Короткошёрстые встречались гораздо реже. Несколько раз Орелик замечала лупоглазые лица, высунувшиеся из окон, да прибежала откуда-то из глубины лабиринта стайка детей в охряно-рыжих юбочках-повязках на бёдрах. Меченосец прикрикнул на них так же сурово, как на волосатых. Детвора расступилась, пропустила процессию и устремилась следом.

Лабиринт закончился неожиданно: после очередного поворота их вынесли на просторную площадку. Пожалуй, даже площадью это можно было назвать. По одну сторону теснились всё те же буро-серые строения, а по другую… Сначала Русана решила, что это целый квартал, город внутри города. Но всё же это был один дом. Его двух-трёхэтажные части лепились друг к другу, переплетались множеством крытых переходов и мостиков, взлетали вверх островерхими башенками, обрывались лестницами и висячими садиками. Дом был сложен из глиняных кирпичей, как всё в городе, но каждый кирпичик тщательно отшлифовали, каждую стену, каждый лестничный пролёт, подоконник и наличник украсили витыми кружевами, вырезанными из дерева, вылепленными из глины, выкованными из металла. Вдобавок расписали жёлто-ало-сиреневыми красками, драпировали букетами и гроздьями лент, ниспадающих из-под рыжих черепичных крыш, и ярко-зелёными пушистыми побегами длинных стеблей, поднимающихся от висячих садов. Окна этого дома не зияли пустыми глазницами. Они блестели в лучах вечернего солнца жёлто-алыми кубиками стёкол. Чем выше поднимался ярус дома над землёй, тем больше в нём было окон, а башенки оказались полностью прозрачными! Зато стены цокольного этажа, низенького, заметно уступающего по площади опирающимся на него ярусам и потому обрамлённого рядом мощных свай-опор, были глухими. Ни окон, ни дверей.

Если бы не кляп, намертво склеивший губы, Русана открыла бы рот от изумления. А так — распахнула глаза, не в силах оторвать взгляд от возвышающегося перед ней сооружения. Дом был красив. В каждой детали его ощущалась лёгкость, открытость, какая-то безмятежная радость. Судя по всему, его обитатели не опасались врагов.

Она даже не обратила внимание на волосатых, грубо сбросивших её с шеста на глиняную твердь площади у подножия широкой лестницы, сбегающей со второго яруса. По лестнице неторопливо спускалась группа короткошёрстых. В ярких узорчатых одеждах, непохожих на маскировочный костюм их пленителя, они казались продолжением своего жилища. Изящные, тонкорукие и тонконогие, они гармонировали с ним, как их приземистые крепкоплечие соседи — с серыми грубоватыми домами-бараками.

Вначале Орелик думала, что те и другие принадлежат одному виду, а внешнее различие объясняется гендером. Конечно, оно гораздо заметнее, чем у людей, но на Земле и Европе живут существа, половая дифференциация которых не меньше. То, что волосатые, щеголяющие голышом, принадлежат одному полу, было очевидно. Вот только какому? Русане импонировала мысль, что подручные-носильщики — самцы, а главарь-меченосец — самка. Но теперь она поняла, что поторопилась с выводами.

Туземец, спускающийся по лестнице первым, показался ей братом-близнецом меченосца. Такое же лицо-сердечко, огромные глаза с кошачьими зрачками, маленький рот, бледно-жёлтая шерсть. Лишь одежда ярче и пышнее. Алая, с сиренево-голубыми разводами юбка начиналась выше талии, туго охватывала живот, бёдра, спускалась почти до колен. Сверху надето что-то вроде бело-оранжевого топа, скрывающего плечи, но оставляющего руки полностью обнажёнными, и опускающегося вровень с поясом юбки. Однако главное различие было не в одежде. Тонкая материя топа явственно оттопыривалась на груди тремя парами упругих холмиков. Туземец был самкой. Женщиной.

Хозяйка, или королева, или владычица, шла, пристально вглядываясь в лицо пленницы. Русана не знала, как правильно назвать её, но в том, что эта женщина здесь главная, не усомнилась. Очень уж почтительно держались рядом с ней остальные жители, как короткошёрстые, так и волосатые. Орелик старалась не отвести взгляд, не моргнуть. Такой себе безмолвный поединок, замеченный всеми. Периферийным зрением она видела, как туземцы окружают связанных чужаков кольцом. Исключительно короткошёрстые, если не считать четырёх охотников, притащивших их сюда.

Хозяйка ступила на землю, наклонилась. Её жёлтые, похожие на маленькие луны глаза были в метре от глаз Орелик. Несколько минут она пристально вглядывалась в лицо пленницы, затем заговорила. Язык был странный, без носовых звуков, отрывистый. Но голос неприятным не казался. И сама она Русане не внушала ни отвращения, ни страха. Женщина разговаривала с ней, следовательно, аборигены признали в людях разумных существ. Но означало ли это, что пленников оставят в живых, пока неизвестно.

Женщина не просто разговаривала, спрашивала, — вопросительная интонация звучала в каждой фразе. Русана почувствовала, как вновь вскипает возмущение. Какого чёрта?! Как эта гусыня ожидает получить ответ? Замычала что было силы, демонстрируя заклеенный рот.

Туземка выпрямилась. Кажется, и такой ответ её вполне удовлетворил. Что-то крикнула окружающим, и спустя минуту один из волосатых протянул ей кувшин. Внутри была вода, это Орелик поняла, когда жидкость тоненькой струйкой полилась ей на лицо. Владычица лила аккуратно, целясь на лоскуток кляпа. Вода не разлеталась брызгами, почти не растекалась, — сразу же впитывалась в материю. Отдав кувшин меченосцу, туземка осторожно провела длинным острым ногтем на «мизинце» по губам девушки. Пластырь ослаб. Русана попыталась открыть рот — так и есть, материя разошлась по прочерченной линии.

Теперь она могла высказать туземцам всё, что накопилось за день. Но гнев, злость, обида и страх как-то отошли на задний план. Её обуревало любопытство, куча вопросов роилась в голове. Понятно, что задать их было некому. Поэтому она не придумала ничего умнее, чем брякнуть:

— А руки слабо развязать?

Для верности пошевелила лежащими на животе ладонями. Владычица быстро моргнула, дёрнула вверх подбородком. Не совсем моргнула — веко быстро опустилось, скрыв глаз до половины, и поднялось.

— Послушайте, мы вам не враги!

Русана удивлённо повернула голову, услышав знакомый голос. Она и забыла о лежащем рядом Арояне! Между тем меченосец уже и его успел освободить от пластыря. Бывший навигатор жалобно таращился на хозяйку и бормотал:

— Мы не причиним вам зла. Не бойтесь нас!

Орелик хмыкнула. Это кто кого бояться должен? Но, возможно, Давид и прав. А то почему бы их тащили, соблюдая такие предосторожности?

Хозяйка взглянула на мужчину. Подошла, присела на корточки. И неожиданно протянув руку, дотронулась до его гениталий. Ароян вздрогнул и сразу же замолк, не отрываясь, следил за манипуляциями четырёхпалой ладони. Его пенис и мошонка туземку впечатлили, — осмотр длился минуты две. Наблюдать за этим было забавно. Ещё забавнее — обнаружить, что все собравшиеся на площади туземцы следят за происходящим затаив дыхание.

Видимо, хозяйка сообразила, что увлеклась. Приподняла голову, резко отдала какое-то распоряжение. Один из мужчин поспешно протолкался сквозь толпу, побежал через площадь. Явно нехотя оставив Арояна в покое, женщина поднялась, снова посмотрела на Русану. Не в силах сдержать насмешку, Орелик поинтересовалась у неё:

— И как? Понравилось?

Туземка отвернулась, прокудахтала что-то вполголоса. Это послужило сигналом. Напряженно молчащая толпа тут же загалдела, оживлённо обмениваясь впечатлениями. Русана физически ощущала взгляды, скользящих по её телу. Но приблизиться никто не решился.

Минут десять ничего не происходило. Затем вернулся отосланный владычицей мужчина в сопровождении доброй дюжины волосатых. Гориллы подскочили к пленникам, ловко сняли с ног путы, повели, вернее, почти поволокли, не обращая внимания, успевают люди переставлять затёкшие ноги или нет.

— Эй, а руки? Руки развяжите! — сердито крикнула Орелик, оглядываясь поверх голов низкорослых тюремщиков на следующую по пятам толпу во главе с хозяйкой.

Развязали и руки. Но перед этим их провели по площади вдоль большого дома, тянущегося на три сотни метров. Сразу же за ним располагался ряд навесов, опирающихся на выструганные из тёмной древесины шесты. Под крайним стояла клеть: три метра в длину, два в ширину, два в высоту. В одном углу лежал тюк травы. Как только Русана увидела это сооружение, сразу же заподозрила его назначение. И точно: их подтащили к низенькой дверце, развязали и затолкнули внутрь.