— Ты собираешься отвечать? — Спрашивает Роарк, выглядя чересчур удивленным.

— Что ты имеешь в виду? — Я стараюсь быть непринужденным. — Ты сам так сказал. Я вовсю трахался со своей помощницей.

— Ага, я ни на секунду в это не поверю. Может, я и шутил на этот счет, но я знаю тебя. — Он изучает меня. — Ты помирился с Брэмом?

— Да, — отвечаю я, включая монитор и открываю электронную почту. — Он приехал, мы все обсудили, все в порядке.

— Значит, «женитьба» на Чарли, — говорит он, используя воздушные кавычки, — никак не связана с приездом Ванессы на свадьбу Брэма и Джулии?

— Нет, — твердо говорю я, хотя это возможно, не совсем правда.

Идея брака возникла, чтобы помочь Чарли, дать ей возможность сделать бабушку счастливой. И только когда задумался о том, как это может быть полезно для меня, и в ситуации с Ванессой. Это дополнительный бонус к тому, что мне не придется идти на свадьбу одному. Если Чарли будет рядом со мной, это событие станет намного легче.

— Хочешь сказать, что за какие-то два месяца влюбился в эту женщину и теперь собираешься жениться?

— Ага, — отвечаю я, нажимая на электронное письмо от одного из моих лучших фандрейзиров (прим. пер.: Сбор пожертвований (фандре́йзинг от англ. fundraising, или фандрайзинг — транслитерация английского слова) — привлечение сторонних ресурсов для реализации социально значимых задач, культурных проектов или поддержания существования организации).

— Чувак, — говорит Роарк, глядя мне прямо в глаза. — Да ладно, хватит издеваться, в чем дело на самом деле?

Особенность Роарка в том, что он ничего не упускает, особенно когда дело касается его друзей. Несколько недель назад, когда мы выбирали игроков для нашей лиги фэнтези-футбола, он упорно пытался выяснить, почему я выделяю цветом записи в блокноте — поскольку раньше этого не делал — он не унимался, пока я наконец не сказал ему, что Чарли меня на это подбила. В итоге меня дразнили весь остаток вечера. Я переживаю, что, если расскажу ему правду, он не сможет держать рот на замке.

Впрочем, он не собирается покидать этот кабинет, не докопавшись до сути, так что, похоже, у меня нет особого выбора.

Посмотрев ему за спину, убеждаюсь, что дверь закрыта, а затем откидываюсь в кресле и говорю:

— Ее бабушка больна, чувак.

— О, черт, — говорит Роарк, и понимание отражается на его лице. — Все плохо?

Я пожимаю плечами.

— Никто точно не знает, а ее бабушка ничего не говорит. Это длинная история, но у Чарли есть одно желание — чтобы бабушка увидела, как она идет к алтарю в бабушкином платье.

Роарк кивает в знак понимания.

— Значит, ты исполняешь это желание.

Я беру ручку и начинаю вертеть ее между пальцев.

— Да. Мне это тоже на руку, поскольку благотворительный сезон не за горами, и я могу получить в знак солидарности перед моим семейным положением пожертвования от жен или женщин-руководителей. — Роарк кивает головой в знак понимания. — И не знаю, чувак. — Я потираю затылок. — Она была очень расстроена, а ее бабушка меня обожает. Я решил, что это простое решение, которое пойдет на пользу нам обоим.

— Да, выгода очевидна. — Наклонившись вперед, он говорит: — Но что будет, когда ты не сможешь больше скрывать свои чувства к ней, ты женишься и начнешь влюбляться в нее? Что будет, когда она захочет развестись, а ты будешь по уши в нее влюблен?

— Этого не случится.

Роарк усмехается.

— Когда ты начал бредить, чувак?

— Я не позволю себе влюбиться в нее.

— Да, хорошо. — Роарк закатывает глаза. — Удачи тебе, дай знать, как все обернется. Насколько я вижу, эта девчонка уже обвела тебя вокруг пальца. Вы оба этого не поняли, но когда это произойдет и все усложнится, я займу место в первом ряду с чертовой ухмылкой на лице, готовый сказать тебе: я же говорил.

Раздраженный, я спрашиваю:

— Ты пришел сюда по какой-то другой причине, или для того, чтобы выкручивать мои яйца?

Он качает головой.

— На самом деле, только ради выпечки. — Он оглядывается. — Как думаешь, она скоро вернется?

— Вообще-то у тебя куча денег и людей, которые на тебя работают. Купи себе чертовы пирожные.

— Они не так хороши, как тогда, когда я их забираю у тебя.

Я швыряю в него ручкой.

— Вали отсюда на хрен, тупица.

— Ты готова? — спрашиваю я Чарли, которая нервно дрыгает ногой в машине.

С момента предложения она была странно молчалива. Она держалась особняком, занималась своими делами и лишь однажды, а не как обычно, три раза за утро, наведывалась ко мне. Я даже попытался завязать с ней разговор, когда пошел мыть посуду после завтрака, но она быстро отмахнулась от меня и подняла телефонную трубку.

Она сомневается. Если она передумает это не будет трагедией. Знаю, я дал ей всего один шанс отказаться, но я хороший парень, и дать ей еще один шанс кажется правильным поступком… хотя за утро я успел оценить понятие «брак по расчету».

Если она откажется, я не смогу соврать и сказать, что не буду разочарован, потому что это не так. Я убедил себя, что это хорошая идея, и в итоге докажу Роарку, что он был неправ и заставлю его отказаться от своих слов.

Она смотрит в окно, на каменную стену с характерной вывеской, намалеванной над дверью. Уверен, что мог бы найти ювелира, и сделать кольцо по индивидуальному заказу, а не вести ее в магазин Тиффани, но у нас мало времени, учитывая что мы планируем рассказать об этом ее бабушке сегодня вечером.

Вздохнув, я говорю:

— Чарли, если ты не…

Она качает головой и говорит:

— Ты дал мне шанс отказаться. Мы пройдем через это.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя вынужденной.

Наконец, она поворачивается ко мне и нежно улыбается.

— Рэт, это я сделала тебе предложение. Думаю, если на кого и давят, так это на тебя, потому что кто захочет отказать девушке, делающей предложение?

— Да, насчет этого. Мы не будем говорить людям, что ты сделала мне предложение.

Она морщит лоб.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что это я сделал предложение, и так оно и будет.

— Рэт, в наше время женщины могут делать все, что им заблагорассудится. Если мы захотим сделать предложение, мы это сделаем.

С новыми силами она распахивает дверь и устремляется к выходу.

— Подожди, — говорю я, путаясь в ремне безопасности и едва не падая лицом прямо на отвратительный Нью-Йоркский тротуар.

Когда она поворачивается и видит, что я чуть не поцеловал асфальт, хихикает и прикрывает рот рукой.

Выбравшись из машины, я поправляю пиджак.

— Рад, что смог тебя развеселить.

— Было бы смешнее, если бы ты ещё встал в лужу.

Я беру ее за руку и говорю:

— В следующий раз буду стараться усерднее.

Она замолкает, останавливая мое продвижение, и смотрит на наши руки.

— Это что, новый стандарт? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я, не задумываясь, и веду ее в магазин.

Я рассматриваю бесчисленные стеклянные витрины с драгоценностями, стратегически расставленные по внушительному открытому пространству. Стены отделаны панелями из полированного дерева, а мраморные входы подчеркивают эффектные растения в горшках. Это место кричит о деньгах, и я вот-вот их спущу.

— Мистер Уэстин, — приветствует меня мужчина. — Меня зовут Альберт. Спасибо, что пришли. Провести вас в заднюю комнату?

Беру мужчину за руку и сердечно пожимаю ее.

— Это было бы замечательно. Спасибо, Альберт.

— Заднюю комнату? — шепчет Чарли, когда мы следуем за Альбертом.

— Именно там находятся все отвратительно дорогие кольца.

— Мне не нужно отвратительно дорогое кольцо, Рэт. Нам подойдёт обычное кольцо.

Я игнорирую ее и следую за Альбертом, крепко держа ее за руку, пока она по пути пытается показать мне кольца — кольца, которые не стоят моего времени.

Альберт проводит нас в отдельную комнату с черными бархатными стенами и фиолетовой подсветкой. Посередине стоит стол, на бархатной обивке которого разложено не менее десяти различных колец.