— Если собираешься жениться на мне, ты стопроцентно отдашься мне, ты понимаешь?

Неа. Не понимаю. Блядь.

Я быстро убираю контактные линзы, пытаясь вернуть хоть какое-то подобие самообладания, прежде чем прыгнуть в постель, но чем дольше остаюсь в ванной, тем дольше ожидание того, что заберусь под простыни, убивает меня, доводя до грани безумия. Выключаю свет в ванной, уличный свет освещает комнату. Он очерчивает силуэт ее тела, когда я забираюсь в постель. Я подумываю о том, чтобы снять боксеры, но не хочу пугать ее. И при этом не хочу ничего предполагать.

С трудом сглотнув, спрашиваю:

— Тебе комфортно?

— Ммм… очень.

Ебучий случай, изданный ею звук удовлетворения, заставляющий мой член вздыматься к небу, сводит на нет мою сдержанность.

Мне потянуться к ней?

Прикоснуться к ней?

Провести рукой по ее спине?

Позволить себе поддаться сладкой пытке, которую испытываю, боли, пронизывающей мои кости?

Я лежу на спине, закинув руки за голову, и смотрю в потолок, в голове проносится миллион вопросов, но один самый отчетливый среди них.

Я не буду трахать свою помощницу. Я пообещал себе, что не буду. Это означает…

Я не собираюсь ничего делать. Она голая, и это ее выбор. Я не собираюсь этим пользоваться, как бы больно это ни было.

Этого не случится.

— Спокойной ночи, Рэт.

Я прикусываю щеку и спокойно говорю:

— Спокойной ночи.

Поворачиваюсь на бок, закрываю глаза и пытаюсь немного поспать, несмотря на неистовую эрекцию.

— Ааа, блядь, — хрюкнул я, кончая в слив душа, моя рука злобно пульсировала.

Я встал раньше будильника, потому что не только не мог заснуть из-за бушующих мыслей, но у меня был самый огромный стояк, о котором нужно было позаботиться.

Я прислоняюсь к плитке, позволяя воде каскадом стекать по телу, пока перевожу дыхание.

Две ночи.

Я выдержал две ночи, не прикасаясь к ней. Я должен получить чертову медаль за свою выдержку.

Я снова ополаскиваюсь, вытираюсь насухо и оборачиваю полотенце вокруг талии.

Когда выхожу из ванной, жалюзи уже подняты, Чарли сидит на краю кровати в моей рубашке, которую я носил вчера.

— Доброе утро, — говорю я хриплым голосом.

Она встает и откидывает волосы из-под рубашки. Повернувшись ко мне, замечаю, что она застегнула только несколько нижних пуговиц, а остальные оставила расстегнутыми, открывая великолепный вид на живот и декольте. Господи, у этой женщины, безусловно, самое сексуальное тело, которое я когда-либо видел, и она знает, как продемонстрировать его, чтобы свести мужчину с ума.

— Доброе утро, суженый босс. — Она неторопливо подходит ко мне и говорит: — Надеюсь, ты не против, что я одолжила твою рубашку. Я подумала, неприлично, входить в ванную голой.

Стиснув зубы, я спрашиваю:

— Но спать голой ты считаешь прилично?

— Ты словно обогреватель. Я не хотела снова изнывать от жары. К тому же, твои простыни потрясающе ощущаются на голой коже.

Она похлопывает меня по груди, но теряет былую уверенность, когда я обхватываю ее запястье и нежно провожу ее рукой по груди, прессу, до самого края полотенца.

Она поднимает на меня глаза, и я молча призываю ее снять полотенце, проверяя, сделает ли она первый шаг.

Она не двигается ни на сантиметр. Вместо этого мы смотрим друг на друга, ожидая, кто из нас совершит ошибку.

Когда никто из нас этого не делает, мы расходимся и продолжаем собираться на работу.

Впереди еще один долгий, мать его, день.

— Уединенный ужин в Square Top, церемония в The Little Church Around the Corner, а затем мы вернемся в твою квартиру после того, как потанцуем и сделаем все традиционные вещи.

Чарли сидит на краешке моего стола, одетая в облегающее фиолетовое платье с вырезом декольте в форме капли, которое слишком неприлично для работы, потому что я вижу только ее грудь. И подол платья, да, не доходит даже до середины бедра. Эта гребаная вещица — предназначена для клуба.

Так какого хрена она надела его сегодня?

Я знаю, почему.

Я точно знаю, почему. Уже пятый день, блядь, между нами накопилось такое сексуальное напряжение, что мы вот-вот взорвемся. Это должно произойти в какой-то момент. Мне просто интересно, когда. Завтра она вернется к себе домой, чтобы побыть с бабушкой на выходных, что станет для меня столь необходимым глотком свежего воздуха. Я смогу прийти в себя, сосредоточиться на том, чтобы не пытаться трахнуть свою помощницу, наплевав на заключенное между нами брачное соглашение.

Прочистив горло и оторвав взгляд от ее ног, по которым так и хочется провести языком, я спрашиваю:

— Square Top готов составить для нас меню из пяти блюд?

Она кивает.

— По согласованию с нами. Мы можем устроить дегустацию, когда захотим. Они очень рады, что ты хочешь провести церемонию в их частном заведении.

— Они сохранят это в тайне?

— Да. — Она откидывает волосы с плеч, обнажая шею, и наклоняется вперед, ее цветочный парфюм затуманивает мои чувства. — И ты не против церкви? Бабушка сделала это обязательным условием.

— Меня это не волнует. Что угодно, лишь бы она была счастлива.

Чарли замолкает и застенчиво улыбается мне, а затем кладет свою руку поверх моей.

— Это очень много значит для меня, Рэт. Не уверена, что ты понимаешь, как много.

Этот приятный момент помогает мне на мгновение забыть о боли в промежности и явной потребности сорвать с этой женщины одежду.

— Как у нее дела? Есть новости?

Она качает головой.

— Ничего нового, но она сказала, что собирается на терапию.

— Какого рода терапию?

Чарли пожимает плечами.

— Она не говорит. Честно говоря, я не понимаю. Если бы я была больна, то рассказала бы своей семье все до мельчайших подробностей, чтобы они не волновались.

Но она сказала, что не скажет, потому что не хочет, чтобы я ссылалась на доктора Гугла. Во всяком случае, если мы будем знать, то избавим врачей от лишней нагрузки.

— Я понимаю, но ты мало что можешь сделать.

— Знаю. — Она вздыхает и играет с моей рукой, переворачивая ее, чтобы провести кончиками пальцев по ладони. — Она такая упрямая. Я заставила родителей пообещать не быть такими упрямыми. Сомневаюсь, что они сдержат свое обещание.

— Они никогда не делают этого, — говорю я, откидываясь в кресле, но позволяя ей играть с моей рукой.

Мягкие кончики пальцев гладят мою ладонь, кружат, играют с чувствительной кожей, и приятные ощущения волнами поднимаются по руке и спускаются по позвоночнику.

— Я ценю, что ты терпишь все это. Ты замечательный человек, Рэт.

— Что я терплю?

Помимо того, что ты каждый день и ночь выставляешь напоказ свое потрясающее тело, а потом пленяешь меня своим прекрасным сердцем.

— Условие бабушки венчаться в церкви. — Ее пальцы двигаются вверх по моему запястью, а затем снова вниз. — То, что она хочет, чтобы мы разрезали торт. — Она проводит пальцем по моей ладони. — С желанием бабушки, чтобы у нас был хороший фотограф. — Она поднимает на меня глаза и прикусывает нижнюю губу. — Притворяешься, что хочешь отправиться в свадебное путешествие.

— Не знаю, как ты, а я собираюсь в свадебное путешествие. После этого мне просто необходима поездка на Фиджи. Приглашаю тебя присоединиться.

Она замирает. Смотрит в пол, нахмурив свое прекрасное лицо. Черт. Я что-то не так сказал?

Но затем, как я уже видел раньше, когда она чувствовала себя не совсем комфортно, она делает глубокий вдох, словно пытаясь обрести самообладание, а затем смотрит на меня с ухмылкой.

— На самом деле мне нравится ходить в бикини.

Кто бы сомневался.

Она вздыхает и поднимается с моего стола.

— Лучше вернусь к работе. Спасибо, что уделил этому внимание.

Я прикусываю нижнюю губу, когда она направляется к двери моего кабинета, подол ее платья высоко задирается на ягодицах.