— Правда? Я был только на одной свадьбе с венецианским часом, и это было так чертовски вкусно, что я думал, мне станет дурно от переедания сладостей.

— Мы решили устроить его, благодаря тебе. Мы заказали огромное количество эксклюзивных пирожных, так что считай это подарком на день рождения.

Я усмехаюсь и честно говорю:

— Я собираюсь выставить себя дураком на вашей свадьбе. Люди будут спрашивать, где твой шафер, а я буду сидеть, забившись в угол, с расстегнутыми штанами, с шоколадом, стекающим по лицу, в состоянии пищевой комы.

— Я позабочусь о том, чтобы фотограф сделал несколько снимков, чтобы добавить их в свой ящик для шантажа.

— Жестоко, — говорю я, наливая себе шоколадное молоко. — Хочешь?

— Ты же знаешь, что хочу.

Пока я наливаю каждому из нас по стакану шоколадного молока — не удивительно, что в его холодильнике оно есть, — дверь распахивается, и входит Роарк держа Саттон за талию, и они обнимают друг друга.

Я помню, как Роарк начал говорить о Саттон. Он был настолько увлечен ею, что я сразу понял: он не сможет оставить ее, и как бы ни старался бороться с этим, в конце концов он сдался.

Я никогда не видел его более счастливым.

— Привет, ребята, — окликнул он, помахав рукой. — Налейте мне стаканчик, ладно? — Он поворачивается и спрашивает Саттон: — Хочешь шоколадного молока?

— Нет, спасибо. — Сбитая с толку, она спрашивает: вы, ребята, пьете только молоко?

— Ага, — отвечаю я, протягивая стаканы.

Мы чокаемся и начинаем пить, сладкий шоколадный вкус то, что надо.

Брэм позвонил мне как-то вечером и пригласил на вечер игр. Он сказал, что ему нужно кое-что обсудить со мной, но сначала он хотел бы умаслить меня какими-нибудь закусками и играми. Меня так и подмывает отвести его в сторонку и спросить, о чем именно ему нужно поговорить, но я знаю, что он сделает это, когда будет готов.

Итак, наступил вечер игр, и угадайте, кто оказался не в своей тарелке? Вот этот парень.

— Где Джулия? — Спрашиваю я, думая, что моя сестра уже вышла бы, чтобы обнять меня.

— На конференции. Она презентует созданную ею систему подбора. Это очень важно.

— О, потрясающе. Я удивлен, что она не рассказала мне об этом.

— Это произошло в последнюю минуту, что, конечно же, вывело ее из себя. Ты же знаешь, как она любит готовиться.

Да, она очень ответственная.

— Значит, сегодня только мы? — Спрашиваю я, хлопая в ладоши и переходя в гостиную, где на кофейном столике разложены кусочки пиццы, чипсы, сосиски в тесте, самый маленький в мире поднос для овощей и крендельки, а также карточки с картинками, таймер и маркеры для белой доски.

Раздается стук в дверь, и Брэм говорит:

— Я пригласил Лайнуса, и он придёт с другом. Это, должно быть, они.

Как только Брэм произносит «Лайнус», у меня внутри все сжимается, и я понимаю, кто его друг.

— Лайнус, свет моей жизни, — говорит Брэм, открывая дверь.

Если бы я не был так увлечен мыслями о том кого он привел, меня бы слегка оскорбило, что Брэм назвал другого человека светом своей жизни.

— Спасибо за приглашение. — Он протягивает поднос с молочными коктейлями и говорит: — Принес наши любимые.

— Я готов расцеловать тебя, — говорит Брэм, — но это создаст серьезный кадровый кошмар. — Он оглядывается по сторонам. — Ты привёл кого-то с собой?

— Да, она…

— А вот и я, — говорит очень знакомый голос, появляясь в поле моего зрения.

Блядь.

— Я завязывала шнурки. — Чарли протягивает коробку с пирожными. — Мы решили принести любимые лакомства наших боссов. Выпечка и молочные коктейли для всех.

Блядь. Блядь. Блядь.

Вот и пришёл конец моего расслабляющего вечера.

Я тут же напрягаюсь и хочу врезать Брэму по яйцам. Вот почему не стоит приглашать помощников. Именно по этой причине. Потому что теперь я не смогу быть собой. Мне придется притворяться, чтобы Чарли не увидела меня настоящего. Ведь я очень старался, не выдать себя, когда нахожусь рядом с ней.

— Выпечка от «Поли». О, ты очень хорошо знаешь Рэта.

Брэм берет коробку и пропускает Лайнуса и Чарли внутрь.

Чарли, особо не задумываясь, подскакивает ко мне и протягивает руку, чтобы я дал ей пять.

Я просто пялюсь на нее.

— Ну же, босс в сшитых на заказ брюках, не оставляйте меня в подвешенном состоянии.

— Это ужасно грубо, — говорит Роарк с широченной улыбкой мудака на лице.

Ему даже не нужно говорить со мной, я прекрасно знаю, о чем он думает. Я вижу это, чувствую его взгляд. Он будет наблюдать за мной словно ястреб, чтобы увидеть, как я отреагирую на Чарли. То же самое он делал с Джулией и Брэмом. Он наблюдательный ублюдок, и это одна из тех черт, которые делают его суперпрофессионалом, но и та черта, которая делает его очень раздражающим другом.

Я неохотно бью своей ладонью по ее, и она радостно подпрыгивает в своих зеленых леггинсах и черной футболке с надписью «Вечер игр, сучки». Конечно, у нее есть футболка для вечера игр. Меньшего я и не ожидал.

— Я в восторге, а Вы? — спрашивает она, ткнув меня пальцем в бок.

— Ты под кайфом? — спрашиваю я.

Уровень ее энергии сейчас слишком высок.

— Кайфую от жизни.

Лайнус подходит к нам и говорит:

— В такси было еще хуже, мистер Уэстин. Будьте благодарны, что Вам досталась именно эта версия.

— Никаких мистеров, — говорит Брэм, ставя пирожные и молочные коктейли на кофейный столик. — Быстро представимся. Я — Брэм, Рэт, Роарк, его девушка, Саттон, Лайнус и Чарли, помощница Рэта. Мы обращаемся друг к другу по именам. Понятно? — Он потирает руки. — Теперь мы разобьемся на команды. Две команды по три человека или три команды по два человека?

— Три команды, — вклинивается Роарк, прежде чем я успеваю открыть рот. — И я предлагаю, разделиться следующим образом: я и Саттон, Брэм и Лайнус, поскольку Лайнус — свет в жизни Брэма, и посмотрим, как сложатся отношения нового босса и помощника — Чарли и Рэта.

Вот ублюдок.

Протест вертится у меня на кончике языка…

— Отличная идея, — говорит Брэм, соглашаясь.

Складывается впечатление, что меня подставили.

Стоя рядом со мной и беря меня под руку, Чарли указывает на всех присутствующих и говорит:

— Команда «Кореши по Скитлс» выведет вас всех из игры.

Я качаю головой.

— Наша команда точно не будет называться так.

— Нет? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне и уперев руки в бока. — А как тогда? Лимонные коржики? — Роарк фыркает. — Хорошенькие кондитеры? Исторические романы…

— Рэт и Чарли вполне подойдут.

— Или Рэли. — Она смеется. — В конце концов, Вы мой рабочий муж, так почему бы не иметь парное имя?

Потому что это было бы крайне неуместно.

Потому что мне в некотором роде нравится Рэли, и я не хочу признаваться, что с удовольствием называл бы так нашу команду.

К нам подходит Брэм и говорит:

— Я запишу вас как «Лимонные коржики», потому что, честно говоря, это заставляет меня так сильно смеяться, что мой член начинает трястись.

— Ты можешь не говорить такие вещи? — спрашиваю я, проводя рукой по лицу.

— Почему? Ты сказал мне, что на днях так сильно смеялся, что твой член пару раз подпрыгнул в воздухе.

— Чувак, — говорю я сквозь стиснутые зубы, мое лицо становится ярко-красным.

Чарли не обязательно знать, что мне было очень смешно и мой член подпрыгивал.

И чем больше я смеялся, тем сильнее он подпрыгивал.

Сотрудникам не нужно знать такое о своем начальнике с незрелыми мозгами студента.

И не похоже, что Роарк собирается прийти мне на помощь. Он сидит и смеется.

Саттон, изящная и чтобы разрядить обстановку, говорит:

— Мы бы хотели, чтобы наша команда называлась: Непьющие.

— О, мне нравится, — говорит Брэм, записывая название команд на доске, где мы будем вести счет.

— А я думаю, что мы должны быть Брэйнусами, — говорит Брэм Лайнусу. —

Потому что мы не стыдимся своего имени в рабочих отношениях.