— Редко кому из преступников выпадает шанс встретиться со стражем-карателем во второй раз. И вот он ваш. Чего застыли, стало страшно? — Его смех прозвучал мерзким шелестом. — Тут стоит понимать, что ваше наказание было неизбежно, и необратимый механизм был запущен уже тогда, когда вами заинтересовались в ордене, когда вы ступили на грязный путь занятия магией. Поэтому ваша казнь оставалась лишь вопросом времени.
Рэй и Шира не могли ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Только недвижимо стояли и с нескрываемым страхом и отчаянием в глазах внимали этим безумным речам явившегося за ними жестокого палача. Меня он совершенно не замечал, как пустое место, которое его не интересует. Но, хоть я и не попал под его обездвиживающее влияние, не мог заставить себя сдвинуться, сделать или хотя бы сказать хоть что-то. В состоянии судорожной паники я перебирал в голове все мыслимые и немыслимые варианты того, как им спастись, что предпринять. А сделать хоть что-то нужно было как можно скорее. Страж тем временем продолжал монолог, упиваясь своим непоколебимым величием, могуществом и властью.
— Правда, не могу не выразить толику своей благодарности в ваш адрес. Ведь благодаря вашей дерзости и отчаянному побегу в прошлый раз, я получил особые привилегии от ордена, был повышен до старшего карателя, обретя новые способности, расширив сектора подчинения и, — он, как бы дразня, демонстративно поводил револьвером из стороны в сторону, — новое огнестрельное оружие. — Сделав особый акцент на слове огнестрельное, он зашелся приступом злорадствующего смеха, с упоением уставившись на Рэя. — Но, где мое воспитание? Довольно с вас посмертных речей. Все, что я хотел отметить, уже прозвучало. Переходим к главному. На этот раз вы лишаетесь права предсмертного слова. Лишь последний вздох, и вот он уже совершен.
Страж медленно, растягивая удовольствие, наслаждаясь моментом казни уже не сколько за преступления, а больше из личной мести, положил длинный худой палец на оружие. В зловещей давящей тишине я услышал нестерпимо громкий щелчок взводимого курка. Будто в замедленной съемке его кисть чуть поменяла положение — ему осталось только нажать на спусковой крючок. И все мое тело, будто сжатая пружина, без приказов от мозга, поддавшись интуитивному порыву, рвануло вперед, а рука до боли в пальцах крепко сжала рукоять замахнувшегося Вдохновленного.
Но все, что я успел заметить, это то, как страж, молниеносно среагировав на мой жалкий непродуманный выпад, легко, словно танцуя, отступил чуть в сторону, увернулся. А затем… Прогремел выстрел.
Жгучей мучительной болью кусок свинца мгновенно и безжалостно проделал дыру в моей груди. Не до конца осознавая, что произошло, я пошатнулся и лишь растерянно посмотрел в сторону друзей. Ужасная боль и непреодолимая слабость завладели мои телом, пока по одежде во все стороны от раны обжигающим пятном разливалась ярко-красная кровь. Но на этом ничего не закончилось. Я даже не успел рухнуть на землю, как в звенящем воздухе прозвучало еще два выстрела.
И эти две пули предназначались мне. Теперь алых пятен на одежде стало больше. И уже не было никакой возможности бороться с болью, удержаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление карателю, спасти хоть кого-то, спастись самому.
Вот как, оказывается, ощущается момент приближения конца. Твоя история пролетает перед глазами, и начинается ее невольная оценка. Когда где-то в чужом мире в тебя трижды стреляют из револьвера, стоит задуматься, а правильно ли ты прожил эту жизнь? Тех ли людей встретил? Какая открытая тобой дверь привела в этот момент? Сейчас у меня нет ответов на эти вопросы. Да и появятся ли они когда-то? Но я точно могу сказать, что вся моя жизнь была историей поиска.
Три дыры в области сердца, конечно, не показатель успеха. Однако каждая из них стоила того, чтобы узнать, что мир устроен намного сложнее и намного интереснее, чем мне казалось до этого. Он совсем не простой, и точно не черно-белый. Не все плохие поступки заслуживают наказания. Но правда более сильных всегда побеждает. Как бы я хотел все исправить.
В глазах потемнело, звон в ушах заглушил все поступающие извне звуки. Мысли начали путаться в голове. Сердце судорожно стучало, пытаясь преодолеть шок, но это лишь усугубляло мое состояние. Сознание медленно затуманивалось и отключалось, отступая все глубже.
— Что вы делаете? Это противоречит Мировому кодексу! Вы навредили постороннему, отступив от Протокола. Я подаю жалобу в Высший суд, где вас с позором отстранят от должности. Я также добьюсь того, чтобы вас изгнали из ордена и лишили предоставленных привилегий!
Мне показалось, или я отдаленно услышал голос Айрис. Он немного дрожал и срывался, но все равно давил уверенным напором вложенных в него ярости и ненависти. Если весь этот бред не померещился моему угасающему сознанию, то сейчас наставница быстро приближалась к нам, продолжая осыпать стража подобными угрозами и аргументами.
Не знаю, на что она рассчитывала. Что это заставит его раскаяться, испугаться? Скорее всего, мне все-таки померещилось. Я даже сделал над собой невероятное усилие и попытался хоть немного приоткрыть глаза. Превозмогая жуткую боль, я чуть приподнял голову. Это и правда была Айрис, бежавшая к нам из ангара.
Будучи бессильным беспомощным наблюдателем, краем глаза я заметил и другое движение. Очень стремительное и точное. Это Рэй призвал Вдохновленного, в один прыжок сократив расстояние до стража и безжалостно вонзив лезвие в тело палача, нанеся ему смертельную рану. Оказывается, весь этот спектакль с пламенными речами Айрис затеяла для того, чтобы единственными, по-настоящему ценными и понятными для стража вещами, отвлечь его хоть на секунду, хоть на миг. Используя какие-то особые ключевые слова, она наносила точные удары по его слабым местам. Страж должен был быть смущен и сбит с толку достаточно, чтобы ослабить контроль влияния своей способности. Айрис удалось этого добиться. И Рэй эту возможность не упустил.
Тот, кто еще минуту назад был готов без колебаний забрать несколько чужих жизней, теперь сам обмяк и, бездыханный, повалился на землю, не успев произнеси ни слова. Лишь ошарашенный безумный взгляд застыл в его стеклянных глазах.
Теперь все трое кинулись ко мне, отчего на душе стало чуть радостнее. Хоть в последние мгновения своей жизни я буду не один, встречу конец в компании близких и дорогих мне людей, которые остались живы и невредимы. Я был безумно благодарен за эту возможность. Думаю, я был счастлив. Хотел хоть что-то сказать, но изо рта вырвался лишь слабый сиплый стон. Даже вдох было сделать невыносимо трудно. Сил как будто не осталось вовсе, и я просто не мог усилием воли заставить умирающее тело подчиниться.
Шира трясущимися руками пыталась зажать мои раны, остановить кровь. Я чувствовал ее холодные прикосновения, которые были, увы, тщетными попытками повлиять на мое состояние. Она всхлипывала и дрожала всем телом, при этом стараясь всеми силами не показывать паники. Айрис опустилась на колени рядом с нами, взяла меня за руку и крепко сжала в своих руках, не произнося ни слова. А Рэй, также опустившись на землю, выворачивал карманы своего пальто, с бешеной скоростью посыпая и поливая мои раны содержимым различных склянок и пузырьков. Он был единственным, кто нарушал молчание, при этом произнося вслух никому не понятные заклинания, пытаясь отсрочить неизбежное, используя любые средства и хватаясь даже за призрачные попытки мне помочь. Он, также, как и все, выглядел растерянным и шокированным, но при этом не терял самообладания. Нежелание смириться с неисправимым пылало злостью и ненавистью в его глазах. Может ему также, как и всем, было страшно и горько, но гнев за несправедливость брал верх и не позволял опускать руки.
— Шира! Любой мир с хорошей медициной. Быстро! — Свирепо закричал он, когда все основные препараты из его арсенала, способные лишь на несколько минут продлить мне жизнь, уже были использованы.
