Ведь всё в этом мире делается для мужчин.

Я ожидаю, что королева окажется оплотом этого выражения. Буду ли в этом права?

Сирина, так же наряженная, словно на бал, провожает меня на большой каменной гостиной. Здесь много света, много окон и открытых дверей, ведущих к балконам… Это необычно для Кроуэла, из-за особенностей строения в большинстве частей он больше напоминает склеп. Но для Её Величества подсветили лишь самые удачные места.

Все слуги очень нервничают, я вижу это по их лихородачно блестящим глазам, по дрожащим пальцам, по бледным лицам. Взбалмошная принцесса ещё и не одобрила иллюзию, чтобы угодить королеве! Какой стыд и какой позор!

Хотя единственный человек, кому должно быть стыдно — это королева Аквинтия.

Она стоит у окна спиной ко мне. Я удивлена, что её платье вовсе не такое пышное, как у нас с Сириной. Оно безусловно стоит дороже, чем мой замок, расшито лучшими нитями с лучшими камнями — поверх лучших тканей. И самыми искусными мастерицами и мастерами. Но силует больше похож на то, что привычно мне. Льдистая ткань облегает фигуру — высокую и очень стройную. Подол касается пола, он почти не расширяется к низу.

Светлые волосы королевы убраны в высокую причёску и покрыты чем-то вроде тончайшей белой вуали.

У неё ровная, как будто бы напряжённая спина.

Это из-за меня такая поза, будто бы ей хочется разрушить здесь всё и камня на камне не оставить от Кроуэла?

Вспоминаю описание книженции — красивая, холодная блондинка, ты её сразу узнаешь.

Вроде бы совпадает. А вроде бы степень холодности всё-таки можно было уточнить.

Наконец, Аквинтия разворачивается ко мне, и я замираю. У женщины острые черты лица и взгляд, в котором льда больше, чем жизни. По сравнению с ней маленькая Ви — просто милая беззаботная искорка. Как принцесса умудрялась противостоять королеве и короне?

Мне становится как-то дурно. Чувствую шлейф силы, исходящей от женщины. Чувствую, наверное, потому что она мать Ричарда. Но… погодите-ка… Аквинтия что… драконица?

Это удивляет меня, потому что Алиса ничего такого не рассказывала.

— Здравствуй, — острый, режущий, но глубокий голос падает на пол.

Королева выгибает бровь, я спохватывается и делаю что-то вроде реверанса. Только после этого она снисходит до лёгкого кивка головы и указывает мне на роскошный красный диван. Мы садимся, я могу ближе рассмотреть её безупречную, словно фарфоровую кожу, её необычные черты лица, её строгую, благородную, нечеловеческую красоту.

Так странно, что такая женщина позволяет королю публично крутить романы с фаворитками.

Она бросает взгляд на обмелевшую Сирину и просит её оставить нас.

— Остальных это касается тоже.

Я даже не замечала, что здесь есть кто-то ещё. Но слуги, будто хамелеона, тут же отлепляются от стен и удаляются.

Мне становится не по себе. Если у Ви есть что-то странное с братом королевы, вдруг что-то есть и с самой королевой? И мне теперь нужно будет вновь вести себя как-то по особенному?

Память принцессы не даёт никаких намёков.

— Добрый день, Ваше Величество.

Она так же впивается в меня взглядом.

— Теперь ты истинная моего сына. Ты знаешь, что это значит для короны, — начинает она. В голосе нет эмоций. — Ричард станет королём, когда придёт его час. Ты станешь новой королевой. Это большая ответственность.

Я только киваю в ответ. Посмотрим, что будет дальше. И как она отреагирует, когда узнает, что я не собираюсь оставаться ни женой Ричарда, ни его истинной, ни тем более становится королевой.

— Мне казалось, что сама богиня не сможет тебе объяснить правила приличия, что ты безнадёжна. Но мне следовало бы укрепить свою веру, ведь богиня нашла способ, как повлиять на тебя. Что может смирить беспощадно тупую строптивость, чем свет истинности, который стал теперь твоим вторым я… Желать большего, наверное, было бы слишком высокомерно. Поэтому я и Его Величество… безусловно, мы одобряем ваш союз. Можешь не беспокоиться о разводе. Впрочем… мы надеялись, что наследник уже на подходе. Но я чувствую, что вы даже не трудились над тем, чтобы отрок появился на свет.

Я почему-то заливаюсь краской. Может быть из-за этой атмосферы величественности и недоступности вокруг королевы. Когда такой человек как она, начинает упрекать в подобном, перебирать слова так обыденно на языке… Это заставляет ненадолго почувствовать себя маленькой, провинившейся девочкой.

— Ту боль, что он причинил мне, не может перекрыть истинность, — отвечаю я. — Тем более — так скоро. Так что прошу вас не надеятся на наследника.

Королева вдруг улыбается. Точнее, губы растягиваются в странной улыбке. А вот глаза всё такие же холодные.

Она драконица — доходит до меня. Что если они, так же как драконы, не умеют любить, не могут даже отдалённо представить себе, что чувствую женщины, подобные Виктории?

— Какую боль он тебе причинил? Он ничего ужасного не сделал.

— Наследник укрепит его положение в системе короны. Нужно не забывать, что у Скайлера уже есть наследник. И пусть его жена погибла при родах, что считается дурным знаком. Пусть у него нет истинной… Рождение наследника, мальчика — это очень важно.

— Драконы живут так долго… Почему нужно так спешить?

— Как же ты глупа… Драконы живут долго, а люди — нет. Они должны видеть, что есть будущее. Они должны быть спокойны. Только тогда будет подчинение и порядок. И потом… что это у тебя на голове?

Она резко запускает длинные холодные пальцы в мои волосы и словно магией заставляет сложную причёску расплестись. Липовые пряди, добавленные для объёма, падают на пол.

Королева смотрит на моё каре с отвращением.

У меня отчего-то начинает дрожать полная нижняя губа. То ли так сильно сама перенервничала, то ли это тело Виктории подводит меня. Но разве же принцесса боялась хоть кого-нибудь? Разве же она боялась королеву?

Глядя в ледяные глаза, я отчего-то могу поверить, что всё именно так.

И вновь удивляюсь — как такая женщина смогла терпеть унижение от своего мужа? Почему она закрывает глаза на поведение своего сына? Дело в том, какой мир? Или какие люди в нём?

Резко холодею, потому что вспоминаю, как Ричард говорил, что не раз и не два спасал своей жене жизнь. Прикрывал её перед короной. О, дорогой, неужели речь шла о твоей милейшей мамочке? А вовсе не о короле или придворных?..

Уже не знаю, надеется ли на это, или опасаться, что вся королевская семья поехавшая и мне на параде сладко уж точно не придётся.

Этот праздник так важен для всех вокруг. Казалось бы, с самого первого моего появления меня будто бы готовили к тому, что будет дальше. Гарольд корпел над нарядами и заражал весь замок истеричным тремором. Сирина едва ли не грохалась в обморок при мысли о том, что она будет рядом со мной на мероприятии такого масштаба. Это даже смогло привести её в чувство и сделать вид, что она не выбегала из моих покоев, хлопнув дверью…

Алиса в первый же день сообщала мне об обычиях и заставляла заучивать имена приблежённых к короне господ.

Поверить не могу, что я всё-таки продержалась все эти дни и дожила до того момента, когда придётся предстать перед королём и королевой Файрэ-Лиры…

Даже для меня волнительно.

Тем более… если мать Ричарда такая, то каким должен быть его отец, чтобы сломить Аквинтию?

Парад королевских особ — традиционный праздник, который длится несколько дней раз в пятнадцать неполных лет. Когда именно — это указывают звёзды.

Они вообще много чего указывают. Апокалипсис, например, тоже. Но никто их не слышит. И я ничего не могу сделать с этим.

Ну да что уж теперь… я буду стараться надеяться на лучшее.

Так вот, парад это великий праздник, который объединяет драконов, великих правителей, обычных людей, которым драконы благоволят и богов, которые в свою очередь благоволят драконам. Так смыкается круг, так снисходит на головы селян благое знамение, что следующие пятнадцать лет будут такими же благодатными, как и предыдущие.