— Они разбились на машине. Поехали за продуктами, попали в аварию. Но почему ты спрашиваешь, знаешь же, что мне больно об этом говорить. Мой единственный сын погиб в тот день.

— Почему они не взяли меня с собой?

— Ты капризничал, и они оставили тебя у меня. Ничего особенного. Такое часто случалось. И как видишь, благодаря этому ты сейчас жив.

Я, и правда, множество раз слышал эту версию. Однажды даже пытался найти упоминания об аварии в старых газетах, насмотревшись каких-то низкосортных фильмов с подобным сюжетом. Но там было пусто, и я смирился с одиночеством. Принял свою судьбу. Но сегодня она снова напомнила о себе и велела бороться за истину.

Сильное желание гнало меня прочь из квартиры. Сейчас это было бы разумно — одному спокойно разобраться в своих мыслях и выбрать вопросы, которые действительно стоили того, чтобы их озвучить.

Школа, разумеется, была не таким местом. Поэтому я наспех кинутой фразой попрощался с растерянной бабушкой, и поспешно вышел на улицу. Это выглядело как побег от реальности. Возможно, бабушка подумала, что я сдался. В любом случае ничего возразить мне она не успела. Сейчас нужно было выиграть немного времени. Конечно, так просто я не смирюсь.

Неужели мама может быть жива? Эта мысль казалась абсурдной, но, тем не менее, не покидала меня. Я снова и снова цеплялся за нее, стараясь поверить в ее состоятельность. Мне, и правда, очень хотелось бы почувствовать, что я не сирота.

***

На другом конце вселенной в совершенно ином мире женщина сидела на краю обрыва, запрокинув голову, смотря на ночное небо. Ее глаза были затянуты серебристой поволокой, а из пальцев рук, лежащих на коленях ладонями вверх, струились переливающиеся потоки Энергии. Она читала космос. Звезды отвечали ей. Сегодня одна из них вела себя странно. Поначалу сверкая как обычно, она вдруг засветилась ярче остальных, потом вспыхнула и исчезла.

Женщина моргнула и ясными глазами снова посмотрела в бесконечность. На ее лице появилась удовлетворенная улыбка. Нежный голос развеял ночную тишину:

— Наконец-то. Скоро откроется дверь. Так держать, Акито.

***

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я вышел из дома. Ноги носили меня по улицам знакомым и незнакомым. Но я не сильно заботился о маршруте. Все мои мысли были заняты письмом. Версии одна да другой всплывали, отрабатывались и затмевались следующими вновь созревшими догадками. Наконец, изрядно проголодавшись, я зашел в ближайшее кафе, взял сэндвич и холодный кофе. За столиком я аккуратно вытащил из внутреннего кармана конверт и достал пожелтевшие страницы. Снова перечитав уже заученную наизусть первую часть, я развернул последний вложенный листок. Он весь был исчерчен полосками, кругами и малопонятными символами, отдаленно напоминающими подобие иероглифов какого-то древнего языка. Хотя скорее даже прародителей древних языков. В любом случае, как бы я не вертел листок в руках, с какого бы конца страницы не начинал разглядывать эту загадочную, хоть и весьма аккуратную, мазню, толку от этого не было никакого.

Распознавание картинок в интернете по фотографии тоже никак не помогло: одна за другой всплывали ссылки на страницы с астрологией, хиромантией и прочей ерундой.

В углу экрана засветилось облачко: друг прислал сообщение, в котором интересовался, приду ли я сегодня. А если нет, выйду ли в онлайн. Это выдернуло меня из водоворота мыслей и вернуло в реальный мир. Смахнув уведомление, я заблокировал смартфон и все-таки решился на серьезный разговор, в котором намерен был стоять на своем до последнего. Пришлось возвращаться домой.

С кухни доносился манящий аромат только что приготовленных бабушкой блюд. Гостей к сегодняшнему ужину мы не ждали, но это не помешало ей наготовить на роту солдат. Как ни в чем не бывало, она в фартуке и с полотенцем через плечо выглянула в коридор поприветствовать меня. Но стоило ее взгляду встретиться с моим, как прежнее спокойное выражение ее лица сменилось напряженным. Она поняла, что поднятая утром тема не исчезла и разговора не избежать.

Мы сели за стол друг напротив друга. Она сложила руки на коленях и первой нарушила молчание.

— О чем там идет речь? Можно мне прочитать?

Я не хотел знакомить бабушку с подробным содержанием, так как опасался, что она может, пользуясь моим неведением, умышленно исказить факты и трактовать слова в удобном для нее смысле. Не узнай она дословное содержание, у меня еще был смутный шанс поймать ее на уловке.

— Там написано, что ты скрываешь от меня правду.

— Это очень грубое и серьезное заявление. Ты ведешь себя как обиженный ребенок, хотя я убеждена, даже не понимаешь того, о чем говоришь. — Она звучала очень уверенно и, разумеется, была права. Мне пришлось начать с такого размытого заявления потому, что я все еще не знал, что конкретно мне нужно спросить.

— Может ли быть такое, что… — я запнулся, — что моя мама сейчас жива?

В голове этот вопрос звучал совершенно по-другому. Здравый смысл подсказывал, что ответ будет отрицательным. И на этом разговор будет окончен, потому что в таком случае письмо, заявленный автор которого не мог его написать, изначально являлось вымыслом. Действительно, моя жизнь — не сериал с неожиданным сюжетом, в котором мертвые оживают.

Однако бабушка медлила с ответом. Ее рука протянулась к чашке чая, после чего я заметил, что она слегка дрожит.

— Частично — да.

— Это как понимать? — В представлении о мире, которое сформировалось у меня к шестнадцати годам, человек мог быть либо жив, либо мертв. Частично живых я пока не встречал. Если только…

— Она в коме?

— Нет.

Бабушка замолчала, с задумчивым видом взвешивая, что сказать дальше. Было видно, что она тщательно подбирает слова. Я взглядом, полным недоумения, смотрел на нее в абсолютной растерянности, ожидая хоть какого-то разъяснения.

Спустя несколько минут она вздохнула, будто на что-то решившись, и продолжила говорить с видом человека, который собирался раскрыть коды от всех банковских ячеек, заранее зная, что в ту же секунду лишится всех сбережений.

— Все устроено совсем не так, как ты думаешь. То, что я скажу сейчас, прозвучит странно и неправдоподобно, но раз ты сам начал спрашивать, значит должен выбрать, поверить мне или нет.

Я кивнул и внимательно слушал дальше.

— Наш мир, тот, в котором ты живешь с рождения, не единственный. Даже не один из миллиардов. И так только в этой вселенной, но и их бесконечное множество. Ох, это сложно, — она прервалась, осмысливая сказанное, и вздохнула.

В эту паузу я задал уточняющий вопрос. Это объяснение действительно казалось невероятным, совершенно отличаясь от того, что я предполагал услышать.

— То есть мир — это Земля, планета?

— Нет, ты не понял. Я же сказала, что это сложно. Ты действительно хочешь продолжить этот разговор?

Я догадывался, что она попытается снова сменить тему. Должно быть, она специально начала эту сказку, чтобы я, оценив несерьезность ее намерений рассказать мне правду, сдался и закончил беседу. Но сегодня я не готов был закрыть этот вопрос.

— Значит, объясни по-другому, — настаивал я, с серьезным видом слушая бабушкины бредни. Надеюсь, это должно хоть к чему-то привести.

— Мир — это не планета, а все пространство, в котором кто-то или что-то живет. Все, что ты знаешь, видишь или что можешь представить, когда говоришь о… вселенной — это мир. Но космос и вселенная — это разные вещи, вторая — намного глобальнее.

Бабушка, казалось, полностью отчаялась, читая непонимание в моих глазах.

Я подумал, что шутка затянулась.

— Хорошо, оставь лекции об устройстве мира и перейди, пожалуйста, к сути. Что с моей мамой? — Напомнил я.

— В этом мире она умерла.

Я сжал кулаки, сильно разозлившись. Мне было не до смеха, потому что я рассчитывал на серьезный разговор, а бабушка, видимо, пыталась сделать из меня клоуна. Почему? Я не понимал.

— Нет, я абсолютно серьезно. Хочешь узнать правду, тогда тебе придется выслушать меня и поверить. — Ни капли сомнения не было в ее глазах. Она говорила с полной серьезностью.