Расстегнув рубашку и потянувшись к брюкам, я заглядываю в ванную и вижу, что она лежит в ванне, вся в пузырьках, и читает. Одна нога закинута на бортик, и хотя пузырьков много, они едва прикрывают ее грудь.

Твою ж мать.

— Прости, я не знал…

— Все в порядке, — говорит она, не обращая на меня никакого внимания. Должно быть, это хорошая книга. — Делай свои дела. Я закончу чтение этой сексуальной сцены, а потом пойду спать.

— Сексуальная сцена? — Спрашиваю я, и у меня перехватывает горло.

— Ммм… — Она кивает и ерзает в ванне, одна ее рука исчезает под пузырьками.

Какого хрена она делает этой рукой?

И собирается ли она что-то делать этой рукой, пока я чищу зубы?

Как бы то ни было, я не задержусь, чтобы выяснить это. Словно безумец, я чищу зубы, повернувшись к ней спиной, чтобы не видеть никаких движений, а затем ухожу, пока меня не застукали за разглядыванием.

В гардеробной избавляюсь от остальной одежды и подумываю о том, чтобы лечь в постель голым, как обычно, но тут же передумываю. Натягиваю чистые боксеры. Если бы ее не было в ванной, чем бы она там ни занималась, я бы принял душ, чтобы освежиться после долгого мучительного дня. Сегодня я не могу позволить себе такой роскоши, и это напомнило мне, что я должен уволить бригаду строителей, которые переделывают гостевую зону. Они делают это слишком долго. Раньше я не думал, что это будет большой проблемой, пока не обзавелся фальшивой невестой. Теперь жалею, что не заставил их закончить работу.

Чувствуя себя измученным, и без возможности облегчения, направился к своей кровати, но вспомнил о контактных линзах.

Блядь.

Я бросаю взгляд в сторону ванной. Она… закончила?

Если бы у меня были запасные контактные линзы, я бы выбросил те, которые сейчас на мне, и покончил с этим, но у меня их нет, а очки я оставил в офисе.

Раздраженный, я иду в ванную и стучу в дверь.

— Можно войти?

— Да, — откликается она.

Звучит многообещающе.

Так я думал до тех пор, пока не вошел и не увидел ее с полотенцем, обернутым вокруг туловища, и волосами, собранными в пучок на макушке. Полотенце низко сидит на ее груди, почти опасно низко, потому что одним движением пальца я могу смахнуть махровую ткань на пол.

Переключив внимание на контактные линзы, снимаю их, пока Чарли рядом со мной натирает свое тело самым сладким лавандовым лосьоном, который я когда-либо нюхал.

Боже, одуряющий запах.

Она ставит одну ногу на край ванны, высоко задирая полотенце, и наносит лосьон на одну длинную конечность, а затем повторяет процедуру на другой ноге. Я заворожен, совершенно позабыл про контактные линзы.

Когда она выпрямляется, то замечает мой взгляд.

— Что ты делаешь?

— Разглядываю тебя.

Как уже говорил, я честен. И у меня нет других оправданий для нее. Она великолепна.

— Что ж, прекрати. Я все еще злюсь на тебя.

Отложив контейнер с контактными линзами, я спрашиваю:

— Почему ты на меня злишься?

Она подходит ко мне и берет свою зубную щетку, ее обнаженное плечо трется о мое.

— Потому что само предположение, что я должна все планировать в одиночку, оскорбительно.

Она мило вздергивает подбородок и начинает чистить зубы. Я облокачиваюсь бедром о столешницу и наблюдаю за ее лихорадочными движениями, когда она втягивает и вытягивает зубную щетку.

— Я не ожидал, что ты всё спланируешь одна, просто начнешь.

Она сплевывает пасту и прополаскивает рот.

— Я пыталась быть милой и помочь, а ты просто выгнал меня из кабинета, словно я ничего для тебя не значу. Я твоя фиктивная невеста и помощник руководителя. Ты мог бы быть вежливее. Я думала, мы договаривались быть добрее.

— Я не думал, что ты воспримешь мой совет, как проявление злобы.

— Так и было, — говорит она, пытаясь пройти мимо меня, но я хватаю ее за руку, останавливая.

— Прости, — говорю я тихим голосом, мое либидо нарастает и готово вырваться наружу. — Я не хотел тебя обидеть.

Она смотрит на меня, вероятно, шокированная тем, что я извинился.

— Оу… ну, спасибо.

Она снова собирается уйти, но я продолжаю крепко держать ее.

— Я был расстроен.

Мы стоим бок о бок, в разных направлениях, наши взгляды прикованы друг к другу. Соблазн скинуть ее полотенце очень силен.

— Из-за работы?

Я облизываю губы.

— Из-за тебя.

— Ч-что я сделала? — спрашивает она, и ее голос становится хриплым.

Ее грудь поднимается и опускается все быстрее, словно ее переполняет предвкушение.

Я провожу пальцем по ее руке, зачарованный тем, как мурашки появляются на ее коже от моего прикосновения. Не делай этого, Рэт. Не переходи черту.

— Твоя юбка, — говорю я, мой голос хриплый, напряженный. — Ты, блядь, весь день щеголяла ею перед моим лицом.

Ее глаза расширяются. Я тут же понимаю, что она сделала это не специально, потому что если бы это было так, на ее лице была бы хитрая улыбка, а не удивленный взгляд.

— Я не специально.

— Что ж, как уж вышло, — говорю я, руки так и чешутся прижать ее к стене. Усадить ее на стойку и раздвинуть ей ноги, чтобы полотенце упало на пол, и я смог попробовать на вкус ее твердые, восхитительные соски. — Ты сводила меня с ума, весь гребаный день. А когда наступил ужин, я уже не мог этого выносить. Мне нужно было, чтобы ты ушла.

— О, — она прикусывает нижнюю губу, мгновенно сводя меня с ума от желания, особенно когда я наблюдаю, как ее зубы покусывают пухлую губу.

— И в добавок, когда я прихожу, ты в ванне, пузырьки едва прикрывают твои чертовы сиськи, твоя великолепная нога лежит на краю ванны, а рука опущена под пузырьки. — Я подхожу ближе и поворачиваю ее так, чтобы она оказалась лицом ко мне. — Ты трогала себя? — Она не отвечает, только едва поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня. — Ты пытаешься свести меня с ума?

— Это не входит в мои намерения.

— Хочешь сказать, что соблазнить меня в этом скудном полотенце — это не намерение?

В ее глазах что-то вспыхивает, а уголки губ слегка подрагивают, что заставляет меня зарычать от досады… когда я прижимаю ее к стене ванной, мои руки на ее бедрах, потрясенный вздох вырывается из нее, пока я удерживаю ее неподвижно.

— Я, блядь, так и знал. Ты пытаешься меня помучить. Зачем?

Ее дыхание участилось, она смотрит мне в глаза.

— Расплата.

— Расплата за что? — Рычу я.

Ее взгляд скользит по моему торсу и снова возвращается к лицу.

— За это.

— Из-за того, что я без рубашки?

— Да. Думаешь, мне легко, когда ты ходишь без рубашки? Нет.

Мое дыхание становится прерывистым, сердце бьется с бешеной скоростью, а член твердеет с каждым движением ее груди, прикрытой полотенцем. Я убираю руки с ее бедер и обхватываю ими ее запястья. Медленно поднимаю ее руки над головой и прижимаю их к стене.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Напоминаю, что я все еще контролирую ситуацию, несмотря на то, что ты думаешь иначе. Не забывай, что я твой босс, Чарли.

— Ты можешь быть моим боссом в офисе, но не в спальне.

Она отбивается от моих рук, пока я не освобождаю ее. Она отстраняется, выходит из ванной, а затем сбрасывает полотенце, и перед моим взором предстаёт ее спина. Ее задница совершеннее, чем я мог представить. У меня руки чешутся отшлепать ее, чтобы проучить, но чем дальше она заходит в комнату, тем больше растворяется в темноте. Затем она делает то, чего я не ожидал: опускается на кровать, повернувшись ко мне спиной.

Совершенно, блядь, голая, в моей постели… в нашей постели.

Отворачиваясь, я хватаюсь за стойку в ванной и смотрю в зеркало. Мои плечи практически касаются ушей от того, насколько я напряжен. Моя челюсть сжата так сильно, что я боюсь сломать коренные зубы, а мой член, блядь, твердый как камень, прижимается к ткани боксеров. Ебать. Зачем она это делает? Что, черт возьми, она пытается сказать своими действиями? Почему женщин так трудно понять? Она намекает на то, чтобы я сделал первый шаг? Уверен, она знает, насколько соблазнительна. Должна знать. В своём возбужденном состоянии я ведь ничего не придумал? Я слышал ее сегодня утром, но, конечно, это не значит, что она хочет, чтобы я ее трахнул.