Павел слышал, что Могучий часто использовал монету для решения дилеммы, но сам никогда не пользовался подобным методом, поэтому от игры отказался. Арфа обозвала его трусливым занудой, но обещала не лезть в чужие дела. И что странно, вроде бы направилась в сторону выезда из города, но после неожиданно заявила, что забыла передать привет. Пока Павел пытался понять, о чём она говорит, высокая блондинка скрылась в переулке.

Бель, державшая малышку на руках, начала озираться и в глазах вновь появилась паника. Бросать напуганную женщину с плачущим ребёнком слишком рискованно. Не для того её спасали, чтобы просто потерять. Выругавшись как сапожник, он зашёл в ближайший трактир и, переплатив за комнату, оставил маму с дочкой в относительной безопасности. А далее взлетел над городом и почти сразу ощутил метку меча.

Арфа не успела натворить ничего непоправимого. Она лежала на крыше трёхэтажного здания и наблюдала за окнами дома напротив. Интуитивно почувствовав за спиной присутствие невидимки, платиновая блондинка развернулась и состроила недовольную мину, мол, как-то быстро он нашёл беглянку. Затем посмотрела на выменянный у Павла меч, и тяжело вздохнув, грубо выругалась. А потом начался театр одного актёра. В репертуаре монолог о тяжкой доле обманутых вдов, попавших в рабство из-за непомерной алчности несознательных элементов, именуемых в простонародье зажравшимися тварями. После она уговаривала «ангела-телохранителя» проникнуть в логово порока и ликвидировать главаря преступного «синдиката». Павел, как услышал знакомое словечко, чуть не рассмеялся, а Арфа продолжала расписывать ужасы, которые предстоят несчастным рабыням, если «борец со злом Кудрявый» не освободит пленниц от оков.

Павел напомнил, что обманутых женщин сопровождают в тюрьму под казармой стражи, но Арфа проигнорировала замечание и заявила, что именно отсюда идут приказы, поэтому нужно обезглавливать гидру и сжечь всё к такой-то матери. Осознав, что Павел не желает выполнять её требования, она, со словами: «Не хочешь по-хорошему, будет по-моему», без разбега перепрыгнула с крыши в раскрытое окно. А там сидели главарь «синдиката» и жрец, проводящий обряды похорон. Увидев незваную гостью, один схватился за меч, другой за медальон и направил на платиновую блондинку струю какой-то энергии болотного цвета. Павлу пришлось вмешаться и прикрыть горе-героиню, отхватившую дозу облучения. Головы обоих преступников покатились по полу, а шатающаяся девушка, отряхнув меч от крови главаря преступников, потребовала изъять из тайника несколько мешочков серебра и пару артефактов, спрятанных в замаскированном шкафу. После она опрокинула масляную лампу и устроила пожар. Далее захотела перепрыгнуть на крышу, но силы покинули тело и Павел вынес её на руках.

Радовало, что в сгущающихся сумерках никто не обратил внимания на пролетающую в небесах девицу. Спустившись в переулок, расположенный возле трактира, где остались Бель с малышкой, Павел занёс бессознательную тушку и, уложив на кровать полную клопов, мысленно воззвал к Могучему. Но в этот раз покровитель не соизволил ответить, поэтому Павел начал вспоминать построение заклинания исцеления. Кое-как запитав чары, он наблюдал за улучшением самочувствия платиновой блондинки. Когда на рассвете она раскрыла глаза и застонала, он перевернул девушку на живот и, вынув ремень, как следует, выпорол Арфу. Она шмыгнула носом, но молча стерпела наказание, а потом извинилась за поспешность — лезть в логово зверя без разведки может только безмозглый дебил.

Бель, наблюдавшая экзекуцию, поинтересовалась, кем приходится Павел этой, без сомнения, великой воительнице? Арфа хихикнула и ответила, мол, он слуга подай-принеси, а по совместительству телохранитель дочери «большого босса». Его наделили широкими полномочиями, и теперь Кудрявый пользуется беззащитностью больной девушки. Но как только она встанет на ноги, сразу покажет, где раки зимуют и будет отхаживать ремнём, чтобы навечно запомнил, что Арфа злая и у неё хорошая память.

А на следующее утро она действительно поднялась с благим матом — её покусали клопы. Арфа поделилась наболевшим, мол, из всех детей Могучего, она самая вкусная. Где бы они ни отдыхали на природе, все комары и клещи желали отведать только её кровушку. Павел читал в каком-то журнале, что кровососущие насекомые предпочитают агрессивных людей — у тех какой-то особенный запах. В принципе, Арфа действительно скора на расправу, поэтому не удивительно, что различные кровопийцы желают вкусить лакомого блюда. Однако маленькая дочка Бель почему-то тянулась к «тёте Афе» и постоянно лезла к ней на ручки. Это опровергало теорию о жестокости и ставило Павла в тупик. Он не понимал, почему ребёнок, который вроде бы должен чувствовать плохих людей, не желал идти к маме, а проводил большую часть времени на шее платиновой блондинки.

Что смешно, девочка трижды описала Арфу от затылка до поясницы и та стойко вынесла удары судьбы, ни разу не рыкнув на малышку. Зато Павлу досталось за троих — ему пришлось вспоминать построение заклинания очищения, как одежды, так и всего тела. Когда Арфа в первый раз полностью разделась и присев к нему спиной, потребовала помыть чарами, он округлил глаза от удивления. Осознав, что «ангел-телохранитель» некомпетентен в вопросе, голая девица развернулась и, не стесняясь наготы, начала на пальцах показывать, что нужно делать и с каким напором подавать энергию.

Целых три дня понадобилось дочке дракона для восстановления организма, а на четвёртый их нашли жрецы храма смерти. Они вроде как не жители Парадиза и стояли отдельно и от Света и от Мрака. Убивать слуг бога Тантала считалось моветоном — они всегда находили обидчиков. Павел получал информацию о планете и пантеоне богов от Могучего в первые дни пребывания в этом мире и даже не слышал о таком божестве. Зато Арфа, увидев на пороге комнаты троих чародеев в серых балахонах, брезгливо поморщилась и сообщила, что их братство рискует привлечь внимание дракона и тогда тот озаботится поиском норы Тантала, чтобы проверить, так ли бессмертен древний дух? или это всего лишь сказки для малограмотных крестьян. Затем она сообщила, что у метисов нет культа смерти — в последний путь провожают жрецы храма гармонии, то есть они не имеют никакого отношения к некротической энергии.

Арфа ходила туда-сюда перед тремя незваными гостями и, держа клинок дракона на манер указки, показывала Павлу, что руны, выгравированные у рукояти, наливаются светом. Это означало, что в случае конфликта она без усилий отрубит им головы и те не вернутся в чертог Тантала, а сгорят в очистительном пламени. В финале речи платиновая блондинка довела до сведения, что Павлу вообще нечего опасаться — на нём абсолютная защита от любого физического и магического воздействия, а у неё самой выработался иммунитет к сырой некротической энергии. Вот если бы колдуны-шаманы умели создавать сложные чары, такие как «поцелуй праха» или «объятия тлена», ей бы пришлось несладко, но всё равно она бы выжила и нажаловалась папе. А что такое рассерженный дракон? Это море всепожирающего пламени, в котором гранитные скалы оплывают как свечи и запекают в собственном соку тех, кто вызвал гнев крылатого огнемёта.

Точку в импровизированной дискуссии поставил нагревшийся амулет и бас Могучего:

«Кудрявый, уволю к едрене фене! Я просил не влипать в истории, а ты что учудил? Вот скажи, на кой хрен ты замочил жреца Тантала? Предлагаешь и его искать?»

«Он хотел убить Арфу. Пришлось вмешаться!»

«Ох, выпороть бы её!» — тяжело вздохнул Могучий.

«Уже!»

«Что уже?»

«Выпорол. Не помогло. Хотя вроде даже извинилась, но сейчас опять лезет на рожон».

«Серьёзно? Вот прям таки выпорол?»

«Ремнём по заднице. Она достала идиотскими выходками. Возможно, я влип по самые не балуйся, но прости, не сдержался».

«Красава! Дай я тебе памятник при жизни поставлю!»

«Спасибо, обойдусь. Лучше пришли мне замену».

«Размечтался! Вот чес слов, не ожидал от тебя такого героизма! Нет, реально, надо же, выпороть дочку дракона. А что она? Не брыкалась?»