Отдав всё требуемое, он ушёл, заручившись обещанием адвоката максимально быстро отнести заявление в полицию и проконтролировать ход поисковых работ. В кабинет с тарелкой сэндвичей просочился Тони, сгорающий от желания узнать подробности нового дела.

– Если бы не кража праха, счёл бы всю историю с индейским храмом плодом больного воображения бывшего историка, – резюмировал он, выслушав рассказ. – Я проверил: отца клиента нет в списках посвящённых, так что он обычный чокнутый учёный. Может, урну украл такой же ненормальный, поверивший в его байки?

– Может, только симптомы болезни отца вашего клиента точь-в-точь описывают клиническую картину медленного отравления магией смерти, когда некромант не сразу насылает убойную дозу, а добавляет по чуть-чуть, чтобы не вызвать подозрения врачей, – возразила Кэтрин и ловко выхватила из-под ладони Вэл последний сэндвич. Да уж, аппетит некроманта не способны испортить ни похмелье, ни фото с погребальной урной на столе, ни обсуждения чьей-то насильственной смерти.

– Главная загвоздка в другом, – сказала Вэл, утешившись печеньками. – Сумасшедший или нет, но старик свято верил, что отыскал путь к сокровищам – так почему не завещал любимому и бедному сыну забрать их из той пещеры?

.

Чем сильнее привязанность между близкими родственниками, тем легче призвать дух отца с помощью крови и пепла волос его сына и тем больше шансов сменить «прописку» духа. Изначально призраки усопших привязаны к своему праху, но чем больше любви они питали при жизни к близкому человеку, тем проще некроманту перепривязать их на амулет с кровью этого человека. Как не раз говаривала Кэтрин: родственные связи в некромантии играют не меньшую роль, чем в изысканиях генетиков. Когда над столом адвоката закурилась потусторонняя дымка, Тони судорожно сглотнул, но подавил инстинктивное желание активировать все защищающие от нежити артефакты. Однако его нервное движение к груди, на которой висели рабочие амулеты, не осталось незамеченным некромантом, и Кэтрин строго погрозила пальчиком:

– Невежливо настойчиво звать призрак в гости, а потом доставлять ему неприятные ощущения изгоняющими артефактами.

– А насильно отрывать его от праха и прикреплять к амулету – вежливо? – максимально нейтральным тоном уточнил личный помощник адвоката.

– Насильно я никого никуда прикреплять не намерена, – рассердилась некромант. Она усилила вязь заклятий вокруг тёмно-серой, пахнущей тленом дымки и нахмурилась: – Не нравится мне, что приходится прикладывать много усилий для вызова духа усопшего... Тони, включи-ка записывающую камеру с магическим фильтром, позволяющим проявить и записать призраков: похоже, без полиции мы впрямь не обойдёмся.

– Поясни, – попросила Вэл, пока её помощник выполнял распоряжение.

– Ты как адвокат должна знать, что призраки практически исключены из правового поля. По сути, с ними можно делать всё, что угодно: развоплощать без их на то желания, удерживать в заточении, принуждать к выполнению каких-то действий. На нежить не распространяются нормы права и понятия гуманности, принятые для живых. Теперь представь, какие мучения может причинить призраку безнравственный некромант, желающий выведать у него тайну найденных сокровищ! А то, что мне приходится вливать столько силы для призыва духа к крови и частичке пепла его любимого чада, доказывает два факта. Во-первых, смерть старика была насильственной и его отправил к праотцам именно тот некромант, что держит при себе его дух – только убийца настолько сильно связан с жертвой, чтобы упорно мне сопротивляться. Кстати, готова спорить на все морги и погосты, что отцу клиента помогли задержаться призраком на этом свете. Во-вторых, дух покойного сильно ослаблен муками.

Тони крепко выругался и даже не дрогнул, когда под руками некроманта сформировался и завис белесый кокон, постепенно принявший облик призрачного старика. Лицо духа было искажено гримасой боли, зубы оскалены, из его прозрачного горла вырывался унылый, протяжный стон. Кэтрин сделала рубящий пасс ладонью, обрывая тянущиеся к нему тёмные нити, и призрак умолк, выдохнул и огляделся. Глаза его изумлённо расширились, в них мелькнул неприкрытый ужас.

– А вы ещё кто такие? – чуть не расплакался старик. – Вам-то что нужно?!

– Я адвокат вашего сына и действую по его поручению, – выдвинулась вперёд Вэл. – Вам нечего опасаться, мы на вашей стороне и хотим найти ваш прах, передать его Генри и наказать вашего убийцу.

– Он утащит меня к себе раньше, чем вы его найдёте: у него моя урна, – безнадёжно покачал головой призрак.

– Не утащит, если я привяжу вас к амулету с каплей крови вашего родного сына, – возразила Кэтрин. – У призрака не может быть две точки привязки, так что, согласившись на амулет, вы автоматически разорвёте связь с прахом.

– Согласившись? Вы спрашиваете моего согласия?! – возопил призрак.

– Разумеется! Я приличный некромант! – возмутилась Кэтрин. – То, что разрешает закон, далеко не всегда разрешает совесть, знаете ли, а я очень дорожу чистотой своей, она обеспечивает мне крепкий сон и стальные нервы.

Призрак впал в задумчивость. Он пытливо вгляделся в глаза Кэтрин, не отводящей от него открытого взора, и его лицо осветилось доверчивой улыбкой. Крутнувшись вокруг своей оси, призрак с любопытством осмотрел три обступившие его фигуры и спросил:

– Вы все некроманты? Вот не думал, что смогу пообщаться с Иными уже после смерти! При жизни меня всё пытались убедить, что всякие драконы и ведьмы на мётлах мне просто померещились, и представители нечеловеческих видов решительно отказывались идти на контакт. Судя по нескольким пробелам в моей памяти – ещё и воспоминания мои подчищали. Без разрешения, хочу отметить!

– Разрешение на такое ментальное воздействие прописано в законе сохранения секретности. Став нежитью, вы сами превратились в Иного, так что на вас ограничения этого закона больше не распространяются. К сожалению, часть весьма правильных и полезных других законов – тоже, – просветила Вэл. – С чего у вас возникло подозрение, что вам грозит посмертное существование?

– Так вы некроманты? – зациклился дух на своём интересе.

– Некромант среди нас только один. Я – оборотень, мой помощник – обычный человек, – нетерпеливо представилась Вэл и повторила свой вопрос.

– В мой последний поход я отправился не один, а с давним товарищем. Мы оба надеялись раскрыть тайну ухода майя из городов, и мой друг, полвека проработавший патологоанатомом, считал, что секрет кроется в нагрянувшей к индейцам эпидемии. Кроме того, мой друг относился к так называемым «посвящённым» людям, и как-то, будучи в сильно нетрезвом состоянии, проболтался, что работает бок о бок с некромантом. Потом, конечно, свёл всё к шутке, но когда я в последний месяц заметил слежку за собой, то заподозрил, что спокойно упокоиться мне не дадут. Подозрения оправдались.

– А как зовут вашего друга? – вкрадчиво уточнила Кэтрин, грозно сверкнув чёрными глазищами.

– Его звали Уолтер Свэнсон, он работал в морге при...

– ...при онкологическом диспансере, я помню, – кивнула некромант, опасно прищурившись и явно беря на заметку болтливость бывшего коллеги. По мнению Вэл, подруга безнадёжно опоздала с советами держать язык за зубами.

– Почему «звали»? – обратила она внимание на многоговорящий выбор прошедшего времени.

– Уолтер погиб в нашем походе, – печально прошептал призрак. – Я захоронил его в том индейском храме, по его же убедительной просьбе. После чего просидел пятнадцать дней у входа в подземную пещеру, убеждаясь, что моё здоровье неизменно, а потом взорвал проход в скале, чтобы больше никто не пробрался в смертельно опасное захоронение и не вынес заразу на поверхность!

– Так вот почему вы не отправили сына за сокровищами, – протянула Вэл. – Гипотеза эпидемии подтвердилась.

– Ещё как! Во всяком случае, она подтвердилась для городского поселения, рядом с которым мы нашли храм в подземной пещере. Уолтер подцепил эту дрянь, исследуя тела в братской могиле сотен индейцев. Их, похоже, отправляли в тот храм, как в изолятор, но в итоге люди всё равно были вынуждены покинуть заражённый город и искать спасения в чистой дикой природе. Уолтер успел рассказать, что заболевание по проявлениям очень схоже с коровьим бешенством, от которого и в современном мире нет лекарств, но это штамм, поражающий не только крупный рогатый скот, но и людей!