— Нет. Моя любовь к нему закончилась в тот день, когда он бросил меня у алтаря.

— Хорошо, иначе мне пришлось бы надрать и тебе задницу.

Она хихикает и постукивает ногой по моей.

— Хотела бы я посмотреть, как Вы попытаетесь.

— Осторожно, «Пенис во множественном числе», я могу тебя завалить.

Ее глаза округляются от удивления.

— Вы назвали меня пенисом во множественном числе.

— Ты сама себя так назвала. — Я улыбаюсь, и ее лицо загорается еще больше. И прежде чем сделаю то, чего никогда не смогу изменить, я говорю: — Увидимся в понедельник… Кокс.

Не давая ей шанса ответить, разворачиваюсь и направляюсь к лифту, чувствуя себя немного бодрее. Время, проведенное с Чарли, пошло на пользу, я зарядился энергией и почувствовал себя так, будто хожу по облакам.

Если бы только я мог отплатить ей тем же.

Улучшить ситуацию.

Подарить ей и ее бабушке прогулку к алтарю, которую они заслужили.

— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я Брэма и Джулию, открывая дверь в свою квартиру, и вижу, что они стоят по другую сторону с коробкой пирожных в руках. В последнее время я все чаще посещаю спортзал благодаря тому, что потребляю много кондитерских изделий.

— Мы можем поговорить с тобой, пожалуйста? — спрашивает Джулия, выглядя очень извиняющейся.

Я шире открываю дверь и прохожу в гостиную устраиваясь на диване. Они следуют за мной и садятся по обе стороны от меня, кладут коробку с пирожными мне на колени и открывают ее.

Никаких денишей.

Но… внутри моё любимое лимонное итальянского печенья в форме капель, посыпанное сахарной пудрой.

Ого, они очень сожалеют, раз привезли мне эти печенья, потому что им пришлось ехать за ними в Бруклин.

— Вы сами их купили или послали кого-то за ними? — спрашиваю я.

Джулия протягивает мне телефон и показывает фотографию, на которой они в маленькой итальянской пекарне, в которой я хотел бы жить, сидеть целый день в углу и запихивать в рот эти великолепные печенья снова и снова, до тех пор пока не впал бы в сахарную кому.

— Хорошо.

Я беру одно печенье и запихиваю его в рот, позволяя лимонному, маслянистому вкусу впитаться в мои вкусовые рецепторы.

Блядь, потрясающе.

Брэм тянется за печеньем, но я отдергиваю руку.

— Какого хрена ты себе позволяешь?

— Поделишься? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет. Оно мое.

Словно ребенок, обхватываю коробку обеими руками и прижимаю к себе.

— Может, хватит меня мучить? — спрашивает Брэм, снова откидываясь на спинку дивана. — Мы не разговаривали целую неделю, и у меня начинается психическое расстройство. Ты не можешь продолжать на нас злиться.

— Не могу? — спрашиваю я, собираясь разразиться тирадой, когда вмешивается Джулия.

— Нет, не можешь. Ванесса — моя подруга, Рэт. Вы оба виноваты в разрушении отношений и знаете об этом. Нельзя строить из себя жертву, когда вы оба виноваты.

Я знаю, что она права, но не хочу слушать, что правильно в данный момент. Я хочу злиться, хочу выместить на них злость, хочу, чтобы им было так же плохо, как и мне, потому что именно так поступают зрелые мужчины.

— Она бросила меня.

— Ты ее оттолкнул, — возражает Джулия, в то время, как Брэм раскачивается

взад-вперед рядом со мной, сцепив руки, скорее всего, молясь о том, чтобы все это закончилось.

Мне тоже не нравится ссориться с Брэмом. Я не только скучал по Чарли, но в добавок мне не с кем было поговорить об этом, кроме как с Роарком. Роарк — мой дружище, но большую часть времени он язвительный болван, и не особо продуктивен, когда дело доходит до советов.

Мне не хватает моего друга. Не хватает моей сестры.

Черт, как же я соскучился по этому печенью.

— Может, мы уже помиримся? — спрашивает Брэм. — Я не могу вынести неопределенность всего этого. Мне нужно знать, что у меня есть мой лучший друг.

Вздохнув, провожу рукой по лицу и говорю:

— Я не хочу ее видеть.

— Почему? — спрашивает Джулия. — Ты все еще неравнодушен к ней?

— Нет, — быстро говорю я, хотя и сомневаюсь, так ли это. — Никто не хочет видеть свою бывшую, особенно если та помолвлена. У меня даже нет девушки, черт возьми.

— Это не наша вина, — возражает Джулия, демонстрируя свое упрямство. — То, что у тебя нет девушки, не должно быть причиной, по которой я не могу пригласить свою подругу на нашу свадьбу. Ты слышал это, Рэт? — Ее голос становится жестким. — Это наша свадьба. Когда будешь жениться, можешь приглашать кого захочешь.

— Блядь, — пробормотал я. — Ты права. Прости. Я просто был застигнут врасплох, и, черт возьми, я не хочу ее видеть, особенно в свой день рождения.

— О, теперь ты заговорил о дне рождения. — Джулия смеется и заключает меня в объятия. — Это очень много значит для нас, Рэт, особенно если ты сможешь продержаться один день.

Я киваю, потому что, когда доходит до дела, я готов на все ради сестры и Брэма, даже если придётся провести день рождения с бывшей, о которой я не хочу говорить… никогда.

Мои первые серьёзные отношения. Первая помощница, которая не подвела меня. Моя первая любовь. Первое разбитое сердце. Кто хочет, чтобы прошлое мелькало у него перед глазами? Думаю, никто, но когда до этого дойдёт, я внутренне буду страдать ради Брэма.

И Джулии… полагаю.

— Ты должен сделать мне очень хороший подарок на день рождения. Больше, чем просто торт. Я хочу что-то большое и дорогое. — Я указываю на Брэма. — Ты слышишь меня? Чертовски дорогое.

— Нам нужно оплачивать свадьбу, — напомнила мне Джулия.

— Я тебя умоляю, деньги, которые вы потратите на свадьбу, мы снова заработаем в течении часа. Ты даже не заметишь их отсутствия.

— Он прав, детка, — говорит Брэм, наклоняясь ко мне и беря печенье из моей коробки. Я позволяю ему. — Я чертовски богат, тебе не о чем беспокоиться. — Откинувшись назад, он говорит: — Как насчет того, чтобы поехать с нами в свадебное путешествие?

— Вот теперь…

— Нет. — Джулия качает головой. — Я не хочу, чтобы мой брат проводил с нами свадебное путешествие, когда на мне будет только две вещи — комплект нижнего белья.

На лице Брэма появляется выражение шока, и он хлопает меня по спине.

— Извини, чувак. Приглашение отменяется.

Кто бы сомневался.

ЧАРЛИ

— Доброе утро, — говорю я Рэту, когда он выходит из лифта, прекрасно выглядя в сшитом на заказ темно-синем костюме с белой рубашкой и туфлями цвета загара. Для него это обычный деловой костюм, над которым, я уверена, он не особо задумывался, но для меня это афродизиак.

Прошедшая неделя была эмоционально насыщенной не только из-за бабушки, которая отказывается сообщать мне какую-либо информацию о своем здоровье, но и из-за человека, стоящего передо мной, с очаровательной улыбкой на лице — улыбки, которую я не воспринимала до этих выходных, когда он растопил все барьеры, которые я пыталась держать вокруг своего сердца.

На прошлой неделе он навестил меня дважды. Он пришел в мою квартиру обеспокоенный, полный сострадания и показал себя с такой стороны, с какой я его никогда раньше не видела.

Он обнимал меня, пока я плакала.

Он выслушал меня, пока я рыдала.

Он заставил меня смеяться, когда я меньше всего этого ожидала.

И конечно же, он очаровал мою бабушку… и меня. Буквально, когда он ушел, она стянула штаны и сказала, что ей нужно закурить просто от того, что он был рядом.

Странно ли говорить, что я чувствовала себя точно так же?

В субботу вечером я легла спать с огромной улыбкой на лице. Сначала я этого не заметила. Я думала, что он робот, человек, который не умеет испытывать ни капли эмоций, но я ошибалась. Ренита сказала, что он хороший парень, но и она ошиблась. Он не просто хороший, он удивительный.

Он заставил меня почувствовать то, чего я не чувствовала уже очень давно, а может, и никогда. Он заставлял меня сомневаться в своём здравомыслии каждый раз, когда смеялся, он заставлял меня падать в обморок, когда улыбался, а когда он уходил, мне казалось, что я не смогу вздохнуть, если он не поцелует меня прямо тогда и там.