Он выходит из столовой в один из коридоров. Я в шоке остаюсь на месте на несколько мгновений. А затем чувствую какую-то силу, которая давит на меня и заставляет идти с ним.

Всё равно что цепь надел…

— Так, — объясняет дракон, — будет лучше.

Ричард.

Виктория, выпрямив спину, подняв подбородок на уровень горизонта, ступает в портал, что ведёт в её покои. Ричард, ослабленный и с болью в сердце ещё долгие минуты остаётся на месте. Он злится на самого себя. Может быть, даже на истинность. За эти моменты, когда он не может спорить с ней, не может заставить себя перечить. Виктория говорит, что ей будет хорошо без него. Он вынужден это принять. А вместе с тем будто выпить горький, разъедающий изнутри яд.

Разве же он был так плох? Нежеланный брак, нежеланные узы. Он вёл себя точно так же, как и все остальные. Так его учили. Он не нарушал правила.

Викторию, видно, не прочили в детстве в его невесты, а потому ей не говорили, какой должна быть настоящая принцесса.

Но она выросла. Должна была догадаться сама.

Всё это непонимание, обида даже, мешается с истинностью во взрывоопасный коктейль.

Любить её, значит, слушать? Значит, дать ей волю сделать то, что она собирается сделать?

А если он знает точно, что она неправа? Что этот выбор приведёт лишь к страданиям?

Сопротивляясь этой силе, он должен взять всё в свои руки. Она — его жена. Они принадлежат друг другу. Теперь так точно. Он должен быть сильным ради них обоих.

Виктория не может решать, она слишком… слишком запуталась.

Его маленькая хрупкая девочка.

Дракон срывается с места, бросается с обрыва, где солёные волны лижут чёрные скалы, оборачивается и касается крылом воды, прежде чем взмыть в небо. Ему нравится летать. Это успокаивает. Жаль только, что Виктория сейчас не с ним…

Когда Ричард возвращается и принимает ванну, он решает осведомиться у словоохотливого рыжего Брана, что нынче творится в замке Кроуэл, то есть резиденции Виктории.

Вообще, во владении короны сорок девять главных замков по всему королевству. Все они располагаются над землёй, все парят на магической энергии. В первую очередь ради статусности. Драконы всегда смотрят сверху.

Некоторые замки гостевые, в некоторых живут королевские родственники из дальних ветвей. В некоторых особенно роскошных и близких к Донкору, столице, живут значимые отпрыски короны. Ричард один из таких.

Все замки принадлежат правящей династии, но могут переходить в полное пользование членам королевской семьи до самой смерти. Дальше уже король решает, кто будет там жить.

В самых дальних уголках страны есть самые непримечательные, но всё ещё парящие над землёй замки, среди короны они носят славу изгоев, потому что для них и предназначены. В каждой семье есть паршивая овца. И даже ей нужно где-то жить.

Раньше здесь жила Далетта Кроуэл со своими дочерьми. Все они не желали выходить замуж, что не устраивало корону, поэтому они оказались здесь.

Когда последняя из дочерей Далетты умерла, король тут же подписал приказ о «дарении» замка Виктории. Здесь поблизости нет крупных городов, а всеми порталами распоряжается корона. В случае чего Виктория не смогла бы больше порочить имя королевской семьи у всех на виду.

Ричард был согласен с тем, что так будет лучше. С женой было невыносимо. Даже учитывая, что практически сразу после свадьбы они стали видеться по минимуму.

Ричард не возражал против этой ссылки ещё и потому, что точно знал — чем дальше бедная Виктория будет от Донкора, тем меньший шанс, что корона захочет покончить с ней навсегда.

Он рассчитывал оставить её здесь полной хозяйкой после развода. Да, здесь нет балов и изысканных кавалеров, но здесь безопасно.

Теперь же она хочет этого сама. Но Ричард не согласен.

Всё изменилось.

Отчего же Ви этого не понимает?

— Госпоже не нравится, что замок убыточен, Ваше Высочество, — с охотой отвечает на вопрос Бран. — Ей не хочется каждый раз, когда есть потребность, просить деньги у короны, она задумала найти способ добывать их иначе. Также она хочет привести в порядок замок, а он ведь и вправду не в лучшем состоянии… И ещё, — парень хмурится, пытаясь вспомнить, какие ещё сплетни успел поймать за это время, — вот только что она сказала, что хочет сменить причёску.

«Теперь-то я узнаю свою жену… Причёска! Лучше бы отправилась отдыхать… Но а вот остальное… с чего бы она бралась за всё это? У неё есть управляющий, нужно обратиться к нему. А уж он будет решать эти вопросы с короной. А вообще… неженское это дело, всё-таки…»

Вслух Ричард, разумеется, этого не произносит.

Обсуждать свою жену со слугой он не намерен.

— Когда ты только успел?

— Я со всеми тут общаюсь, люди добрые, простые, — голос его становится каким-то мечтательным.

Ричард ухмыляется и позволяет себе вольность:

— Ну-с, какая-то из служанок была к тебе особенно добра?

Парень сначала кивает, затем качает головой, а потом и вовсе густо краснеет.

— Она не служанка, Ваше Высочество.

Ричард напрягается.

— А кто же?

Бран молчит.

— Ты заставляешь меня ждать? Серьёзно?

— Ничего не было. Мы просто говорили.

— Она тебе всё рассказывает?

— Не всё, — Бран заминается. — Это лэри, Ваше Высочество, лэри Констар.

Ричард не сразу понимает, о ком речь. Эту девушку приставили к Виктории не так давно, так как с прошлой они всё никак не сходились характерами и едва не поубивали друг друга.

— Ты о камеристке принцессы?

— Да. Её зовут Сирина.

Рядом с принцессами обязаны быть лишь дамы из хороших семей. Компаньонки, фрейлины, камеристки и так далее. Все они не служанки. Особенно в королевском дворце. Здесь же… Сирине не повезло, это место не слишком перспективное. По крайней мере, так было раньше, пока Виктория не стала его истинной.

Ричарду вполне дозволено держать при себе только слуг. Неродовитых, само собой. Таким является и Бран. А, значит, эта интрижка против всех правил.

— Ты знаешь, что будет, если не перестанешь думать о ней, — бросает дракон жёстко, — а теперь иди. Сегодня твоя помощь мне больше не понадобится. Помоги с делами в замке. Надеюсь, с этим ты справишься лучше, чем с чисткой обуви…

Вообще-то, Ричард даже забыл об этом задании и в итоге Бран, потерявшись во времени и надышавшись краской для обуви, провёл в гардеробной почти что сутки.

Упорный, исполнительный юнец, но строгим нужно оставаться в любой ситуации.

Следующий час Ричард проводит в раздумьях. Его клонит в сон, но поддаться этому и оставить Викторию с её странными идеями одну — не в его силах. Он срывается с места и спешит в её покои.

И какого же его удивление, когда он замечает её, такую красивую, хрупкую, нежную, женственную среди… собственных локонов и страшной женщины с ножницами. Как она могла сотворить с собой такое? Большинство женщин по мнению Ричарда предпочтут такой причёске смерть. А его жена как будто бы довольна, улыбается вон, смеётся.

Только при взгляде на него мрачнеет, будто бы это он — пугало огородное.

Будто это он мешает ей жить.

Ричард зол и расстроен, его будто бы оскорбили самым диким способом. Но это лишь в первую минуту. Чем дольше он смотрит на неё, тем больше она ему нравится. Странным образом ей даже идёт. Но он должен приложить усилия, чтобы объяснить ей, почему опасно так радикально менять образ. Особенно перед парадом.

И едва ли ему это удаётся.

В отличие от поцелуя.

Он пришёл, чтобы увидеть её. И чтобы доказать, что не зря они получили истинную связь. Разве она не чувствует этого притяжения?

Чувствует! Иначе так и не появилась бы первая метка!

После неё Ричарду уже всё равно. Даже если бы Виктория подстриглась налысо, это бы не омрачило её счастья. А дальше томные взгляды, желание помочь, сделать хоть что-то для неё, пусть это и будет потворством, кровь, ещё одна метка и ещё одна ссора.