— Понимаешь ли ты, что теперь тебе предстоит отбывать наказание? Почему ты сбил этого человека? — Эссос продолжал свой неумолимый допрос. Я была восхищена, наблюдая за его работой прошлой ночью. Он быстро задавал вопросы, не давая времени на подготовку.

— Понимаю, сэр. Это был несчастный случай, сэр. Я отвлекся на телефон, сэр.

Мне показалось, что Эссос уже принял решение. Все это — фарс. Я хотела разозлиться на него за то, что он устроил спектакль, но не могла. Если кто-то не может справиться с таким делом, как это, как он сможет справиться с таким, как Джеймс Блейн?

— И почему ты смотрел на свой телефон?

Острые вопросы, ответы на которые Эссос уже знал, продолжились.

Мужчина сглотнул.

— Моя жена позвонила ранее, чтобы сказать, что наш ребенок заболел, и ей нужно, чтобы я приехал домой и отвез их к врачу. Я услышал сигнал на своем телефоне и подумал, что это может быть она, но это было не так. Я увидел, что ко мне приближаются фары, поэтому свернул, чтобы избежать столкновения с машиной, и врезался во что-то. Я не знал, что это был человек, пока не увидел это в новостях. — Делл опустил голову, пытаясь сдержать слезы.

— Но зная теперь, что ты сбил человека, ты бы не уехал?

Делл смотрит Эссосу прямо в глаза, не колеблясь:

— Я бы хотел сказать, что остался бы, что я был бы лучшим человеком и дождался полиции или скорой помощи, но не могу этого утверждать. Понимаете, в то время у нас была только одна машина. Я не могу с уверенностью сказать, что я бы остановился, хотя всем сердцем жалею, чтобы это сделал.

— Что ты знаешь о человеке, которого сбил?

— Его звали Гидеон Корродино. Он был 67-летним ветераном ВМФ. Его машина сломалась в нескольких милях от того места, где я его сбил. Он шел пешком, чтобы вызвать помощь. Его жена умерла от рака легких, и он жил один с двумя австралийскими овчарками по кличке Уинни и Черч, названной в честь Уинстона Черчилля. До выхода на пенсию он работал рыбаком, возил туристов в море. Он планировал купить лодку и прожить остаток дней на воде.

Количество подробностей, которые Делл знал о жизни этого человека, поразило. Он рассказал, что в ту ночь он и его жена узнали, что у их ребенка порок сердца, и после того, как он признался жене, она отговорила его идти в полицию, потому что это разрушит их семью. Они потеряют страховку, а их ребенок умрет. Какой мужчина не поддался бы такому давлению?

— Если ты не признался полиции, то что ты сделал для искупления? — эти вопросы были для того, чтобы сбить нас с толку.

— Я усыновил Уинни и Черча и поступил на флот, потому что в том возрасте не знал, чем еще заняться. Я прослужил 20 лет до выхода на пенсию. Я помог превратить пустующий участок земли в мемориальный сад для мистера Корродино, с детской площадкой для детей и парком для собак.

Я изо всех сил старалась сохранить бесстрастное выражение лица, пока Делл продолжал подробно рассказывать о добрых делах, которые сделал, чтобы попытаться уравновесить совершенные им кармические ошибки.

Эссос повернулся к нам лицом. Краем глаза я заметила Зару. Она выглядела такой грустной. По его словам, все, что Делл совершил в своей жизни, было сделано для того, чтобы искупить вину за свое преступление. Даже Кэт ерзала на своем месте.

— Я передаю это дело на ваше рассмотрение. Должен ли мистер Макманн воссоединиться со своей семьей или должен отбыть свой срок в Бездне, как и предполагалось изначально?

— Бездна? — я удивлена, что его приговорили к такому месту за одну ошибку. Кажется, что прошла целая вечность, прежде чем Эссос посмотрел на меня.

— Он забрал жизнь. Вот почему вы здесь… чтобы определить, есть ли смягчающие обстоятельства. Любой человек может обжаловать то, куда его отправили. В некоторых ситуациях есть смягчающие обстоятельства, в некоторых — просто ужасные люди, не желающие признаться себе и другим, насколько чудовищными были их действия, независимо от оправданий, которые у них могут быть. Как мой консорт, как моя Королева, ты должна уметь принимать такие решения.

Эссос дал нам немного времени, чтобы все обдумать. Мне казалось, что за моей спиной звучит песня из игры «Jeopardy»[7]. На меня давила необходимость сделать не просто выбор, а правильный выбор.

Зара показала кулак, отклонив апелляцию Делла Макманна.

— Это хорошо, что он усыновил собак и поступил на службу в ВМФ, но не меняет того факта, что он лишил жизни человека и должен заплатить за это преступление.

Кэт видела, что добрые дела, которые он совершил в своей жизни после смерти, оказали положительное влияние на мир и решила, что он может снова увидеть свою семью.

— Он воспользовался судьбоносным моментом и позволил ему изменить свою жизнь. Его наказание в том, что он должен нести этот позор вечно. Для меня этого достаточно, — заявила Кэт.

Эссос повернулся ко мне с бесстрастным лицом. После столетий, когда ему приходилось принимать подобные решения, он не выказывал ни малейших эмоций.

— Я считаю, что ты поступил крайне несправедливо по отношению к мистеру Корродино, и ты должен извиниться перед ним за свои действия. Считаю, что он должен определить твое наказание, и мы примем его решение к сведению. — я старалась говорить тем же голосом, что и Эссос. Мне потребовались все силы, чтобы мой голос не дрожал.

Эссос взмахнул рукой, и появился другой мужчина. Он выглядел старше с седыми волосами и крепкой челюстью. Мгновение он выглядел растерянным, потом видит Эссоса и Делла, и, кажется, его осеняет понимание.

— Гидеон Корродино? — проверил Эссос.

— Да, сэр.

— Ты знаешь, почему я вызвал тебя?

— Нет, сэр, — ответил Гидеон.

Эссос указал в сторону Делла, чья поза изменилась при виде Гидеона. Чувство вины, которое он испытывал в течение многих лет, нося эту тайну, ничто по сравнению с тем, что он встретился лицом к лицу с человеком, чью жизнь отнял.

— Это человек сбил тебя на своей машине и оставил лежать в канаве в течение трех часов, пока ты истекал кровью. Его приговорили к тому, что он будет доживать свой век в Бездне и никогда больше не увидит свою семью. Было предложено, что, поскольку он забрал твою жизнь, ты должен помочь определить, как ему жить после смерти. Что ты хочешь сказать ему, Делл?

Делл сделал шаг вперед и громко сглотнул, когда отдал честь Гидеону.

— Сэр, я всю жизнь представлял, что скажу вам, если представится возможность. Но никогда не думал, что я действительно это сделаю. Знаю, что мои слова не могут выразить, как я сожалею о том, что сделал, но надеюсь, что мои действия показали это. Не проходило и дня, чтобы я не думал о том, каким лицемером я был, говоря своим детям, чтобы они брали на себя ответственность за свои поступки, в то время как я был трусом. Я очень глубоко сожалею.

Гидеон молча обдумывал только что услышанные слова. Его лицо было жестким, сердитым. Затем…

— После случившегося я долго злился, но моя Шерил напомнила мне, что из-за этого мы оказались вместе. Я смог увидеть любовь и утешение, которые твоя семья дарила Уинни и Черчу до конца их жизни и после того, как они ушли из жизни. Как и ты, я долго думал, что бы сказал тому беспечному ублюдку, который убил меня, но не уверен, что могу сказать тебе больше того, что ты уже не сказал себе. Я в бешенстве, в ярости от того, что ты сделал. Некоторые дни хуже других, но, когда я вспоминаю, как долго был там, я снова злюсь. Не думаю, что смогу принять твои извинения, не сейчас. Ты сказал свое слово, и я не буду мешать тебе снова быть со своей семьей, но я не прощаю тебя.

В комнате воцарилась тишина, Делл кивнул, принимая это, но не настаивая на прощении. Эссос повернулся ко мне, ожидая моего решения. Это не маленькое дело — решать, отправиться ли кому-то в загробную жизнь или в Бездну, но это решение, которое должно быть принято.

Я встала и подошла вперед, не понимая, что заставило меня это делать.

— Ты проявил трусость и беспечность, но в этом ты нашел смирение и храбрость. За это в течение следующих ста лет ты будешь носить груз на своих плечах весом шестьдесят семь фунтов, представляющий каждый год жизни Гидеона до того, как ты забрал остаток того, что он мог бы иметь. После этих ста лет, если Гидеон все еще не простит тебя, ты будешь носить его еще сто лет, и еще, и еще, пока он не простит тебя. Если же он решит никогда не прощать тебя, то ты будешь нести это бремя до конца вечности. Ты будешь делать это в загробной жизни, со своей семьей, — твердо сказала я.