распаляется до крайности, но только не российский солдат, блюдущий честь оружия!

Апрель 1711 года от Р. Х.

Каменец-Подольский

Алексей II

Армия фельдмаршала Шереметева прибыла в КаменецПодольский две недели назад, а в начале апреля в ставку русских сил приехал я сам. Двадцать два пехотных, три гвардейских и одиннадцать драгунских полков сосредоточились рядом с молдавской границей.

Трехтысячный отряд казаков, прибывший в Польшу, распылился по границе с Османской империей, нападая на фуражиров татар. Именно великолепной партизанской, подрывной деятельностью славятся столь уникальные молодцы России, хотя и в сшибке грудь на грудь казаки показывают чудеса отваги и выучки.