Она напряглась, но не повернулась.

– Следующий этап обучения – низкие стопки с упором на равновесие. Не рискуй, когда делаешь фундамент; он должен быть максимально стабильным, чтобы на нем можно было складывать более смелые комбинации. Давай начнем.

Она опустилась на колени, взяла душу одного из камней и положила ее на другую, плоской стороной к плоской стороне. Художник улыбнулся; ему не терпелось приступить.

Не терпелось складывать камни? Кто бы мог подумать?

Он осторожно присел на корточки – даже с наколенниками неоднократно обжигался – и поднял камень. Попробовал выстроить стопку. Камни не удержали равновесия, и он попытался вновь, на этот раз следя за центром тяжести.

Наконец он понял принцип. По указанию Юми добавил еще один камень, и тот удержался.

– О нет! – вырвалось у него.

– Что случилось? – спросила Юми.

– Теперь мне заметно легче, – ответил Художник, поднимая и устанавливая еще один камень. Затем еще один. – Неделю назад я и три не мог сложить. – Он убрал руку, оставив балансировать пятый камень.

Тот дрогнул, но не свалился. Художник посмотрел на Юми и тяжело, разочарованно вздохнул:

– Поверить не могу, что твои наставления сработали.

– Сработали, – повторила Юми, широко раскрыв глаза. – Сработали.

Она азартно улыбнулась. Улыбка была заразительной в своей искренности. Улыбки – как радиация: чем ближе источник, тем сильнее эффект.

Художник добавил шестой камень, и стопка обрушилась. Но Юми с воодушевлением приказала выстроить новую, и ему снова удалось сложить пять камней.

– Сработало, – тихо произнесла Юми. – Я… в самом деле тебя научила!

– Я бы, конечно, предпочел менее деспотичный подход. Но должен признать: похоже, ты и впрямь знаешь, о чем говоришь.

Глядя на каменную башенку, Юми едва не разрыдалась. Прежде чем постройка обвалилась, Художник успел положить на нее шестой, очень маленький камень.

– Шесть! – Он гордо сложил руки на груди. – Неплохо, а? Когда духов ждать?

– Чтобы регулярно их призывать, нужно складывать по тридцать и более камней, – ответила Юми. – И одной стопки недостаточно. Минимум двадцать, причем разных, в искусных комбинациях.

– Минимум двадцать, – тупо повторил он. – По тридцать и более камней?

– Можно меньше, но тогда твои фигуры должны быть более рискованными и интересными, – пояснила Юми. – Просто в столбик можно и сорок камней сложить, но нельзя этим злоупотреблять, потому что духам больше нравятся необычные сочетания и камни причудливой формы.

Художник опустил взгляд на развалившуюся кучку. Он уже не чувствовал азарта.

– Не отчаивайся, – ласково сказала Юми. – Это нужно, чтобы призывать духов постоянно. Мне удалось призвать первого духа лишь спустя две недели тренировок, а следующий появился аж через четыре месяца. Прошел не один год, прежде чем я научилась призывать духов всякий раз. Тебе не нужно достигать такого уровня. Я чувствую, даже один дух сможет дать нам подсказку.

Обучение сложению камней

Он тяжело вздохнул, кивнул и улыбнулся. К сожалению, Юми тотчас снова превратилась в строгого надзирателя и велела приступить к новому упражнению: созданию прочного фундамента для каменных конструкций. Занятие было не настолько отупляющим, как прежнее, но и энтузиазма не пробуждало. Процесс напоминал Художнику уроки анатомии, где его заставляли многажды рисовать одни и те же мышцы.

Но даже небольшой успех воодушевляет, и время пролетело незаметно – отчасти потому, что Юми тоже получала удовольствие от достигнутого и вела себя чуть менее требовательно. Она больше не нависала над Художником, выдавая указания, а старалась наглядно демонстрировать, что нужно делать. Увы, она успевала сложить лишь несколько камней, прежде чем нижние начинали превращаться в дым. Ее бесплотные конструкции жили всего-навсего пару минут.

Время от времени делался перерыв, чтобы выпить воды, и Художник с удивлением отметил, что упражнения ему уже отчасти нравятся. Он по-прежнему не понимал, почему сложение камней здесь считается искусством. Духи, что ли, чокнутые, если отзываются на это? Но… в какой-то мере было весело.

Вдобавок энтузиазм Юми был заразителен. Посередине занятия Художник взял паузу, чтобы посмотреть, как девушка составляет башню из десяти камней. Работает сосредоточенно, поджав губы, но при этом она полностью расслаблена, нет его скованности и опасения, что конструкция развалится. Движения плавные и легкие; она не хватает камни, а как бы зачерпывает ладонью. Не ищет их, а встречает.

Она ставила большинство камней на узкий конец, чтобы они выступали за пределы фундамента, а на них ставила другие камни, сооружая невысокие башенки. Юми избегала очевидных ходов, принимая в расчет индивидуальные особенности каждого камня, и складывала из них неожиданные, причудливые мозаики. Установка очередной детали была сродни смене тональности в симфонии: резкой, но обоснованной и настолько дивной, что недоумеваешь, как тебе могла понравиться предыдущая часть.

«Она права, – подумал Художник (высоким стилем). – Это искусство. По крайней мере, в ее руках».

Она сама казалась частью искусства. Ее движения выглядели чарующим, запоминающимся спектаклем. Это было… прекрасно. Если бы Художник был духом, то несомненно явился бы на представление.

К сожалению, нижний камень быстро исчез и вся конструкция растаяла в клубах черного дыма. Юми откинулась назад и тяжело вздохнула, словно помянув каменную башенку. Вам такие вздохи должны быть знакомы – с ними провожают разбитые мечты.

Художник сочувственно посмотрел на Юми. Ему были не в диковинку эмоции, отразившиеся на ее лице. Он и подумать не мог, что однажды встретит человека, которому не чужды такие чувства.

«Когда-то и у меня была эта страсть», – сказал он себе.

Художник вдруг увидел все в ином свете и задумался, что еще общего у них с Юми. Ее волнение… Не такое ли он испытывал всякий раз, когда боялся сделать что-то неправильно, не оправдать ожиданий?

Одиночество даже в компании. Стыд и его непременные спутники: тихие голоса, твердящие, что ты не достоин ни внимания, ни любви.

Он понимал. Он понимал все, даже не прикасаясь к ней.

Юми посмотрела на Художника, и тот неловко рассыпал камни, которые складывал.

– Самый тяжелый – вниз, – посоветовала Юми. – Необязательно самый большой.

Художник кивнул, надеясь, что Юми не заметила, как он на нее глазел. Начав очередную попытку, задумался, каково ей было всю прошедшую неделю. Вместо того чтобы заниматься любимым делом – складывать каменные башни, – Юми была вынуждена учить его. А если они оба не получали удовольствия, тогда все еще печальнее.

Он попытался посмотреть на камни ее глазами, но результат вышел плачевнее, чем прежде. Художник почувствовал, что теряет достигнутое. Он не обладал способностью Юми легко анализировать, быстро находить подходящее место для каждого камня и представлять общую картину. Поэтому вернулся к сложению плоских камней.

Юми покачала головой:

– Нужно научиться определять центр тяжести не только отдельных камней, но и всей башни. А ты ослабляешь балансировку, вместо того чтобы корректировать ее, подкладывая новые камни.

– Я… – Художник скомкал ответ, заметив, что снаружи собираются люди.

Он взглянул на Юми. Та нахмурилась. Лиюнь не должна была пускать сюда горожан – Художнику нужно спокойно упражняться. Зачем это?..

Люди собирались не из-за него. Что-то случилось. Он слышал шум. Волнение.

– Наверное, нас это не касается, – сказала Юми, но без уверенности.

Художник поднялся на ноги, не сразу распрямившись после долгой работы в одной позе. Подошел к ограде. Чхэюн и Хванчжи тоже были озабочены внезапным появлением горожан. Кажется, прибыла какая-то повозка? Действительно, приближался большой фургон, больше, чем кибитка Юми, влекомый летучими устройствами, созданными из духов.